Вариант "Новгород-1470" (СИ) - Городков Станислав Евгеньевич (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Будущие «телохранители» Дана явились на подворье Домаша, где тогда обитал Дан, к вечеру, в первый же день после седмицы-недели. Внешне оба выглядели, как ровесники Дана. Рыжий Феодор и невысокий, но какой-то очень широкий, с огромной грудной клеткой Михаил. Правда, через некоторое время, и Феодор и Михаил попросили Дана называть их теми именами, под которыми они были ранее известны в миру — Рудым и Клевцом. Заполучив подобное «счастье», Дан решил, что это судьба и пришла, видимо, пора, и ему перебираться с подворья Домаша в свою усадьбу. Плотники уже закончили его дом и, как раз, пока Дан валялся в беспамятстве, Домаш полностью рассчитался с ними от имени Дана. Теперь дело было лишь в переезде в новое жилище. Со своими двумя телохранителями, Дан и начал обживать свой дом. Рудому и Клевцу он определил место по соседству с собственной «спальней». То есть, тоже в комнате на 2-м этаже своего пустого, пока, увы, дома… Кстати, и Рудый и Клевец, несмотря на свою, по меркам 21 века, ужасающую молодость — Рудый имел от роду 20 лет, а Клевец только 19, были уже изрядно биты жизнью и, хоть, не являлись профессиональными вояками, весьма неплохо управлялись — один с чеканом-клевцом, второй с булавой-перначом. Вооруженные именно этим оружием, как позже выяснилось — из арсеналов владычьего полка, они и прибыли к Дану. На удивление, и Рудый и Клевец довольно быстро вписались в жизнь и Дана, и мастерской. Оба охотно помогали по хозяйству и не брезговали никакой грязной работой, но… Но, лишь до тех пор, пока рядом находился Дан. В противном случае, Рудый и Клевец тут же прекращали любую деятельность и бросались вслед за Даном. И столь же постоянно они отказывались от идеи сопровождения кого-либо другого, кроме Дана — а уже периодически возникала и такая потребность, оказать помощь при транспортировке товара или при сбережении мошны с деньгами. Поневоле Дан уже начал подумывать — не нанять ли ему в мастерскую, в самом деле, парочку охранников и выдержит ли бюджет фирмы сие? Тем более, что, учитывая дела в мастерской и прочее, работа им всегда найдется… Однако, пока Дан собирался решать проблему телохранителей, в Господине Великом Новгороде произошли некоторые изменения и Дану пришлось нанимать уже не только охранников для «фирмы», а еще и целую дюжину «янычар» дополнительно к тем двум, что дал ему владыка… Но это все было, будет потом. После воскресенья-седмицы. А, пока, Дан был занят другим, вернее, мысли Дана были заняты совсем другим… Одной светлоглазой дамой. То есть, с утра того самого дня, как он очнулся — после нападения татей на него и Домаша — его мысли, несмотря на визит к владыке новгородскому Ионе и до самого появления в его жизни Клевца энд Рудого, вплотную были заняты одной лишь новгородской дамой.
Статную блондинку Дан увидел 3 недели тому назад. На воскресной службе в церкви. Однако в следующее воскресенье блондинка в церкви не появилась. Сказать, что Дан не расстроился — синеглазая новгородка ему запала в душу, будет неправдой. Но тогда, не заметив синеглазой новгородки на службе, Дан уговорил себя не нервничать и успокоиться — мол, придет в следующий раз, мало ли что могло случиться… Возможно она просто занята, ведь, пропустить одну церковную службу не есть грех… Или, положим, подруги у нее в другом конце города и она вместе с ними пошла там в церковь. Мысль о том, что задевшая струнку в его сердце молодая вдова могла, вообще, случайно оказаться в храме Святого Власия… — Домаш с семейством Вавулы и Семеном посещали церковь Святого Власия, что в конце Волосовой улицы, на меже города и посада. Естественно, и Дан, а чуть позже и Лаврин тоже стали ходить в эту церковь… — Дану, почему-то, в голову не приходила. Вероятно, потому что уж очень много было в Новгороде других церквей, где проходили службы, и обойти их всех было нереально. А, может, и потому он не допускал эту мысль в голову, что тогда пришлось бы быть готовым к тому, что понравившаяся ему вдова могла оказаться и не новгородкой вовсе. И на службу в церковь Святого Власия попала «проездом». Хотя, если честно, где-то, на краю сознания Дана, подобная мысль все же тлела.
Служба в очередное воскресенье тоже прошла без синеглазой новгородки и Дан уже начал потихоньку впадать в уныние — ибо вместе с появившейся идеей поискать в других культовых учреждениях Господина Великого Новгорода, волей-неволей приходилось допускать, что рослая прихожанка с девочкой, и в самом деле, могла быть приезжей. Например, из Старой Руссы. Или еще из более отдаленных мест — Деревской или Обонежской пятины. Или совсем из Югры, Перми или Терского берега. Дану об этом даже думать не хотелось. Но, тем не менее, после того, как обдавшая его колдовским взглядом и понравившаяся своей статью молодая вдова не появилась снова на службе, Дан, все-таки, собрался с силами, пошкреб в голове мыслями и стал планировать посещение воскресных — именно воскресная служба больше всего собирала народу, являясь, как бы, символом наступившего, в конце трудовой недели, выходного дня — служб в других церквях города. Однако произошло чудо, иначе это назвать было нельзя — та, кого Дан так рьяно готовился искать и строил планы, как это сделать, неожиданно сама прислала попавшему в «аварию» Дану весточку-подарок. Дан был твердо уверен, что фигурку святого ему отправила именно та самая синеглазая молодица, которую он видел в церкви и которую никак не мог забыть. Вероятность того, что эту, вырезанную из кости, уютную скульптурку ему послала некая другая вдовица, симпатизировавшая Дану, он отвергал начисто! Потому что… Потому! Во-первых, он элементарно не верил, не хотел верить ни в какую другую красивую вдову-новгородку, а во-вторых… третьих и четвертых — это было бы просто свинство со стороны судьбы! Ведь, они встретились тогда с новгородкой глазами и Дан помнил, какая дрожь его пробрала… и надеялся, что дрожь была взаимной. Однако, в любом случае, все планы устроить поиск пока отпадали и Дан с нетерпением ждал воскресенье. Он, практически, был уверен — светлоглазая прихожанка с девочкой не пропустит очередную службу. То есть, будет в церкви Святого Власия. А до тех пор Дан не знал, чем ему заняться. Точнее, знал, дел было «по горло» и выше, но… Но трудно было не думать о новгородке. Он так сильно хотел увидеть синеглазую новгородку, что уже боялся этого. Боялся, что ляпнет что-нибудь не то, когда увидит ее и боялся, что наоборот, вообще, ничего ей не скажет. Боялся, что утонет в ее бездонных глазах-омутах… и боялся, что просто не решится подойти к ней. Приподнятое и в тоже время нервическое состояние Дана заметно было даже Зиньке.
— Ты, будто, не на встречу с молодицей собираешься, а в первый раз в поход идешь за тридевять морей, — сказал Дану Домаш, тем самым, выразив мнение всей мастерской, то есть всех работавших в мастерской — Вавулы, Семена, Якова, Лаврина и остальных. И добавил: — Соберись! На тебе же лица нет, волнуешься, словно девица на выданье!
— И ни на какую встречу с молодицей я не собираюсь, — вспыхнул Дан и в этот момент заметил круглые глазища таращившегося на него Зиньку. Дан запнулся, всего-то на секундочку, но гнев его за эту секундочку куда-то улетучился и он, ухмыльнувшись, подмигнул Зиньке. Зинька тут же растянул рот до ушей в ответ.
— Ну, да, — сказал, ничего не заметивший, Домаш. — Конечно, не собираешься… Только ходишь и улыбаешься постоянно, как юродивый…
На воскресную службу Домаш, Дан и все еще обитающий на подворье Домаша, в комнатке в конце сарая-мастерской, Лаврин собирались, как обычно. И одевали на службу в церкви, как всегда, самое лучшее — рубахи тонкой работы, свиты дорогого сукна, высокие шапки с отворотами, яркие порты, заправленные в, мягкой кожи, сапоги. Пояса наборные, с серебряными бляшками — у Домаша, и попроще, с медными чешуйками — у Лаврина. Дан, в связи со своим — после рандеву с новгородской верхушкой, на котором тайно присутствовали «зрящие» старцы из Свято-Духового монастыря — предполагаемым благородным происхождением и, чтобы не усложнять отношения с боярыней Борецкой, ее сыном — посадником и Василием Казимером, тысяцким Господина Великого Новгорода, и как ни странно, не в последнюю очередь с Домашем — Домаш первым узнал, в мастерской, о «боярском» происхождении Дана, ему сообщил об этом, на Торжище, тысяцкий — вынужден был купить боярский пояс, однако народ в мастерской предупредил, что, во время работы, он только мастер Дан и никакой не боярин… Хотя, те же Семен с Вавулой, все равно, пытались «ломать шапку» перед Даном, видя с кем он общается — с новгородским воеводой, с биричами от боярыни Борецкой и самого новгородского посадника, но Дан показал им кулак и пообещал «намылить» шею, если не прекратят «валять Ваньку». Впрочем, Дан, понимая, что из него боярин, как из коровы лошадь, пробовал говорить «по душам» и с Домашем, но в ответ получил: — Мне все равно из каких ты — боярских, купеческих или крестьян, для дела это не важно. Однако в миру… Изволь соответствовать. Или ты стыдишься своих родителей? Нет? Почему тогда скрываешь — какого ты рода? — После подобных слов, Дан просто был вынужден, за очень неприличные деньги, приобрести отделанный золотом, как у бояр, но, все же, чуток поскромнее, пояс. Но одевал его лишь за пределами мастерской и только тогда, когда считал нужным…
