Вторжение (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич (е книги txt, fb2) 📗
Отбросив в сторону бесполезный мушкет, я выхватил из-за пояса один из двух заранее заряженных пистолей — и секундой спустя выстрелил в лошадь очередного вора. Последний уже доскакал до деревьев, и занес было саблю над замешкавшимся с колесцовым карабином стрельца, замершего всего в пяти шагах справа… Но выпущенная мной пуля угодила в конский бок (в животное я выстрелил потому, что не успевал прицелиться во всадника) — и, сильно дернувшись, конь рухнул на бок! А вот наездник оказался довольно ловким парнем — и успел выскочить из седла, умело перекатившись по снегу… Вскочив же, черкас тотчас ринулся на меня, сжимая в руке обнаженный клинок:
— Курррва-а-а! Зарублю!!!
— Попробуй…
Я рванул из ножен собственный кылыч с двусторонне заточенной у острия елманью. И, описав короткую дугу, сабля замерла параллельно земле, блоком над моей головой — тут же приняв на себя вражеский клинок! Звонка лязгнула сталь — и сабля противника соскользнул влево, провалив излишне вложившегося в удар черкаса, рассчитывавшего покончить со мной в одну секунду… И я стремительно атаковал в ответ, мгновенно переведя кылыч из блока в рубящий наискосок удар, пришедшийся на шею открывшегося вора! В лицо брызнула горячим — а я, тяжело дыша от охватившего меня возбуждения, отшагнул назад, перехватив клинок в левую руку, а правой вытащив из-за пояса последний пистоль…
Но противники вблизи меня закончились. Уцелевшие после второго залпа черкасы доскакали до деревьев — где и принялись бестолково метаться, топча лошадьми мешающихся селян, да пытаясь достать стрельцов ударами сабель… Только последние не лыком шиты — и на клинках способны за себя постоять. Укрывшись за деревьями — тем самым не дав себя стоптать в самом начале схватки! — они приняли ближний бой. И в сече мои молодцы стремительно берут верх за счет лучшей выучки, большей численности (вряд ли до нас доскакала даже дюжина запорожцев) — и бьющих в упор выстрелов тех ратников, кто уже успел перезарядить пищали!
Вот только со стороны Озерок в нашу сторону скачет еще три десятка черкасов… И им осталось преодолеть ровно половину пути.
— Перезаряжайте пищали! Скорее!!! Ворог от деревни идет!!!
Сам я подхватил брошенный на снег карабин, всего на мгновение оглянувшись — и с облегчением отметив, что русая девчушка успела сбежать… Но уже в следующую секунду я почуял, как спину обдало гибельным морозцем: висевший до того на поясе «ключ» от замка карабина, которым и взводится чрезвычайно сложный колесцовый замок, куда-то пропал. В панике я огляделся по сторонам, после чего начал рыскать руками по истоптанному, окровавленному снегу, не ощущая холода — но так ничего и не нашел… Только время потерял.
Поняв, наконец, что вряд ли успею перезарядить и первый пистоль, я отступил за березку, вытянув в сторону приблизившегося врага последний готовый к бою самопал:
— Цельсь! Все, кто готов — ПАЛИ!!!
Грохнул еще более жидкий залп, выбивший трех всадников из седел, да сваливший пару скакунов вместе с наездниками… Также нашли свою цель и две казачьи стрелы — но остальные вои, отвлеченные на схватку с уже доскакавшими до нас черкасами, просто не успели в очередной раз зарядить пищали.
— Твою же ж…
Я успел осознать, что если мы сейчас и одолеем черкасов, то по суммарным потерям мой отряд фактически перестанет существовать как боеспособная единица. Но ведь практически равного с нами по численности врага еще предстоит одолеть!
Однако, только перехватил я кылыч в правую руку, отправив за пояс разряженный самопал, как слева послышался скрип снега под артами — а после звонкий, и такой родной голос горниста Николы:
— Целься по лошадям… ПАЛИ!!!
В этот раз наш залп грохнул гулко и звонко!
…Я не стал задаваться вопросом, почему Митрофан ослушался мой приказ и оставил обоз, приведя стрельцов к нам на помощь. Я не стал также задаваться вопросом, почему именно командует Никола — ибо победителей не судят! А оба ослушника подарили нам шанс на легкую победу…
Залп новиков ударил слева от меня — а потому ничто не помешало мне увидеть результат стрельбы крестьян. Ну что сказать… Горнист сумел верно выбрать и тактику, и подобрать правильный прицел — хлестнувшие сбоку и вдоль первого ряда черкасов (фланкирующий огонь!) пули ссадили сразу семерых воров! Причем лошади троих черкасов полетели на снег прямо перед скакунами их сотоварищей, заставив часть ворогов замедлиться…
И наконец, по потерявшим темп запорожцам ударил еще один, пусть и нестройный залп! Ибо вслед за десятком «медвединских» включились в схватку сразу пяток стрельцов, все же успевших изготовить пищали к бою. Кроме того, по ворам разрядили уцелевшие пистоли и донцы, и десятники, ранее хранившие самопалы для ближней схватки…
И это стало последней каплей.
Потеряв едва ли не две трети соратников от нестройного огня с опушки, и уже не понимая нашей численности, черкасы развернулись — и поскакали назад. Не последнюю роль в их бегстве сыграл и тот факт, что единственного закованного в кольчужный пансырь и защищенного мисюркой всадника (не иначе командира!) свалил наземь чей-то удачный выстрел…
Так или иначе, мы сумели отразить и эту атаку.
С Божьей помощью, по-другому ведь не скажешь…
Как позже выяснилось, в Озерки вели сразу три дороги, и до сегодняшнего дня перегородить засеками удалось лишь две из них. Третью же засеку ватага деревенских мужиков двинулась рубить лишь утром нового дня — причем последний зимник считался наименее наезженным и более безопасным, так что и крестьяне работали без огонька, неспешно.
Но именно на этой дороге появился большой отряд черкасов.
Воры были разномастно вооружены, подавляющему большинству их единственной зброей служили сабли, некоторые же и вовсе взяли в руки обструганные колья да самодельные кистени. Пистоли имелись лишь у нескольких запорожцев — да и те они поспешили разрядить их по мужикам у засеки, не рассчитывая столкнуться с реальной силой в здешних краях.
Еще не до конца готовую засеку запорожцы сумели обойти, но потеряли время — а лесорубы, заметив врага, успели зажечь сигнальный костер, упредив селян. Так что большая часть их успела собраться и начать движение в сторону леса еще до появления врага… В то время как подавляющее большинство мужчин осталось, чтобы дать налетчикам неравный бой в деревне, изначально вставшей на пути черкасов и закрывшей бегство жителей от глаз разбойников.
Чем бы кончилось вся эта история, не появись мы именно с той стороны, куда бежали жители — лучше об этом даже не думать. Итак не обошлось без потерь среди мирняка — а мужиков и вовсе сгинуло более половины… Но в тоже время часть крестьян, оставшихся в живых после бойни в самих Озерках, сумели остановить пожар, забросав снегом и залив водой из колодца уже было разгоревшиеся избы.
Так что все не зря…
Глава 16
…- Ну что братцы? С Богом…
Я обернулся к следующим позади донцам и черкасам, коим предстоит выполнить самую важную задачу — и вновь невольно улыбнулся при виде выскобленных до синевы подбородков да вислых усов Кожемяки и его ратников. Впрочем, я и сам так выгляжу — даже голова выбрита практически целиком, и очень мерзнет под шапкой; уцелел лишь чуб-оселедец, что носил, согласно преданиям, еще князь-воин Святослав Игоревич.
Не знаю за Святослава, но убежища для вшей на голове стало точно меньше. Хотя мы ведь несколько раз парились в бане в последние дни — но одежду так просто не сменишь. Между тем, переход по контролируемым ворами и ляхами территориям западной Руси от Александровской слободы до самого Смоленска, нам в свое время дался о-о-о-чень непросто! Неудивительно, что в свое время завелись вши…
После боя у Озерок прошло уже полторы недели — а кажется, что он случился только вчера. Возможно потому, что это столкновение стало самым масштабным за все время нашей партизанщины.
Из числа служивых, отправившихся со мной в поход, в тот день погибло трое стрельцов и один казак из донцов Кожемяки; тяжелой потерей стала смерть Федора Малого, получившего в схватке вроде бы и незначительную рану, скорее даже порез — но сгоревшего от горячки спустя три дня после боя. Немного поколебавшись, я все же поставил на десяток Феди своего верного ординарца Николу — ведь последний на деле показал, что вырос из рядовых стрельцов и может командовать людьми в схватке.
