Заговор (СИ) - Старый Денис (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
— Ваше Императорское Величество, — с показным почтением, поклонившись даже глубже, чем это принято при дворе, обратился адмирал.
— А? Вы, господин адмирал? Как можно понимать то, что произошло? Русский флот опозорен! Срочно ко мне на суд этого труса, имени которого и произносить не буду, — кричал Павел, а высшее общество выдохнуло.
Не сослал Павел, не разжаловал, не оскорбил. Последнее было бы самым страшным. Получить оскорбления от императора мог каждый, но защитить свою честь, нельзя в таких случаях никому. Ну не вызывать же государя на дуэль!
— Что мы имеем на Балтике? — уже несколько менее эмоционально, даже с нотками делового тона, спросил Павел Петрович.
Будь иные обстоятельства, так адмирал смолчал бы, попросил государя об аудиенции. Докладывать о состоянии флота на Балтике прилюдно — это все равно, что разослать подробные доклады сразу же в министерства иностранных дел других стран. Но отказывать императору, когда он только-только стал чуточку адекватнее? Себе дороже. Иван Логинович уже пожил свое, но и ему не хотелось умирать в бесчестие.
— На данный момент, без учета кораблей, оправленных к берегам Дании, наш флот на Балтике обладает шестнадцатью линейными кораблями семьюдесятью фрегатами и еще сто два разных вспомогательных кораблей. Из линейных кораблей, которые могут скоро войти в строй, это Исидор и по весне со стапелей сойдет новейший 74-пушечный корабль линии «Москва», — гордо завершил свой короткий доклад Голенищев-Кутузов.
— Что по экипажам? Кораблей у нас может быть сильно больше! Датские корабли стоят в Пруссии, — вновь, казалось, что успокаивающийся император, начал кричать.
— Я подавал вашему величеству записку о том, что был ускоренный выпуск гардемаринских рот с получением при зачислении на корабли чина мичманов. Еще выписаны из Архангельска иные офицеры и матросы. Мобилизованы матросы и офицеры, работающие на верфях. На комплектование пяти линейных кораблей должно хватить, — с уверенностью в голосе сказал Голенищев-Кутузов.
— Вызывайте отставников. Это же надо, подали они в отставку с моим восшествием! Всем амнистия, кто не замешан в злостных преступлениях. Комплектуйте. А я вызвал уже адмирала Ушакова. Если он столь опытен и удачлив, пусть берет командование! — сказал Павел, подошел ближе к все еще замершей толпе, игнорируя Голенищева-Кутузова.
Медленно, заведя руки за спину, но неестественно для своего невысокого роста, делая большие шаги, Павел Петрович стал расхаживать вдоль толпы придворных.
— А вот и вы тут, господин канцлер! — злорадно, протяжно, сказал государь. — Пруссия оповещена?
— Да, ваше величество. В три креста отправил фельдъегеря, следом отбывает уже сегодня Николай Петрович Румянцев. Он уже должен выехать из Петербурга, — спешно докладывал Безбородко. — Мы договоримся с Пруссией, чтобы датские корабли оставались в их портах, а наши матросы и офицеры прибывали.
— Вы бледны! — заметил император и вновь стал расхаживать взад-вперед.
— Где же Аннушка? — послышались шепотки в толпе, но государь, то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал. — Пусть бы успокоила.
— Господин канцлер, проследуйте за мной! — через минуты две молчания, сказал государь и спешно, будто убегал от кого-то, направился прочь из приемного зала.
Кряхтя, держась за правый бок, на подкашивающихся ногах, Безбородко проследовал за императором. Всем собравшимся было не до того, что канцлеру явно стало плохо и он выглядел в крайней степени болезненно, придворные выдыхали, мучительно улыбались. А внутри они еще больше ненавидели своего императора за то, что только что пережили истинный страх, который из ряда тех трусливых, малодушных страхов, которые хочется поскорее забыть, но не получается. За такой позор возникает желание отплатить, но это же император.
— Вам нужен медик? — спросил Павел Петрович.
С государем произошла удивительная метаморфоза. Оказавшись наедине с канцлером, Павел Петрович превратился в адекватного, даже участливого человека. Если бы не боли в боку и сердце, так Безбородко обязательно бы удивился, но начинало печь в груди, между тем, нужно держаться, все же рядом с императором.
— Ваше величество, признаться, неважно себя чувствую. Если лакей отправится на поиски медика, то я бы не отказался от помощи. Но а пока будут искать оного, готов всемерно служить вам, — сказал Безбородко.
Александр Андреевич сперва хотел проявить мужество, терпение, и отказаться от доктора, однако, состояние канцлера становилось все хуже.
— У вас случаем не удар? — спросил Павел, как только приказал лакеям срочно искать медика.
Во дворце должен был находиться лейб-хирург Яков Васильевич Виллие, так что оставалась надежда на то, что медик успеет прийти на помощь.
— Так мы с вами не поговорим. Но тема столь щекотливая, что я и не знаю к кому с ней обратиться. Может посоветуете? Думаю, что Панин не справится, Пален с утра срочно отправился по неотложным делам, Аракчеев… но вы знаете, он оказался таким же как и все, я выслал его подумать о своих проступках, прикрывал служебное преступление своего родственника. Так кого? — было слышно какое-то отчаяние в голосе Павла Петровича.
Император перечислял людей, которым доверял, которым верил. Оказывается, что рядом с ним нет тех, кто может быть достойным работником, служакой, нет своего Меньшикова — вора, но который за императора Петра Алексеевича был готов сложить голову и свою и штабелями головы других, на кого покажет Петр Великий. Одиночество в обществе множества людей — это звучит противоречиво, но именно это порой чувствовал император.
— Мне нужно вытянуть Александру из Стокгольма. Бедная девочка, ее уже унижают напрямую, в обществе. Густав назвал ее прилюдно русским словом, «дурой»! — жаловался канцлеру император. — Я сам послал письмо ему с требованием прекратить так позорить мою дочь. Она же не праздна, ранима. Воздержался грозить войной, но шведы усиливаются. Мало того, так мне приходят сведения о по меньшей мере пятнадцати тысяч англичан в шведской армии. Но это после. Прежде нужно вытянуть оттуда Сашеньку.
— Вы хотите выкрасть ее? — с удивлением спросил Безбородко, у которого на миг даже прекратились боли.
— Если бы это было возможно, — сказал российский император, для которого, казалось, нет ничего невозможного. — Ее держат, словно в плену. Вы сами знаете, что Швеция готовится к войне. Уже прибыл Суворов, я рассчитываю ему поручить сдержать шведов. Только с той быстротой, с какой он воюет… Пусть и не правильно и в расхлябанном, неподобающем виде… Все равно можно рассчитывать на быструю победу. Чтобы турки не начали свою войну.
Зажмурив глаза от нового приступа боли, Безбородко, все же нашел в себе резервы, чтобы подумать и признать, что государь, вот прямо здесь и сейчас… он правильно мыслит, он любящий отец, причем любит свою дочь Россию и дочь Александру. Ну почему бы таким себя не показать обществу? Нет же, нужно демонстрировать свою железную волю, свою силу и власть, пробивать «шляхетство» в русском дворянстве.
— Ваше величество, не будет ли вам угодно послать за вашим обер-гофмаршалом? — кряхтя, задыхаясь спросил Безбородко.
— Полноте, Александр Андреевич, стоит ли ему со мной часто общаться? Мне жаль этого молодого человека. Он своим возвышением столько дорог перешел, что мне, во имя спасения Сперанского, приходится несколько его даже удалять, — сказал Павел Петрович, вновь шокируя канцлера.
Ну как так? Уж не чаял Безбородко увидеть государя таким вот, не сумасшедшим, адекватным, не кричащим и без устрашающих поз с неестественно склоненной головой. Это перед смертью Бог дал увидеть в Павле достойного человека? Или это только наваждение?
— Молю вас, государь. Этот юнец дельные вещи говорил мне, — даже в таком состоянии канцлер настаивал.
— Мне даже интересно стало, почему вы, чуть ли не при смерти, зовете Сперанского… До того, именно вы ходатайствовали о нем. Хотя, я должен признаться, он мне нравится. Работает так, как я не помню, чтобы кто-то лучше служил. А какой порядок он навел во дворце и у меня за столом!.. — сказал император, после того, как повелел изыскать и Сперанского.
