Завоевание 2.0. Книга 2 (СИ) - Терников Александр Николаевич (прочитать книгу .txt) 📗
Так прошло еще две недели, индейцы в округе разбежались или попрятались, а может быть и умерли, мы с матросами переселились на корабль и держали карантин там. Со стороны индейской Семпоалы порывы ветра доносили зловонные запахи, выжидать дальше нечего, подождем очередного шторма, и потом будем двигать потихоньку, вдоль побережья.
Оспа уже широко распространилась среди индейцев, появилось столько больных и пошел такой мор по всей земле, что в большинстве провинций вымерло более половины жителей, в других чуть поменьше; ведь индейцы совсем не знали средств от оспы, и вдобавок у них есть привычка часто мыться, и они, здоровые и больные, продолжая это делать, и мерли как мухи, целыми семьями. Умирали многие также от голода, ибо заболевали все сразу и не могли ухаживать друг за другом, и некому было доставлять хлеб или что другое. И во многих местах бывало, что все в доме умирали, а похоронить столь великое множество мертвых было невмоготу, и, чтобы избавиться от зловония, исходившего от трупов, на них обрушивали глинобитный дом, превращая его в братскую могилу.
В октябре будет еще хуже, болезнь будет бушевать в центральных районах страны, умрет очередной правитель ацтеков брат Монтекосумы Куитлагуак и придется тем выбирать 18-летнего Куаутемока (Падающего Орла). Это будет тот еще фрукт, сам двоюродный брат Монтекосумы, он прикажет убить всех сыновей знаменитого правителя ацтеков и его братьев.
Но любопытно, что бедой, чуть менее опасной чем оспа, мексиканские индейцы считали привезенных испанцами негров. Как пишет летописец: "на сей земле они стали господами и помыкают исконными хозяевами здешнего края, как если бы те были их рабами; впрочем, мне не хотелось бы обличать их дурные нравы, и о своих чувствах я умолчу, скажу лишь, что они понуждают служить им и бояться их, словно они тут всевластные исконные господа, и ничего иного они не делают, только и знают, что требовать, и, сколько бы им ни давали, никогда не бывают довольны и везде, где находятся, причиняют смуту и порчу, инда смердит от их дел, как от падали, и ничем иным они не занимаются, только отдают приказы; они суть трутни, пожирающие мед, который приносят бедные пчелы, сиречь индейцы, и сколько бы те несчастные ни отдавали, наглецам все мало".
Итак, 29 сентября, без предупреждения, ранним утром я снялся с якоря и через четыре дня снова был у табасков. Вот когда я оценил их окуривание нас густым сизым дымом копаля, так раздражавшее нас раньше. Вот скажите мне, как такой обычай мог возникнуть, если индейцы не общались раньше с чужеземными мореплавателями и не цепляли раньше от них различные болезни? Вот и я об этом говорю, сам бы лучше не распорядился!
Между тем у меня на борту двое больных матросов, сколько я не заставлял их дезинфицировать воду и руки, но с комарами ничего не придумал. У них или лихорадка, или же малярия, я не врач и в этом не разбираюсь. Надеюсь, что мужики они крепкие, выздоровеют, а если нет, то здесь жизнь человека дешевая, словно водица, наймем себе новых. Любопытно, что заболели у меня не северяне, постоянно страдающие от жары, а испанцы. Нидерландцы у себя там живут на гнилых болотах, их постоянно кусают тучи комаров и пьют они грязную воду из луж и каналов, так что их не один микроб или возбудитель болезни не берет, закаленные ребята. Достаточно вспомнить какие в дальнейшем у них будут колонии в гибельных для белого человека местах: у бельгийцев — болота и джунгли экваториального Конго в Африке, у голландцев болота и тропические джунгли Индонезии. Да и Суринам в Южной Америке тоже местечко нездоровое, но как-то все жили без проблем там, где испанцы и португальцы умирали.
Своим морякам я демонстративно запретил выменивать золото у индейцев и сам не менял. Хотя это здесь самый выгодный товар: на стеклянные вещицы стоимостью 4 серебренных реала, можно выменять украшений стоимостью 1000 реалов. Но, во-первых, тут золота нет, а то, что было, мы еще весной, когда стояли с Кортесом все выменяли, во-вторых, не хочу я связываться с королевской монополией. У меня ни королевского уполномоченного на борту, ни разрешения короны вести этот обмен нет, раньше я вел такой обмен тайно через индейца Уареа, а сейчас светиться по мелочам не хочется. Тут же, как приедем в цивилизованные места, матросы пойдут на исповедь, а там их не забудут спросить про данный обмен. Опять же тут народ простой, скажут им, побожись, что золото не меняли, а клятвопреступниками тут никто не станет, сразу все признаются. Так что меняем по мелочам — какао бобы, ваниль, хлопок сырец. Опять же объемы мизерные, не могут здешние индейцы своими палками копалками большие участки земли обрабатывать, самим всего не хватает. Стоим уже неделю, приезжают индейцы из Сентлы, и с верховий реки Грихальвы. Нет, ребята, ни перья, ни нефрит мне не нужны, оставьте их себе.
Но больных у меня уже трое, нужно потихоньку плыть дальше, пока еще рабочих рук хватает для работы на корабле. 11 октября 1520 года, переждав очередной ураган в устье реки, мы отплываем, воспользовавшись хорошей погодой. Следующий шторм застает нас вблизи побережья Юкатана, к берегу приткнуться было негде, везде рифы и мели, поэтому пришлось бороться в открытом море. К счастью шторм продолжался всего восемь часов, и затронул нас только своим краем. И то, за это время, нас здорово отбросило на север, теперь возвращаемся обратно. Следующая остановка — остров Косумель.
На острове все по-прежнему ни болезней, ни испанцев. И к моему большому сожалению изумрудов тоже нет, не заказывал, а то что было в окрестностях уже все выгребли. Так что поторговал по мелочам. Нужно плыть в Колумбию самому. Двадцатого октября после очередного шторма отплываем с острова. Один матрос у меня умер, но зато остальные выздоровели, курортный климат острова очень помог, других заболевших пока нет.
ГЛАВА 14.
Этим утром мы собрались похоронить испанского матроса Хосе и его тело, аккуратно зашитое в парусину, уже было уложено на наклонную доску и привязано к балластному камню. Сейчас еще нет обычая, накрывать труп флагом. Команде со снятыми шляпами пришлось дожидаться, пока я не прочитал пару молитв из своего молитвенника, требуемых церемонией. Наше "аминь!" еще не успело растаять в воздухе, как тело несчастного скользнуло по доске и с плеском исчезло в волнах.
Мы двинулись дальше, справа виднелся Москитный берег, гнилое и богом забытое место. Я разглядел его лишь как легкую темную полоску далеко по правому борту, но доносящийся с берега тяжелый запах гнили окутал наше судно точно одеяло. Вот уж куда заворачивать мне крайне не хочется, там одной смертью нам явно не отделаться. Даже акулы за бортом и те выглядели не такими опасными, а нас иногда сопровождало с полдюжины этих морских страшилищ, чем испарения местных болот. Далее, впереди по курсу залив Гондурас ("Глубины" по-испански, он назван так испанцами из-за большой глубины прибрежных вод). Залив (и мыс) был открыт еще во время четвертого путешествия Христофора Колумба, его флотилия подошла в середине августа 1502 г. к материку около мыса Гондурас и, повернув на юго-восток, произвела высадку на берег в 100 км восточнее мыса Гондурас, выставив королевское знамя и объявив страну владением Испании; любопытно, что местные индейцы называют свою страну очень похоже" Игуэрас" или "Ибуэрас". По видимому это случайное совпадение испанского слова с индейским названием, об этом же говорит хронист Бартоломе де Лас Касас.
Мы движемся на юг, так что погода становилась все более жаркой, а слегка прохладные ночи — все короче. "Пар костей не ломит"- как говорят у нас. Следующий шторм мы переждали в бухте Роатан, которую вы можете найти на карте островка Ла-Баия, что вблизи побережья Гондураса, теперь сезон ураганов официально завершен, наступает самое горячее время для мореплавателей.
Через четыре дня мы уже бороздили океанские воды где-то у побережья Никарагуа, море сияет нестерпимым блеском. Весь этот берег Гондураса и Никарагуа испанцы называют Кастилья-де-Оро (Золотая Кастилия), хотя золота тут нет совсем. Мне нужно зайти в Дарьен (Панаму) взять себе переводчика, а заодно и пополнить запасы продуктов и свежей воды. Где-то там, в Панаме сейчас живет другой знаменитый конкистадор Франциско Писарро, ему сейчас уже под пятьдесят. Эти два эстремадурца Писарро и Бальбоа, убедившись в бездарности всех своих командиров в 1511 году основали поселение Санта-Мария де ла-Антигуа в Дарьенском заливе в устье реки, где можно было раздобыть пищу, а индейцы были настроены довольно миролюбиво и не метали отравленные стрелы. Потом рядом несколько к западу было основано другое поселение Номбре-де-Диас, а в 1513 году Бальбоа прошел прорубаясь сквозь джунгли весь Панамский перешеек насквозь и узнал о золотоносной земле Перу лежащей где-то на юге.
