Памяти не предав. Авторский сборник - Сергеев Станислав Сергеевич (лучшие книги без регистрации TXT) 📗

Разозлившись от безвыходности ситуации, я тоже в ответ несколько раз пальнул в сторону двери из «Глока-17», который постоянно таскал с собой. У противника закончились патроны, он отскочил обратно в коридор и через некоторое время открыл огонь уже из пистолета, все-таки пытаясь нас достать. Это послужило неплохим сигналом, и мы с Судоплатовым стали остервенело отстреливаться, пока нападавшему не пришла в голову мысль зашвырнуть к нам в комнату что-то взрывающееся. Предвосхищая события, я сам выхватил из разгрузки светошумовую гранату, выдернув кольцо, кинул ее в коридор и закричал:

— Глаза!

В коридоре сильно грохнуло. Но мы не успели броситься вперед, как там несколько раз привычно короткими очередями застучал автомат Калашникова, в ответ несколько раз хлопнул пистолет — и все затихло. В палатах от страха кричали раненые, звали сестер, переполох поднялся знатный, а в коридоре тем временем раздавался топот многочисленных ног подоспевшей охраны. Но никто не решался подойти к нашей палате, чтоб не нарваться на выстрел, поэтому из-за угла кто-то закричал:

— Товарищ майор, свои. Этих завалили.

— Кто это?

— Сержант Подгорецкий.

— А что не в эфире?

— Так вы сами не отвечаете…

Я удивленно посмотрел на болтающуюся на проводе гарнитуру радиостанции, которая слетела, когда падал на пол.

— Хорошо, мы выходим. Срочно найдите военврача Воронову — тут Артемьева приложило.

Но Судоплатов меня опередил и, как гончая, рванулся вперед. Сколько мы с ним общались, тем более в весьма опасных ситуациях, но таким его еще не видел. Он стоял в окружении своих охранников из ОСНАЗа и раздавал приказания, перемежая их отборным матом. Вся ситуация с нападением его вывела из себя настолько, что я просто боялся к нему подходить, но Артемьевым нужно было кому-то заняться.

Я сначала его просто позвал, но он не услышал, поэтому пришлось во всю глотку гаркнуть:

— Павел Анатольевич!

Он неожиданно остановился и повернул ко мне голову, удивленно подняв брови.

— Артемьев ранен, Воронову сюда, только быстро надо.

Один из бойцов держал в руках керосиновую лампу, и в этом мерцающем свете Судоплатов с всклокоченными волосами, синяком на скуле, эмоционально размахивающий рукой с пистолетом выглядел весьма колоритно: они как раз рассматривали застреленного нападавшего, который был одет в госпитальную пижаму и для конспирации обмотан окровавленными бинтами. Боец лежал возле стены на боку, поджав под себя левую руку, а правую с зажатым ТТ вытянул в сторону лестницы, откуда прорывалась наша охрана. Рядом валялся ППД с отсоединенным магазином, и весь коридор был усеян маленькими золотистыми цилиндриками гильз, которые неприятно скрипели, когда на них наступали. После моего крика Судоплатов осекся на полуслове, потом резко повернул голову к одному из своих подчиненных и коротко, сдержанно, в своем обычном духе приказал:

— Доктора сюда, только быстро.

* * *

Я сидел на улице, на скамеечке прямо возле центрального входа госпиталя. Рядом расположились двое бойцов, в данный момент задействованных в охране моего многострадального тела. То, что сейчас творилось, больше напоминало сцену из кинофильма: по вызову из комендатуры города примчался усиленный взвод краснофлотцев, с двумя станковыми пулеметами, которые тут же расположили на въезде в госпиталь и на втором этаже, прикрывая пути вероятного проникновения диверсантов. Судоплатов носился, как ужаленный в одно место, построив всех, кого можно. Как по мне, так со стороны было прекрасно видно, что приехавшее под утро морское начальство тихо посмеивается над госбезопасностью, которая два раза подряд влетала в большие неприятности.

На фоне светлеющего неба я опять сидел, наслаждаясь ночным воздухом. С моря тянуло холодом, но после всего пережитого хотелось немного остудиться, да и в голову лезли интересные и грустные мысли. Моя версия произошедших событий была не очень веселая, во всяком случае, лично для меня. Надо было уточнить у Судоплатова пару моментов и делать окончательные выводы.

К утру Павел Анатольевич сам нарисовался, присел рядом и закурил. Мы так молча сидели несколько минут, каждому было о чем подумать. Я уже многое знал, этого было вполне достаточно, чтоб сложить мозаику и сделать определенные выводы. После ночных событий очень волновался за Артемьева. Но тут все было под контролем: Санька еще легко отделался — осколок оборонительной «эфки» впечатался ему в бронежилет, раскрошив пару магазинов, а основной удар ему нанесла влетевшая в палату дверь. Сержант, который выдавал себя за израненного Ивакяна, вообще отделался легким испугом и простреленным в нескольких местах вещмешком с консервами.

Уже однозначно стало ясно, что приходили именно за Ивакяном — нападение было сначала на него, я был второй целью. Противник весьма грамотно переоделся в госпитальную одежду и, намотав на себя для конспирации бинты, просочился на наш этаж, вырезав дежурную охрану из трех полусонных моряков. Их было всего трое: один прикрывал коридор, второй рванул в палату с Ивакяном, третий пошел к нам. Приезд Судоплатова с подкреплением не оставлял им шансов, поэтому они попытались выполнить задание и пойти на прорыв.

Как раз в этот момент Паша Нечаев, бывший сержант крымской республиканской роты госавтоинспекции, впоследствии прибившийся к внутрякам, считавшийся известным «хомяком» и «нехватчиком», решил перекусить. Именно поэтому над ним всегда подшучивали — его умение и желание устраивать перекус в самых неподходящих местах и в самое неподходящее время уже стало легендой в определенных кругах. Поэтому когда боевик заскочил к нему в палату, Паша как раз снова полез в вещмешок с консервами и держал его перед собой. Заинтересовавшись непонятной возней в коридоре, он успел схватиться за пистолет, когда пуля из ТТ, пробив несколько банок, была остановлена бронежилетом. В ответ Паша, свалившись с кровати, не задумываясь разрядил в нападавшего весь магазин своего Стечкина, который был случайно переведен в режим автоматической стрельбы. Конечно, с одной руки в таком режиме из АПС много не настреляешь, но три девятимиллиметровые пули, произведенные в конце двадцатого века, гарантированно завалили нападавшего. На стрельбу из смотровой комнаты, где он ездил по ушам молоденькой дежурной сестре, выскочил матрос-охранник и, не раздумывая, вступил в бой. Получив ранение, он сумел пристрелить еще одного нападавшего, который контролировал коридор. Оказавшись в окружении, третий, видимо командир группы, используя гранаты, попытался напасть на нас, но был впоследствии застрелен. К сожалению Судоплатова, никого не удалось взять живым, хотя двоих впоследствии опознали как людей, которые, одетые в форму сотрудников НКВД, увезли Лебедева. Круг замкнулся, и снова все концы были оборваны…

Я решил прервать молчание.

— Павел Анатольевич, не знаю, как у вас, а у меня есть соображения.

Он затянулся сигаретой, выпустил дым и повернул голову:

— Я слушаю.

— Что у нас на фронтах?

— Каких именно?

— Меня интересует состояние на севере Крыма и положение группировки, окруженной под Борисполем.

Он, как бы соглашаясь, кивнул головой.

— Что, уже знаете?

— О чем?

— Оборона под Ишунью прорвана, ночью немцы вошли в Симферополь. Под Бахчисараем уже были стычки с моторизованной разведкой гитлеровцев.

— Ну, это мы ожидали. А под Борисполем?

— Плохо. Немцы начали операцию по уничтожению окруженной группировки. А к чему вы спрашиваете?

— А к тому, что мне нужно срочно лететь к первой точке выхода. А еще лучше ко второй, под Фастовом. Там вряд ли будут ждать.

— Есть соображения?

— Да.

— Излагайте.