Детство 2 (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Поиграли в гляделки немножечко, посверлили друг дружку. Оно конечно, Фира глазастая и вообще, но и я не тово! Умею глазами, и тоже говорят — выразительные.
Вздохнула Фира, да и опустила глаза. Чуть недолго шла рядышком, а потом и снова под руку просунулась. Так-то!
— Знаешь её?
— Знаю, — Отозвался я, — но знакомство не так штобы радостное. Нет-нет! Не плохая сама, но вокруг нехорошо было, завернулось так по случаю. А сама не то штобы ой, а просто беспардонная и наглая, всё через своё «Я» пытается перевернуть.
По дороге до моря завернули до ситро, и я выпил три стакана, с двойным сиропом каждый, до самого бульканья в горле и слипанья губ, а сильно позже и наоборот. А то через пот вся вода и ушла!
Смыл потом пот етот липучий, на камешках горячих отвалялся под солнышком, да потом ещё раз и ещё, так через часочек и совсем отпустило, до полного почти што расслабления.
Лизка ета, конечно, может стать проблемой, но придумывать себе всякое заранее вовсе уж глупо. Даже в Москве если и встречу, то глазами буду хлопать — дескать, обозналась барышня.
Да и на французском што-нибудь вдогон. Или на английском.
С моря до парка Дюковского дошли, но сегодня не игралось што-то. Так, несколько блицев сделал. Удачно. Голова нормально соображает, а настроения нетути. Так тока, прошёлся да с партнёрами словечками перекинулся. Мороженки поели, ситра снова попили, да и домой.
Вот же Лизка, зараза! Всё настроение ни к чорту! Хочется теперь чево-нибудь етакого, с дурнинкой. Сбросить пар в свисток надо, пока крышка не рванула!
— А может, — Негромко поинтересовался я у Саньки, — и тово? Фиру до дома, а потом возьмём Ёсика и прочих, да и пойдём нашатаемся на интересную драчку?
— А давай! — Просиял тот, — Давно што-то не махались!
— … как я его! Ты видел, а?! — Санька воробьём прыгал вокруг всей компании, время от времени снимая с глаза пломбир и слизывая тающее лакомство.
— … локтем закрылся, — Токовал о своём Ёсик, шепелявя разбитой рубой, — он кулак разбил, да и лбом ему в переносицу — на! Поплыл, поц! И я сверху, сверху кулаками. Два раза успел, пока самому в бок ногой не засадили!
— А Товия как, а!? — Снова Санька, чуточку невнятно из-за облизывания мороженого, — Такой себе бросок, почти как в цирке!
— Цирковой и учил, — Щурился блаженно Товия, двигая плечами, — Шо, правда здорово вышло?
— А то! — Подтверждаю авторитетно, — Такой через себя на бок бросок, што небось и цирковые борцы немножечко тебя поуважали бы!
— У тебя здорово получилось! — Прогудел Самуил, — Как ты ловко — отшатнулся назад, да и ногой в отшатывании прям в жбан! А потом ещё вывернулся так в падении, шо на руки упал, а не как не надо!
Щурюсь довольно. Приятно иногда вот так вот, в мужской компании! Ценят!
— Шлемазлы! — Буркнула Ёсикова мать, завидев шикарную ссадину на скуле сына, — Надеюсь, им таки досталось немножечко больше?
— Множечко! — Радостно отозвался Саня, — Их самих больше было на три, и досталось им больше! И старше они! Здоровски было! Весело!
— Мальчишки, — Закатила та глаза, немного успокоенная Ёсиковым пусть не цветущим, но вполне жизнерадостным видом, и отсутствием порватостей на одежде.
— Надо почаще вот так вот, — Загудел Товия, протягивая ладонь на прощание, — спортом!
Весело ведь!
— Слыхал?! — Со входа во двор встретил меня вопросом встрёпанный дядька Лев в пиджаке на босу грудь, с которым мы тока здороваемся, ну и за картами иногда. Такой себе мизантроп и затворник, редкий и тяжёлый в общении, — Шувалова убили!
— Да вы шо?! — Выдохнул я, округляя глаза, и в лёгкой панике вспоминая за тётю Хаю. Быстро она!
— Взорвали! — Взбудораженный нечастой новостью, дядя Лев как никогда настроен поговорить, а точнее — рассказать прочитанное и надуманное, — Говорят, ответственность на себя анархисты взяли. Экипаж — в клочья! Где там лошадиное всякое, а где графское, отличить и невозможно!
— Ого! — Восхитился масштабом Санька, — Тогда кровищей и говнищем из кишок всё на полсотни сажен должно быть забрызгано!
— Легко! — Подтвердил Мендель, подтянувшийся на поговорить, — Килограмм пятьдесят небось бахнуло, если в пересчёте на динамит. А если пироксилина, то и сильно поменьше надо было.
— Ето ктож ево так не любил? — Озадачился Санька.
— Да хоть бы и все! — Без тени сомнений отозвался мужчина, — Такой себе малоприятный поц через наручники и плети. Многому народу всё оттоптал хоть через сам, хоть через шефа. В Одессе о таком почти градоначальнике горевать будут только те, кому по службе положено, а остальные никак! Такой себе праздник нечаянный для народа.
Ого, как хотелось мне подойти до тёти Хаи! Спросить за вопрос, а если и не спросить, то хотя бы бровями так подвигать. Многозначительно.
С трудом сам себя остановил. Подумал, а ну как ответит? Оно мне надо? Знать? Чужие тайны, они не всегда к добру известны становятся, пусть даже и сто раз интересно.
Похолодило чутка, што я как-то причастен, а потом и отошло. Какое там причастен! Даже если тётя Хая каким-то боком и да, то где она и они, а где я?
Так тока, подтверждение своим мыслям нашла и чутка успокоилась. Или сомнения ушли. Ето если вообще — она. В смысле, вообще каким-то боком или даже плашмя причастна.
С Шуваловым действительно ведь — хоть бы и все! Такой себе человек, что для Двора он канешно свой, а так не очень. Да и во дворе, через близость свою адъютантскую к Сергею Александровичу, многие другие Романовы его через штыки видели. Тот ещё гадюшник.
— Убийство Павла Петровича произошло за пределами моей юрисдикции, — Докладывал Трепов Великому Князю, — но я счёл должным начать расследование, пока негласно.
— Не доверяете жандармерии? — Поинтересовался московский генерал-губернатор, жестом приглашая подчинённого присаживаться.
— Точно так, Сергей Александрович, — Отозвался тот, присаживаясь аккуратно, — не доверю!
Позвольте начистоту?
Задумчивый кивок…
— Профессионализм жандармов изрядно преувеличен — были, так сказать, случаи убедиться.
Сергей Александрович еле заметно нахмурился, но кивнул. Нынешний шеф жандармов, Пантелеев Александр Ильич, человек приятный во всех отношениях, но компетентность его несколько сомнительна. Компромиссная фигура со всеми вытекающими. И если таков шеф жандармов, то что же можно сказать о подчинённых?
— Политическая сторона… — Дмитрий Фёдорович не стал продолжать, замолкнув весьма выразительно. Великий Князь кивнул хмуро, да и что там объяснять? Понятно, что при компромиссной фигуре шефа жандармов, политика Корпуса будет подобна флюгеру.
— Поддержу, — Нехотя сказал Сергей Александрович, чуть сощурив глаза, — мне и Ники нужна достоверная информация.
— Для начала, — Трепов выложил документы на стол, — в этой печальной истории меня насторожило несколько моментов. Прежде всего ряд деталей, говорящих либо о запредельной согласованности действий, нехарактерных для анархистов. Либо о больших деньгах…
— Что тоже нехарактерно для них, — Закончил предложение Великий Князь, откинувшись на спинку кресла, — Вынужден с вами согласится, Дмитрий Фёдорович. Действуйте!
Двадцать вторая глава
Фиру под вечер сильно кинуло в жар, который она скрывала до последнево, так ей хотелось быть с нами, а не дома. Вялая такая вся стала, как тряпочка, даже опираться толком на руку не могла, когда назад шли.
— Голова болит, — Пожаловалась она, через силу улыбаясь, — Я, наверное, не буду сегодня в карты играть вечером. Без меня, ладно? Поужинаю, да и спать пораньше лягу.
Я подумал было за солнечный удар, но потом такой — не-а! Целый день на улице, ето да, но не самом же солнце! По теньку в основном, да и до моря два раза доходили поплескаться-охладиться. Шляпка на голове, ситро несколько раз пили, мороженое ели. Не то, ой не што-то!
