Цвет сакуры красный (СИ) - Орлов Борис Львович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Хата Эйтаро и Василий Блюхер отреагировали на такое поведение одинаково. Войска Дальневосточной и Квантунской Армий подняли по тревоге, военно-воздушные силы СССР и Японии нанесли удар по скоплениям китайских войск, боевые корабли японского флота активно занялись досмотром следующих в Китай судов. В случае, если груз подпадал под определение военная контрабанда — судно задерживалось, а груз конфисковался. Конфликт на КВЖД и ЮМЖД начал медленно, но верно перерастать в полномасштабную войну…
В эту-то войну судьба с размаху и швырнула отделенного командира Всеволода Волкова-младшего. Дивизию, еще не сыгранную, не сработавшуюся, подняли по тревоге, загнали в вагоны и повезли черте куда, черте зачем. И вот он в этом гребанном Куанчэне, патрулирует… Ага, патрулирует. С пулеметом на плече. Это уже никакой не патруль, а натуральное боевое охранение…
Тут мысли парня перескочили на другое. Всего три месяца тому назад он стоял перед строем и произносил зазубренные наизусть, но чем-то близкие его сердцу слова: «Я, сын трудового народа, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, перед лицом трудящихся классов СССР и всего мира обязуюсь носить высокое звание бойца Красной Армии с честью, добросовестно изучать военное дело и, как зеницу ока, охранять народное и военное имущество от порчи и расхищения. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать военную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью Советского Правительства…»[10], а вот теперь он — в Манчжурии, да еще и, кажется, по полной программе втянут в самую настоящую войну. Конца-края которой в обозримом будущем не предвидится…
Он внезапно вспомнил, как сперва хмыкнул над фразой; «Я, сын трудового народа», и даже тихонечко произнес ее с вопросительной интонацией, так и сяк обкатывая ее на губах и пробуя на вкус. «Я, сын трудового народа?» А почему нет? Что у меня отец, мать, деды и прадеды буржуями были, что ли? Вкалывали так, что иной раз хребет трещал и пар из ушей шел. И перед строем он уже не смеялся. «Все правильно, — думал парень. — Я — сын трудового народа, и буду с буржуями, которые нахапали и наворовали до самой смерти драться! Так и только так». Это время незаметно стало для него родным, настоящим, а то далекое прошедшее будущее словно бы подернулось какой-то дымчатой марью, и все слабее и слабее виделись лица тогдашних приятелей, девчонок, политиков, артистов. Не так давно он поймал себя на том, что с трудом вспомнил фамилию своего любимого актера, и не сразу сумел насвистеть любимый мотивчик группы «Любэ».
Зато здешняя жизнь захлестывала его, точно штормовыми волнами. Если вспоминался дом, то моментально перед глазами кроме отца вставали Груша и «милицейский Вася Козельцов», ребята из бригады, парни и девчата из комсомольской ячейки… Груша вообще стала настоящей сестрой — любимой сестричкой. Которой они с отцом открывали дверь в новый, полный чудес и открытий мир. И вместе с ней тоже делали удивительные открытия…
Губы Всеволода тронула легкая улыбка. Он вспомнил, как на семейном совете принимали решение облегчить «нашей Фрекен Бок» домашнюю работу, а именно: приобрести наконец электрический утюг. Это «чудо ХХ века» только-только появилось в продаже и стоило очень и очень недешево, но Волковым уже настолько осточертели дым и чад от того угольного чудовища, которым девушка старательно наглаживала их немудрящий гардероб, что они рванули в Ярославль, поклявшись без утюга не возвращаться.
В артельной лавке разбитной продавец, услышав просьбу показать электроутюг, гордясь, выставил на прилавок небольшой, но увесистый утюжок с ручкой из простой ошкуренной деревяшки.
— Получше-то ничего нет? — нахмурился отец, критически разглядывая творение артели «Красная Электра».
На эти слова, похожий на купеческого приказчика продавец нырнул под прилавок и вытащил более продвинутую модель с регулятором температуры. Всеволода тогда поразило, что у этого чуда техники рукоятка оказалась полированной…
— Берем, — вынес свой вердикт Волков-старший, но тут…
Хитро подмигнув, разбитной молодец наклонился вперед и прошептал:
— Жулика возьмете?
Отец хмыкнул напрягся и одними губами скомандовал:
— Севка, держи дверь. Ну, — обратился он к ошалевшему работнику прилавка, — показывай: кого тут брать?
Потом они долго хохотали над своей ошибкой. Волковы приготовились брать уголовника, а оказалось, что продавец всего лишь предложил им купить «жулика» — любопытное приспособление, представлявшее собой патрон под лампочку, на конце которого торчал цоколь электролампы, а в самом патроне имелись места для подсоединения двух вилок-штепселей. Вворачиваешь такую штучку в патрон и — вуаля! — можешь пользоваться электричеством бесплатно. В смысле: без электросчетчика платить будешь как за лампу, а что ты к этим квазирозеткам подключишь — твое дело. Хоть станок, если, конечно, домовая проводка выдержит.
Всеволод вздохнул и снова улыбнулся, вспомнив как изумилась Груша утюгу, который не надо набивать горячими углями. Даже соседкам хвасталась. Они еще с отцом собирались летом попробовать сделать хотя бы самую примитивную стиральную машину… А это что за звуки такие? Никак конь? Это посмотреть надо…
Из-за крайнего дома выскочил всадник в голубоватой форме китайского офицера. А за ним нестройной толпой выбежало человек десять солдат. Тоже китайских. Японцы из отделения Волкова вдруг рванулись вперед. Прозвенело гортанное «Банзай!», и японские бойцы перехватывая винтовки, точно шесты бросились в рукопашную.
Секунду Всеволод стоял, ошарашенный происходящим, а потом…
— Йоко ни нару![11] — От страшного рева, казалось, содрогнулись легкие стены фанз. — Йоко ни нару, яриман! Ложись, б…!
Одновременно с криком парень сорвал с плеча пулемет и врезал длинной, на весь магазин, очередью вдоль по улице. Японцы, повинуясь приказу успели плюхнуться в дорожную пыль, а вот китайцам досталось по полной. Но когда бог-пулемет прекратил содрогаться в руках, и смерть, пляшущая в огне и грохоте, закончила свой страшный танец, японские бойцы немедленно вскочили и метнулись вперед. Они тут же добили штыками тяжелораненного китайца, вытащили из-под убитой лошади и скрутили оглушенного офицера, подобрали винтовки убитых врагов и через минуту стояли перед Всеволодом. Даже построиться умудрились. Без всякого приказа…
— Ну? — поинтересовался Волков, меняя магазин у пулемета. — И что это было? Какого черта вы, кусотарэ[12], полезли в драку? Почему не стреляли?
Те виновато переглянулись. Рядовой Исиро Танака смущенно произнес:
— Видите ли, Ворокофу-доно[13], мы… нам не приходилось стрелять в людей…
— Можно подумать, что вам штыками убивать приходилось, — хмыкнул Всеволод.
А через минуту уже он стоял, смущенно опустив глаза. Оказалось, что его товарищам и штыками убивать не приходилось, а вот палками, кулаками и ногами — очень даже. Все японцы в его отделении изучали карате в подпольных школах Коммунистической партии, и все они участвовали в боях с полицией и гвардией двадцать третьего-двадцать четвертого годов[14]. И неудивительно, что в бою они решили действовать так, как умели и привыкли…
— Э-э… Кхм… — произнес наконец Волков. — Значит так, бойцы. Завтра же начнем с вами занятия по использованию оружия. А еще, — тут он совершенно по-отцовски потер нос. — Поучите меня своему каратэ. А сейчас… Танака и Эндо — отконвоировать пленного в расположение. Трофеи… — Всеволод оглядел свое не слишком могучего вида войско и выбрал самого крупного, — Боец Тамая! Берешь трофейные винтовки и тащишь в часть… Отставить! Боец Хонда! Поможешь Тамаю. Старший по команде — рядовой Танака. Выполнять! Остальные, за мной!
С этими словами он повернулся и зашагал дальше по улице. Оставшиеся пятеро дружно зашагали за ним. У них до сих пор не прошел боевой азарт, еще выплескивался в кровь адреналин. Им ужасно хотелось снова встретить каких-нибудь китайцев, и показать энган-сарю[15], как сыны Ямато, вдохновленные товарищем Его Божественным Величеством умеют пользоваться винтовками. А еще они страшно гордились своим командиром, который вот так, словно богатырь Бэнкей[16] смахнул десяток китайских коно-яро[17], словно камни с доски для го[18], да еще и взял в плен офицера.
