Первый кадр 1977 (СИ) - Арх Максим (версия книг TXT) 📗
— Саламатин из «Огонька».
— Узнал Евгений Владимирович, узнал. Как поживаешь дорогой?
— Всё нормально. Ты как? Как жена как дети?
— Да тоже всё хорошо. Работаем, — ответил Ерёмин.
— Замечательно… Я вот, что тебя беспокою. Вам там на днях пионер один свои писанины должен был принести. Вот хочу поинтересоваться, вы их печатать в «Искателе» не собираетесь или как?
— Хахаха, — засмеялся главред «Вокруг света», — да ты что Женя. Если хочешь знать мне эти пионеры и комсомольцы каждый день тонны своей макулатуры приносят. Её уже девать некуда. Две комнаты их гениальными творениями забито доверху… А ты говоришь… У меня тут из наших маститых и известных авторов целая очередь на два года вперёд выстроилась. Многие обижаются, что мы их долго не печатаем и строчат письма в Главлит и даже ЦК. А это тебе не пионеры какие-нибудь это исполины! Это серьёзные писатели и литераторы! Заслуженные! — он вновь засмеялся, — А ты: пионер рукописи принёс…
— Так значит никаких новых авторов вы печатать в ближайшее время не собираетесь?
— Нет конечно. Я же тебе объяснил — очередь на два года.
— Я тебя понял. Спасибо. Пока. Обнимаю, — попрощался Саламатин и услышав в ответ: «Бывай», повесил трубку.
— Ну, что?
— Говорит не читал и печатать не будет.
— Хорошо, теперь в «Москву»?..
Разговор с Александром Сергеевичем Лапшиным, главным редактором ежемесячного журнала «Москва», протекал фактически также, как и с главредом «Вокруг света», однако окончание беседы было несколько иным.
— Ну так значит вы точно не будете печатать Васильева?
— Какой там Васильев ещё?! Ты шутишь что ль? Какие нафиг школьники могут быть в серьёзном журнале? Это ж тебе не газета «Пионерская правда». Так, что нет и ещё раз нет. Печатать этот мусор мы не собирались и не собираемся.
— Ладно, тогда пока, — обрадовался Саламатин и только было решил повесить, как Лапшин как будто опомнился и настороженным голосом спросили: — Слушай Жень, а почему ты так этим пионером интересуешься? Там, что, что-то стоящие?
«Вот же блин горелый… Учуял, что ль?» — подумал Саламатин, а вслух с безразличием в голосе произнёс: — Там-то? — а затем искусственно рассмеялся, — Да нет конечно! Что-ты… Просто обычный бред школьника. Мы заметку хотели сделать по этому поводу. Вот и решил вам позвонить…
— Заметку значит… — подозревая коллегу в нечестности протянул Лапшин, — про школьника… ага… в журнале значит… ага…
— Ладно Александр Сергеевич, мне пора бежать! Дел много. Счастливо! До встречи! — быстро проговорил главред «Огонька» и бросил трубку.
— Что там? — видя нервную реакцию босса поинтересовалась Ольга Ивановна.
— Да п*** там! Ёлки-палки, я, наверное, облажался. Нельзя было так строить разговор! — корил Саламатин себя. — Нельзя было спрашивать несколько раз: будут они печатать или нет?
— Теперь в «Юность»?
— Нет. К чёрту. Полевой меня расколет на раз-два, — он взъерошил себе волосы и продолжил: — Будем считать, что у на эксклюзив и в понедельник выйдет номер с отрывками из первых двух рассказов. Так?
— Так!
Помолчали…
— Знаешь, что, — сказал Саламатин, — вновь набирая номер поворачивая пальцем диск телефона, — а позвоню-ка я ещё и в «Пионерскую правду» …
— Зачем? — удивилась заместительница.
— Во-первых мне Лапшин, что-то намекал про «Пионерку», а во-вторых, если этот пионер действительно не помнит куда носил рукописи, то ведь мог же он отнести их и в газету? Она ведь выпускает материалы как раз для его возраста. Логично?
— Более чем, позвоните, — согласилась с начальником Ольга Ивановна.
Через пол минуты его соединили с главным редактором газеты «Пионерская правда», товарищем Беловой Маргаритой Игоревной.
Заведя интересующий его разговор Саламатин получил полное заверение в том, что никакие сказки её газета печатать никогда не собиралась, не собирается и не будет!
Удовлетворённый ответом, Евгений Владимирович, попрощался и со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла.
— Не будут печатать?
— Нет!
— Хорошо.
— Кстати, — вспомнил о главном главред «Огонька», — а что цензор говорит? Почему не возмущается?
— А чего ему возмущаться-то? Он вообще, последние два дня не говорит почти ничего.
— Почему?
— Ему некогда говорить! Он по третьему кругу начал рукописи Александра Васильева перечитывать…
— Штудирует значит, ищет крамолу, — хмыкнул Саламатин. — И как у него успехи? Нашёл он какие-нибудь недостатки в повествовании? Может быть какие-то идеологические несоответствия?..
— Он сказал, что рукописи идеальны.
— Так и сказал? — не притворно удивился шеф. — Так, зачем же он их тогда перечитывает?
— Говорит, что повести ему очень понравились и он теперь будет читать, только их.
— Повести? Романы наверно, — поправил свою заместительницу начальник, не поверив услышанному, потому как цензор был придирчив как заноза и всегда цеплялся даже к маленьким мелочам.
— Правда был один нюанс… — вспомнив протянула Золотова.
— Ну, говори же, — поторопил её Саламатин, — что мне из тебя каждое слово, что ль вытягивать?
— Как вы, наверное, помните, — немедленно затараторила та, вняв словам руководителя, — в одном из романов присутствует слово ад… Это несколько идеологически неверно, и цензор собирался было это слово урезать…
— Вот как? Я тоже думал об этом…. Ну так и что? Слово ад убираем?
— Да нет, что вы… Это он сначала был не согласен, а когда прочитал рукопись целиком, то сказал, что лучшего названия и придумать было бы невозможно. Оно дерзкое, оно вызывающее, оно кричащие, так, что что-то менять он категорически отказался и не рекомендовал.
— Наш цензор? — вновь удивился главред вспоминая этого старого дотошного типа.
— Да, — подтвердила собеседница.
— Ничего себе! Ну ладно… Значит всё решено…
— Да, — согласилась Ольга Ивановна.
— Кстати, с обложкой-то определились? Где она? — поинтересовался главред.
— Через час будет готова.
— Что там изображено?
— На обложке Брежнев и два рисунка из рукописей.
— Хорошо. Как будут готовы, так сразу же утверждаю в печать и помоги нам Господь! — негромко проговорил Саламатин и подняв голову посмотрел на портрет Леонида Ильича.
Редакция журнала «Москва».
— Света, — сказал секретарше Лапшин, после того как повесил трубку. — А ну-ка быстро найди мне рукописи, которые недавно к нам приносил какой-то пионер по фамилии Васильев.
Конец 16 сентября 1977 года.
Продолжение романа завтра-послезавтра.
Глава 13
17 сентября.
Армянская ССР. Село Арени.
Саша.
Семнадцатого сентября четырнадцатого года, по Юлианскому календарю, Тиберий Клавдий Нерон принимает титул императора и имя Тиберий Цезарь Август, ну, а я в этот день спустя тысячу девятьсот пятьдесят три года продолжаю снимать фильм «Человек с Земли». Круг вновь замкнулся…
В семь тридцать утра, выйдя из дома пошёл к съёмочной площадке. Ребята ушли пятнадцатью минутами раньше, для того, чтобы порепетировать и, если нужно помочь протянуть провода от машины-генератора, до пещеры.
Подойдя к подъёму в гору увидел два припаркованных грузовика с генераторами. Рядом с ними стоял бензовоз и грузовик с будкой. Перед этой грозной колонной грузовиков стояла «Волга» Армена.
