Продавец кондитерки 2 (СИ) - Юшкин Вячеслав (полная версия книги .txt, .fb2) 📗
Снятые волосы являются величайшим подарком, какой только могут сделать дикари, и они утверждают, что этим показывают свою привязанность к интересам тех, кому они их преподносят. Bacqueville de la Potherie, Voyage de l’Amerique, III: 129.
Стоит отметить, что довольно часто случалось так, что отрядам, вернувшимся с войны с пустыми руками, безвозмездно вручали столько же товаров, сколько давали тем, кто вернулся с несколькими скальпами. Таким образом, за индейскими воинами признавалось право на военную неудачу, когда те, теснимые противником, не имели возможность снять скальп с убитого врага, что полностью выбивается из привычной схемы "деньги-товар-деньги".
Французы тратили больше денег не на покупку скальпов и пленных, а на подарки индейским племенам. В мирное время в качестве ритуала подтверждения союзнических отношений, а в предвоенное и военное время, чтобы побудить индейских воинов встать на тропу войны. Другое дело, что военная этика индейцев позволяла целому отряду воинов сойти с военной тропы, без умаления чести и не убив ни одного врага, по причинам, которые на взгляд европейцев выглядели смехотворными. Таким образом, плата за скальп служила всего лишь дополнительным стимулом для индейцев, чтобы они доводили начатый военных поход до логического конца.
Дары, которые предлагались для снаряжения военных отрядов перед походом, и награды, которые предлагались по возвращению с военной тропы, давали необходимые средства для войны туземным воинам, не внося разлад в военную мотивацию целей и принципов, характерных для логики коренных обитателей Америки — поиск получения личного и племенного престижа, захват добычи и пленных.
Тот факт, что союзники французов часто продолжали воевать и снимать скальпы после того, как их предупредили о прекращении военных действий и о том, что им больше не будут платить за добытые призы, убедительно свидетельствует о том, что следование традиции скальпирования не зависело от политики колониальных властей.
Для нас все эти различия были несущественны. Мы уцелели и победили. И потому спокойно отмечали свое возвращение из опасной экспедиции. Так прошло два дня. На третий день, когда я возвращался из крепости к себе на корабль мне преградили путь десяток индейцев и не показывая враждебных намерений вступили в переговоры.
Меня приглашали посетить лагерь местных ирокезов для участия в празднике — вот совсем я не хочу участвовать ни в каких индейских праздниках. По итогу какая-то подлянка будет, и я категорически отказался от участия в праздниках и поднимаю руку, чтобы жестом показать — куда идти этим посланцам, но они внезапно падают лицом вниз на землю. Такие внезапные телодвижения меня заинтриговали и по моей команде одного из делегации подвели ко мне, и я узнал — теперь я знаменитый и меня почитают и собственно праздник устраивают, что бы я снял порчу с вождей. Или если великий не хочет праздника, то куда пригнать скот или доставить шкурки бобров, что бы я сменил гнев на милость.
Глава 18
Никогда не видел себя в качестве экстрасенса, но «битву экстрасенсов» смотрел — забавная передача. На одного хоть что — то умеющего и знающего -тысячи энтузиастов, но, к сожалению, не одаренные. После моего зачетного выступления на берегу замерзшей реки у меня появились поклонники из числа злобных индейцев, которые жаждали и моей крови и моих умений и от скальпа эти местные жители не отказались бы. После первого настойчивого приглашения на сеанс черной и белой магии возникла пауза. Заинтересованная сторона искала возможности решить вопрос с самыми минимальными затратами, но я постарался не давать такой возможности и везде был с охраной. Становиться к столбу пыток и проверять сколько оборотов кишок будет если мне распороть живот и крутить кишки вокруг столба. Это было одним из любимых занятий буйных индейских местных жителей.
Пока индейская сторона искала подходы ко мне наступила весна 1811 года и все передвижения остановились до окончания ледохода и восстановления возможности передвижения по воде. Только зря я подумал, что наступило затишье — опять меня отправили в поход. Надо было снять осаду с форта номер пять. Вверх по реке на границе с индейскими племенами стоял старый форт, построенный ещё французами и вот теперь это было скорее торговое, чем военное сооружение. Но гарнизон там был и вот к нам в крепость пробился посыльный и привез сообщение о блокаде и осаде форта и просьбу о помощи. Командующий немедленно собрал отряд для помощи и зачем-то присоединил меня к этому отряду для уточнения какие именно запасы остались в форте и как эти запасы использовать с наибольшей пользой. Повод явно надуманный и всем понятно, что мне там делать нечего, но в британской армии — за отказ выполнять приказ наказание одно — расстрел. Потому я и собираюсь в это бессмысленное путешествие по этим дремучим лесам, часть отряда пойдет рекой другая часть совершит переход по лесу и выйдет в тыл осаждающим.
Опять переход в колонне четыре роты мушкетеров и десяток — другой вьючных лошадей. Переход рассчитан на неделю. Тот десяток вьючных лошадей, которые принадлежат мне тащат вьюки с гранатами и патронами и те пятеро охотников, что пошли со мной вооружены нарезным оружием и готовы к тяжелому бою. Основная колонна идет практически налегке, и командующий этим отрядом подполковник настроен на легкую экскурсию. С его разрешения к колонне присоединились жены офицеров — идея вообще дурацкая но что может знать ирландец и правилах и этикете британской элиты. Вот и мое мнение никак не повлияло на принятие решения и теперь вдоль колонны солдат скачут дамы и молодые женщины и отвлекают патрули от бдительного несения службы. Ожидаемо из всего этого пикника на свежем воздухе ничего хорошего не вышло. Эти всадницы увидели в лесу что-то интересное и оторвались от колонны и естественно были взяты в плен индейцами и утянуты в лес. Колонна останавливается и перестроившись в боевые порядки отправляется в лес. Дальнейшие события вполне предсказуемы — град стрел и пуль и солдаты расстраивают боевые порядки и бегут. Из четырех рот я смог остановить и собрать меньше полуроты. Только что маршировало четыреста человек и вот в строю стоят пятьдесят и стоят в строю только потому, что на их глазах я застрелил двоих бегущих рядовых и еще одного попытавшегося устроить митинг с обсуждением моих приказов.
Индейцы не полезли на штыки и продолжили отлавливать отставших или убежавших солдат. Собрали они и офицеров, в плен попал и подполковник командир нашего отряда. Женщины тоже оказались в руках этих индейцев. Пленных согнали к краю леса и подогнали к нашей группе. За это время мне удалось вдохнуть в строй солдат немного боевого духа, и они уже не выглядели так жалко как буквально полчаса назад.
Стоим в неком подобии каре и смотрим на движения у леса. От группы пленных офицеров отделяется бывший наш командир ныне пленник индейцев и произносит речь перед солдатами, стоящими с оружием в руках.
— Солдаты, Вы, должны пожертвовать собой и спасти наших женщин. Вы сложите оружие и пойдете в плен к ирокезам и тогда они отпустят наших женщин. Это Ваш долг перед Британией.
Я не стал вступать в дискуссию с этим изменником и просто идиотом и произвел выстрел из своего карабина. Целился я в грудь, но попал в голову, и пуля разнесла эту тупую голову в куски.
Солдаты, стоящие в строю, слегка повеселели — они поняли, что сдаваться не придётся и возможно мы спасемся. Среди рядовых ходили слухи о моей везучести, часть этих слухов распускали мои охотники, рассказывая за кружкой пива о наших похождениях в Испании и Португалии. Сейчас, когда я пристрелил подполковника, эти слухи получили зримое подтверждение. Нас не атаковали и не стреляли по нашей колонне. Мы шли по лесной дороге и вокруг нас со всех сторон крутились десятки индейцев и ждали момента, когда у нас не выдержат нервы и мы кинемся бежать. Но колонна не распалась, и никто не бежал. Большая часть усилий к поддержанию строя принадлежит самим индейцам. Пока одна часть крутилась вокруг нас, другие снимали скальпы с пленных. Порядок был у индейцев следующий — из колонны пленных выдергивали десяток солдат и раздев догола ему снимали скальп еще живому и затем подрезав жилы на ногах наносили несколько ран — не смертельных, но вызывающих обильную кровопотерю и несчастных бросали на потеху диким зверям. И направлялись к колонне пленных за следующей партией несчастных.
