Сунул Грека руку в реку (СИ) - Рогов Борис Григорьевич (е книги .txt) 📗
В коридор заглядывает невысокий худощавый парень, на вид - мой ровесник, что-то знакомое угадывается в его чертах. Волосы средней длины расчесаны на прямой пробор. Пшеничные усики. Высокий лоб явно указывает на незаурядные мыслительные способности. Ба!, это же Павел Самарович мой будущий добрый друг. Интересно, куда он едет и почему оказался в одном со мной вагоне? Почему я его раньше не заметил? Сутки же уже еду. Неужели он тоже в Перми вошёл?
- Привет, не знаешь, скоро это заведение откроют? – обращается он ко мне.
- Да, сам жду с минуты на минуту. Паша, а ты в Перми сел или ночью в Тюмени? Что-то я тебя не видел, хотя мимо меня никто не проходит не замеченным. – Внезапно я понял, что из-за всей этой суеты проговорился и теперь мне придётся либо как-то выкручиваться, либо раскрывать тайну путешествия во времени.
- А ты откуда знаешь, как меня зовут, - с удивлением уставился на меня Павел.
- О, брат! Это история, требующая отдельного и долгого разговора. Я ведь кроме имени много, что о тебе знаю. Вот только не должен ты был садиться ни в Тюмени, ни в Перми. Ты ж в Новосибирске живёшь.
– Я как раз с Новосиба еду, просто у меня полка рядом с проводницким купе, вчера весь день их сортиром пользовался, первый раз в эту сторону пришёл. У тебя боковушка верхняя? – проявил свой аналитический дар Самарович, а у меня нижняя, так что давай с процедурами заканчивай и подваливай. Расскажешь, почему я тебя не знаю, а ты меня почему-то знаешь. А я пока попробую угадать.
- Отлично! Возьмем по чаю, да и расскажу я тебе такое, о чем ты ни за что догадаться не сможешь.
- Следующая остановка только в час. Можно будет на станции и пива взять. Только мороз нынче на Урале за тридцать, поэтому так топят, что не продохнуть.
Как и договаривались, я подошел в первое купе со своим чаем и с последними пирогами. На полках лежали тела попутчиков, завернутые с головой в простыню. Одну нижнюю полку занимала пожилая сухонькая женщина в синем явно парадном халате. Она увлеченно вязала что-то из белых шерстяных ниток. Нижнюю боковушку занимал Павел.
- Ну, как, до чего додумался? – Сходу спросил я. – Интересно, какие гипотезы можно выдвинуть в такой ситуации?
- В нашей 127 ты не учился. Я там всех парней нашего возраста знаю. Во дворе тебя я тоже не видел, значит, ты с завода. Угадал?
- Нет.
- Тогда, может быть с пионерлагеря? Правда, давно это было.
- Ладно, не мучайся, всё равно не угадаешь, потому что это вообще антинаучно и похоже на бред.
- А-а-а! Наверное, кто-то из твоих родителей с отцом моим знаком. Так что ничего бредового здесь нет.
- Зря ты так думаешь. Дело в том, что в этом году мы с тобой должны были бы познакомиться на подготовительных курсах в Сибстрине. Потом мы будем сдавать экзамены и попадаем в одну группу…
- Сибстрине? Ну, ты и сочиняешь! Я не собираюсь в Сибстрин. Сейчас приеду в Москву, разведаю, что там и как, и летом документы буду подавать…
- Поди, в Суриковскую поступать собираешься?
- Вот тут ты попал. Точно. Либо Сурок, либо Строгановка.
- Еще бы не попал. Ты ж мне эту свою эпопею уже рассказывал. Сейчас я тебе расскажу весь дальнейший твой жизненный путь. Ты сходишь в Суриковскую академию, с кем-то там переговоришь. Тебе раскроют глаза на то, что поступить туда после школы не просто трудно, а вообще нереально, тем более из провинции. Ты сунешься в Строгановку, там та же песня, только с рассказом про то, как проваливаются даже выпускники училища. Тебя это введет в депрессию, и ты вернешься домой. В феврале запишешься на подготовительные, где мы с тобой когда-то и познакомились.
- Стоп! Что ты несешь! Как мы могли с тобой познакомиться, если я еще только еду в Москву? И ты сам, между прочим, тоже туда едешь, и я с тобой только здесь познакомился. Так же не может быть, чтобы я, как ты говоришь, вернулся и на курсах снова с тобой встретился. У меня, что – выпадение памяти должно случиться?
- Спокойно, товарищ Самарович! – тут я перехожу на торжественный шепот, - вот мы и подошли к самому интересному. Дело в том, что моему сознанию на самом деле 60 лет, а моему телу всего 17. Я из 2018 года, каким-то таинственным путём был заброшен в собственное тело, но на 43 года раньше. Не спрашивай меня, как это получилось, потому, что ничего сказать не могу. Всё произошло так внезапно, что что-либо понять просто не реально. Для доказательства достоверности, я предлагаю завтра купить в Москве какую-нибудь газету. Вот увидишь, я некоторые события угадаю на 100 процентов. Можешь даже для верности мои слова записать. Сегодня, четвертого января Венесуэла национализирует нефтянку. Да что там Венесуэла! Вот слушай, я знаю, что твоего отца зовут Валерием, и что у него однушка на Маркса. Что же я еще знаю про тебя? О! Вот ещё! Ты родился в городе Спасск Дальний, это ты точно мне ни каким образом рассказать не мог, тем более что мы с тобой не встречались.
- Ну, ты даёшь, мужик! Всё правильно, но тебя я первый раз вижу. Это точно, у меня абсолютная зрительная память. Но, мало ли, чего мы не знаем. Ты меня сейчас здорово заинтриговал. Прямо интересно, что еще про меня знаешь. И почему ты говоришь, что мы с тобой познакомимся в феврале, если мы с тобой уже познакомились вот сию минуту, а сейчас еще январь? Мы же не сможем познакомиться во второй раз.
- А тут уже пошла деформация, связанная с моим перемещением во времени. Дело в том, что в предыдущей версии я никуда на каникулах и не ездил. Куда буду поступать, не знал. Тупо болтался с пацанами по улицам родного района, пил пиво и другие горячительные напитки, ходил в кино и занимался прочими зимними развлечениями.
- Понятно. Тогда, валяй, рассказывай про ближайшее будущее. Полетели мы на Марс? Высадились в Приуралье инопланетяне? В Штатах в результате негритянских погромов произошла революция, и президентом избрали Анжелу Дэвис, а госсекретарем индейца Пелтиера?
- Если инопланетяне и высадились, то посмотрели на этот бардак и быстренько смылись. Про остальное можно сказать только в версии моего опыта жизни с 1975 по 2018 годы. Сейчас, с каждым моим действием, деформация временной ткани будет проявляться всё сильнее и сказать, что на самом деле будет происходить, можно только со всё возрастающей долей ошибки. Вот смотри! Ты сейчас, узнав, что поступить в московские академии не сможешь, решишь сэкономить и прямо с вокзала рванёшь домой. Вот уже пошло изменение сценария. Каких людей ты тогда встретишь, какое у тебя будет настроение, никто не может сказать, а значит то, что я буду рассказывать, может быть только версией той твоей биографии.
Лично я свой сценарий сознательно поменял, чтобы попробовать изменить судьбу страны, мира и человечества.
- Ну, ты даёшь! Гы-гы-гы! – Паша вдруг разражается здоровым ржанием - Судьбы мира он хочет поменять, а Луну с неба? Да и зачем? Неужели всё-таки американцы на нас ядрёную бомбу сбросят, а мы их в ответ «мёртвой рукой [89]» достанем, и весь мир погибнет?
- Ты почти прав. Почти, потому, что к 2018 атомной войны всё-таки не случится. При этом СССР удалось развалить, КПСС – запретить, капитализм в России восстановить. В общем, «весёлая» жизнь получилась. С одной стороны, большинство населения в «тучные годы» стало жить так сытно, как никогда не жило в России ни при царе, ни при генсеках. С другой, - вся эта благость – проедание накоплений заложенных еще Сталиным и Берией. К тому же цель господ разваливших СССР не достигнута. Поэтому мы в 2018 оказались снова в кольце врагов, снова санкции, снова войны на окраинах.
- Что-то ты опять заливаешь! Если коммунизм уже никто не строит, то кто и с кем воевать собирается?
- Как будто только из-за коммунизма войны происходят! Да какая, к чертям, разница, кто в России у власти. Хоть государь-император, хоть комиссары в пыльных лапсердаках. Слишком много нас здесь живёт, и, типа, слишком много природных богатств мы потребляем. Через двадцать лет будет в Англии такая сука у власти, Маргарет Тэтчер. Так она так прямо и скажет, что в России должно жить 15 миллионов человек. У нас сейчас сколько? Что-то я запамятовал.
