Ростов-папа. Часть 2 (СИ) - Дашко Дмитрий (версия книг txt, fb2) 📗
— Какая ещё картинка? — не понял Мамед.
— Преступления.
Мамед затушил очередной окурок башмаком.
— Погоди, какого ещё преступления?! Поясни…
— Попытаюсь. У Вениамина какое образование было?
— Не поверишь, даже в университете поучиться успел, пока не вышибли за политику. А что?
— То есть человек пусть с незаконченным, но всё-таки университетским образованием пишет предсмертную записку печатными буквами. Почему?
— Ну, чтобы мы почерк разобрали, прочитать смогли… — предположил он.
— Нет. Так обычно делает тот, кто хочет скрыть почерк. Оно, конечно, слова из газеты нарезать надёжнее, но это не тот случай. Второй момент: обратил внимание как ровно всё написано, буковка к буковке. Человек, который решил свести счёты с жизнью, так не напишет. Тут нужна просто стальная сила воли, чтобы рука с карандашом не дрогнула. Психология, Мамед…
— А кроме психологии у тебя ещё что-то есть?
— Почему револьвер остался на столе? Он что — стрелял, склонившись над столом? А зачем? К чему такие манёвры? Не практично это как-то…
— Слушай, Жора… Какая в задницу практичность?! Человек руки на себя решил наложить. Последнее дело в таком случае о твоей практичности думать.
— Может ты и прав, Мамед, но я бы начал с того, что опросил всех соседей Дохина. Думаю, с их помощью удастся узнать что-нибудь интересное, — сказал я.
Глава 25
Таганрогская милиция и угро на вызов среагировали оперативно. Минут через пятнадцать после звонка возле дома погибшего Дохина началось сущее столпотворение. Были все, включая газетчиков. А вот кого не было, так это служебной собачки с проводником — они бы нам очень пригодились.
Я даже взгрустнул, вспомнив своего тестя с Громом. Пёсель, потомок легендарного Трефа, бы напал на любой след и дошёл по нему до конца.
Начальник таганрогского угро Овчинников прибыл в числе первых.
Заскочил внутрь, какое-то время побыл в доме и вернулся.
Лицо его стало хмурым и озабоченным.
— Жаль Дохина. Не стоило оно — вот так с собой кончать, — сказал он.
— Тут товарищ Быстров хочет высказать свою версию, — обратился к нему Мамед. — Он считает, что Дохина убили.
— Это так?
— Давайте, я изложу вам свои доводы, а вы уж сами решайте, — сказал я и по сути слово в слово повторил всё то, что говорил сыну турецко-подданного.
— Так себе доводы, если честно… — недовольно протянул Овчинников. — Печатные буквы, ровные строчки, неудобная поза при выстреле… Голая софистика, а мне нужны факты. Вернее, даже не мне, а следователю. Пока что версия о самоубийстве кажется правдоподобной. Веня действительно сильно болел и очень переживал из-за этого. Считал, что недостоин работать в уголовном розыске.
— Ваш подчинённый, вам и решать, — невесело произнёс я.
Ну. конечно, списать смерть на самоубийство, пусть даже речь идёт о твоём боевом товарище, намного легче, чем рыть и перелопачивать тонны информации…
Овчинников правильно истолковал взгляд, которым я его одарил.
— А ну, погоди Быстров… Вижу, что ты обо мне подумал.
Я усмехнулся, и это ещё сильнее задело начальника угро Таганрога.
— Так вот, Быстров, мы сдавать это дело в архив не собираемся. Если Веню убили — мы найдём, кто это сделал. Но у меня к тебе будет большая просьба…
— Какая, товарищ начальник? — произнёс я, уже догадываясь о чём пойдёт речь.
— Художников сказал, что ты у вас в Ростове уже чуть ли не живая легенда…
— Да ну вас! — рассердился я. — Нашли легенду…
— Не злись, Быстров. Скромность, конечно, украшает человека, но я и сам, без всяких рекомендаций, вижу — сыщик ты толковый. Займись этим делом, а?
Не дожидаясь моего ответа, Овчинников продолжил:
— Я понимаю, формально ты не у нас работаешь, но ты главное дай добро — а я с Художниковым порешаю. К тому же ты сюда насчёт Федорчука приехал — я так понимаю, старое дело про ограбление банка поднимаешь…
Я кивнул.
— Так вот: по Федорчуку работал Веня. Причём не официально, я его по личной просьбе Художникова подрядил.
— Я вас понял. Баш на баш, короче.
— Вроде того.
— Хорошо, если моё начальство не против, я впрягусь.
— Отлично. Тогда считай, что Художников только за.
— Товарищ Овчинников…
— Что, Быстров?
— У меня вопрос по Федорчуку… Остались какие-то материалы по нему от Дохина? Наработки… Ведь не зря же меня к вам пригласили.
— Вряд ли, — сообщил невесёлую новость Овчинников. — Я же сказал, Веня работал неофициально, просто выполнял мою личную просьбу, поэтому бумаг не осталось. Мамед тебе покажет его стол и все бумаги в сейфе Дохина, но я сомневаюсь, что ты там что-то найдёшь.
— А может он с кем-то информацией делился? — с надеждой спросил я.
И снова жестокий облом.
— Мне он сказал, что вроде напал на след. Я и велел ему выдернуть тебя из Таганрога. В детали, увы, не вдавался. У меня, как понимаешь, своих забот по горло, — подтвердил мои худшие опасения Овчинников.
— Обидно, — покачал головой я.
По сути мне придётся начинать всё с чистого лица, а ведь в отличие от Вениамина — я в Таганроге чужой и ничего не знаю. Самый паскудный вариант из всех возможных.
— Кто ж знал, что оно так выйдет, — вздохнул начальник угро. — Знать бы раньше, где упадёшь…
— Разрешите привлечь к делу товарища Челика?
— Мамед!
— Я!
— Работаешь под началом товарища Быстрова. Вопроса есть?
Мамед оживился.
— Вопросов нет.
— Тогда приступай.
Раздав ценные указания, начальство село в экипаж и уехало докладывать ещё более высокому начальству. Всё-таки смерть сотрудника угро по меркам любого города — событие из ряда вон.
— Начнём с обхода соседей, — изрёк банальность я. — На тебе правая часть улицы, на мне — левая. Встречаемся тут, на крыльце.
— Понял.
Мамед оказался человеком покладистым. Не пришлось переживать, что заартачиться работать под начальством какого-то варяга из другого города.
Мы разошлись, каждый в выбранную сторону. Предстоял нудный, абсолютно рутинный, но при этом крайне важный — «поквартирник», в данном случае «похаточник». Зацепок у нас не было, и обход — единственный вариант хоть что-то найти.
Очень редко удаётся получить первые результаты сразу, обычно приходится просеять через мелкое решето кучу бесполезной информации, а ещё чаще — получаешь в ответ «не знаю, не видел, меня не было дома». Тут важно не привыкнуть к такому, а то есть любители работать, спустя рукава.
Ну, а кто ищет — тот всегда найдёт. Я был настроен на результат.
В первом доме меня встретила вдовушка лет сорока. Внутри было бедно и грязно, сама женщина успела хорошо принять на грудь и ничего внятного от неё я не добился, кроме мата-перемата. Пила она, не просыхая уже вторые сутки, так что если и могла что-то увидеть, так только белочку.
Было откровенно жаль и саму непутёвую бабу, и её троих нечастных чумазых ребятишек, уже второй день ничего толком не евших.
Хотелось от души приложить это создание, в котором от женщины почти ничего не осталось, но вряд ли бы на неё это подействовало. Я загнал её спать, а сам сбегал в ближайший магазин и накупил продуктов: хлеба, колбасы, яиц и немного конфет.
Глаза у детворы при виде этого богатства расширились. Сладостями их, мягко говоря, не баловали.
Здесь же я узнал первые ценные сведения. Старший из ребят — пацанёнок лет восьми сообщил, что видел, как недавно из дома напротив, то есть из хаты Дохина, выходил высокий военный с желтым портфелем в руках.
— А на голове у дядечки была шапка — будёновка!
— Давно ты его видел?
— Ну… — Он задумался. — Как в дом заходил — не видел, а вышел оттуда почти перед тем, как вы с другим дядей туда пришли.
— То есть ты и меня с напарником разглядел?
— Ага. А чего тут разглядывать-то… Мы ж напротив живём, дом дяди Вени для нас как на картинке. Занавеску сдвинул и сиди, смотри.
