Лейб-хирург (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович (книги бесплатно без txt) 📗
Публика бурно аплодировала самодеятельному артисту и не хотела отпускать его с эстрады, но тот, поблагодарив, отговорился занятостью. Единственное, от чего он не отказался, так это продиктовать слова песни об артиллеристах господам офицерам. Наш репортер воспользовался возможностью и записал их. Господин Вертинский набросал ноты. Мы с удовольствием публикуем их здесь вместе с текстом.
Автора исполненных песен статский советник назвать отказался, заявив, что слышал их на фронте. Мы в этом сомневаемся. Скорее всего, статский советник и есть сочинитель, поскольку, повторим, никто и никогда подобного не слышал. Кто же он, это неведомый певец? Свое имя репортеру он назвать отказался, а офицеры, которым он представился, не захотели его сообщить. Из «Яра» статский советник ушел с генералом-адъютантом, в котором репортер узнал героя войны, командующего Белорусским фронтом А.А. Брусилова. На мундире статского советника репортер разглядел ордена Святых Георгия и Владимира, а также — знак военного врача и неизвестную медаль. В ближайшее время мы наведем подробные справки и сообщим нашим читателям имя неизвестного героя!
С. Спиридонов».
Мария отложила газету.
— Что за человек! — сказал сердито. — Даже в ресторане не может поесть спокойно! Теперь эти репортеры станут разыскивать, что за песни и откуда они появились? А ведь он ходячий секрет! Почему он ведет себя так?
— Потому, что трудится, как раб на галерах! — ответила дочь. — С утра до вечера. Ему хочется отдохнуть душой. Между прочим, мог спеть нам. Мне эта песня незнакома.
— Нам — понятно, но каким-то артиллеристам? Он же придворный. Зачем так ронять себя?
— Ты не понимаешь, мама! — Ольга встала и прошлась по кабинету, затем встала перед матерью. — Человек потерял все: семью, дом, Отчизну. Его перенесло в чужой мир. Пусть здесь Россия, но другая. В его стране нет монархии, ею правит выходец из рабочей семьи. Валериану трудно понять трепет, который испытывают наши подданные перед самодержцем. Для него мы такие, как все остальные. Фронтовики, для которых он пел, ему даже ближе. Они солдаты, с которыми он делил опасность и место в землянке.
«А она повзрослела!» — подумала Мария.
— Ты пожаловала ему дом, чины и ждешь благодарности, — продолжила дочь. — А не думала, что ему, может, это не нужно? Он и в своем мире был хорошим хирургом, а здесь так и вовсе гений. Его знания бесценны. После той операции, когда он умер, любой врач выписал бы Валериану белый билет. Он мог снять мундир и уехать за границу — в ту же Британию, к примеру. Ведь он говорит по-английски. Его бы носили на руках. Врач, который может спасти от смерти наследницу престола… Ему б дали клинику, деньги и титул. Живи и радуйся! А он выбрал кровь и смерть. Не раз рисковал жизнь, получил тяжелую рану, едва выжил, а теперь делает все, чтобы спасти жизни других. Единственный близкий ему человек в этом мире — это я. А ты запрещаешь нам видеться…
Ольга внезапно всхлипнула и выбежала из кабинета.
«Нехорошо получилось, — подумала Мария. — Может, снять запрет? Нет! — решила она после минутного размышления. — Рано. Пусть проявит себя. Я должна убедиться, что он предан трону и не умышляет против него. Ольга потерпит».
Родители нередко считают, что они лучше знают, что нужно детям. Монархи не исключение…
Глава 10
Лиза вышла к краю набережной, встала у кованого парапета и окинула взглядом Москва-реку. Та неспешно несла воды меж одетых в гранит берегов. Набегавший ветерок морщил гладь реки. Пробежавший пассажирский пароходик пустил волны, они заплескались о гранитные плиты. Славная погода! Май в этом году выдался прохладным, но можно гулять в парке в легком пальто и шляпке, а не кутаться в шубу, отворачиваясь от стылого ветра.
В Москве Лизу встретили хорошо. Дядя с тетей обрадовались приезду племянницы, обнимали и целовали ее, а затем повели кормить. Своих детей родственникам бог не дал, и они привечали племянников и племянниц. Много их в разное время жили в гостеприимном доме Поляковых. Кто-то учился в университете, кто-то приезжал по делам, но все с вокзала спешили к дяде и тете. Натан Поляков владел в столице ювелирным магазином и мастерской, они приносили немалый доход, который он вкладывал в дело. Деньги должны работать, как и люди. Вставал Натан рано, пил чай и уезжал по делам. В полдень приезжал поесть — жена запрещала ему питаться в ресторанах. Тетя Хая считала, что там подают неизвестно что, приготовленное из бог весть чего, и есть там — вредить пищеварению. Сам Натан этой мысли не разделял, но с женой не спорил — пусть развлекается. Тем более что дома готовили лучше, чем в ресторанах. Повар Поляковых обучался в Париже за деньги хозяина и, вернувшись в Москву, отработал каждый вложенный в него рубль. Николая пытались сманить, но на посулы он неизменно отвечал отказом. Была причина. Некогда Натан подобрал его на улице, где голодный и оборванный мальчик просил милостыню.
Родители его умерли, а из приюта Коля сбежал: там детей били. Натан привез побирушку домой, накормил, обогрел и приставил к делу. Просто так есть хлеб в доме Поляковых не полагалось. Мальчик помогал на кухне, там у него и проснулся талант к кулинарии. Поляков это заметил и послал учиться. Таланту нельзя пропадать, ведь так?
На курсы Лизу брать поначалу не хотели: срок приема она пропустила, и занятия уже шли. Помогла рекомендация из окружного госпиталя. Загряжского, подписавшего ее, в Москве знали. Однокурсницы встретили новенькую настороженно. Богачка, дочка миллионщика, что ей надо? Дом — полная чаша, денег куры не клюют, живи и радуйся!
Отношение поменялось быстро. Как-то курсисток повели в анатомический театр. Там служители притащили из ледника свежий труп изможденного мужчины и уложили на каменный стол с бортиками по краям.
— Ну-с! — сказал преподаватель анатомии, мужчина средних лет, носивший ухоженную бородку и пенсне. — Сейчас будем потрошить, — он потер руки. — Мне понадобится помощник, вернее, помощница. Есть желающие? — в его голосе звучала насмешка.
Группа испуганно притихла. Все курсистки ранее работали в госпиталях или лазаретах, но одно дело делать перевязки, другое — резать человека, пусть даже мертвого. Лизе не понравился тон преподавателя, и она подняла руку.
— Вот как? — удивился патологоанатом. — Есть, значит, желающие. Как зовут вас, юное создание?
— Елизавета Давидовна Полякова, — ответила Лиза.
— Что ж, Елизавета Давидовна, — улыбнулся преподаватель. — Подходите к столу. Сейчас служитель поможет вам облачиться. Не то ваш наряд испачкает кровью, — он с иронией посмотрел на кружевную отделку блузки Лизы. — Не забудьте про перчатки, они защитят от инфекции. Бог знает, чем болел этот бродяга. Хотя последнее мы сейчас узнаем…
В последующие два часа они напряженно трудились. Патологоанатом потрошил труп, как хозяйка курицу. Извлекал из разрезанного тела органы, демонстрировал их курсисткам, рассказывал о функциях и состоянии. Лиза ему деятельно помогала: главным образом оттягивала специальными крючками края разреза. Ее халат и перчатки перепачкались в крови, но она не обращала на это внимания — привыкла в госпитале. К тому же слушать было интересно. Валериан ей многое рассказывал, но больше урывками, на ходу. Преподаватель, несмотря на ехидный характер, дело знал, и лекция, соединенная с практическим показом, оказалась чрезвычайно познавательной. По завершению ее, патологоанатом небрежно побросал извлеченные органы обратно в тело — куда какой лег, после чего они вдвоем зашили разрез грубыми стежками.
— У вас неплохо получается, Елизавета Давидовна, — сказал преподаватель, когда они закончили. — И храбрости вам не занимать. Где практиковались? У кого?
— В окружном военном госпитале Минска у Валериана Витольдовича Довнар-Подляского, — ответила Лиза. — Помогала при операциях.
— Вы знакомы с лейб-хирургом государыни?! — изумился преподаватель.
— С прошлого года. Правда, в ту пору он был зауряд-врачом.
