Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Когда препарат начал действовать и боль стала понемногу утихать, Андрей принялся за дело. В первую очередь он проверил дверь, но, как и ожидалось, она оказалась заперта и открыть замок ему было нечем. Ящики стола и шкафы тоже были заперты, потому даже будь там ключ от двери – до него никак не добраться. Оставался единственный вариант – уйти тем же путём, которым он попал сюда, но и этот путь не был лёгким. Вентилятор свалился вниз, но вот решётка повисла на чём‑то, вероятно, на петлях. Выдержит ли она его?
Андрей пододвинул к ней стол и взобрался на него. Из вентиляции тянуло гарью и воздух оттуда шёл горячий, но парень этому не удивлялся. Осторожно ухватившись за решетку, он услышал жалобный скрип и стал неторопливо, аккуратно карабкаться по ней вверх. Но дальше за решёткой находилась гладкая труба и там уже хвататься было не за что.
«Без паники», – спрыгнув, сказал он себе, и чуть не свалился от острой боли, стержнем пронзившей голову. Колени задрожали, и Андрей изо всех сил постарался унять предательскую дрожь, а когда это ему кое‑как удалось, он снова осмотрелся в поисках подходящих предметов.
Нужно было построить некую конструкцию, чтобы подняться как можно выше и дотянуться от решетки до изгиба трубы. Он попробовал подвинуть один из металлических шкафов, но они оказались настолько тяжелы, что даже для двоих человек сделать это вряд ли было возможно. Тогда он заприметил в углу за шкафами большую картотеку и попробовал переместить её и это ему удалось.
Боли, допекавшие его, не смогла в достаточной мере заглушить одна доза обезболивающего, поэтому минут пять Андрей промучился, заставляя ещё одну капсулу пробраться внутрь него по пути первой. Когда с этим было покончено он, не дожидаясь, когда она подействует, в чём он не был до конца уверен, принялся разбираться с мебелью.
Провозившись минут десять, он сумел перетащить картотеку, поднять на неё письменный стол, а на него поставить кресло, но этого было мало. Тогда на кресло было водружено второе кресло, на что тоже ушло некоторое время, поскольку конструкция всё никак не желала держаться кучи и постоянно норовила развалиться. Однако, Андрей был решителен и напорист, и в итоге победил. Взобравшись на весь этот инженерный ад и балансируя на нём, он не без самодовольства подумал, что из него мог бы получиться неплохой гимнаст.
Несмотря на все его ухищрения, чтобы достать до изгиба трубы ему нужно было подпрыгнуть, а магия, державшая всю конструкцию в целости, вряд ли могла выдержать больше одной попытки. Секунд десять Андрей балансировал, выбирая наиболее устойчивую позу для прыжка и, наконец, подпрыгнул.
Но и здесь не всё пошло гладко. Допрыгнув и ухватившись за изгиб, он ощутил огромную радость, а сразу вслед за ней должно было бы идти облегчение, но вместо него он почувствовал жжение и боль в пальцах и ладонях, будто ухватился за горячий чайник.
Он вскрикнул и чуть было не отпустил руки, но снизу донёсся грохот разваливающейся пирамиды из мебели. Снова вскрикнув, на этот раз от отчаяния, Андрей, терпя боль, потянулся вверх, ногами стараясь зацепиться за решётку и помочь себе. Это ему удалось, правда, решётка почти сразу же отвалилась и присоединилась к креслам на полу, но Андрей, чуть не воя от боли, сумел удержаться и забраться в вентиляционную трубу.
Здесь всё было значительно хуже, чем он мог себе представить. Труба накалилась и болезненно обжигала кожу, поэтому он сразу втянул ладони в рукава. Стало чуть легче, но всё равно он ощущал, как обжигает горячий металл. Всё тело быстро нагревалось даже через одежду, а воздуха было ещё меньше, чем внизу, в помещении. Отчаяние, охватившее парня, возможно, даже смогло бы победить, если бы не страх такой болезненной и жестокой смерти, поэтому желание жить и адреналин погнали его вперёд. Ему повезло, что дыма почему‑то было немного, иначе он быстро бы задохнулся и всё было бы кончено.
Наверное, Андрей слишком часто и сильно бился головой, потому что не пополз туда, куда следовал перед тем, как свалился вниз, а перепутал направление и вернулся обратно к развилке.
«Интуиция? А вдруг? Всё‑таки, что ни делается – делается к лучшему», – подумал он и, выбрав единственный оставшийся путь, продолжил ползти.
Однако уже через полминуты движения он стал понимать, что долго так не выдержит – хоть дыма было немного, но даже от незначительного его количества несмотря на болеутоляющее снова начала болеть голова, и всё вокруг плыло перед слезившимися глазами. Стараясь дышать через натянутую на лицо футболку, Андрей, кашляя, полз вперёд и очень скоро упёрся в стенку. Взглянув вверх, он понял, что это вовсе не тупик, а очередное колено вентиляции.
Сознание постепенно покидало его, он задыхался, но единственной альтернативой было остаться на месте и умереть, а это его совсем не устраивало. Он не знал как скоро потеряет сознание, но точно знал, что должен сделать всё, что в его силах.
И снова, до боли стиснув зубы, он карабкался вверх, упираясь спиной, локтями и ногами в стенки трубы, обжигая кожу. Первая попытка оказалась неудачной: примерно на середине пути он сорвался и съехал обратно. Передохнув совсем немножко, он предпринял вторую попытку, которая оказалась удачнее. Поднявшись на три метра Андрей оказался на очередной развилке. Дыма здесь, кажется, стало чуть больше, и в свете фонаря было хорошо заметно, куда он тянется. Сознание всё больше норовило куда‑то улизнуть и парень, издав короткий, полный отчаяния сдавленный вопль, что было сил пополз по узкой трубе.
Через десяток метров, когда он уже почти выбился из сил, он вывалился из трубы в более широкую, переполз через большой бездействующий вентилятор, ранее гонявший воздух и ставший бы смертельным препятствием, и оказался в достаточно широкой вентиляционной шахте, на одной из стен которой он увидел лестницу, ведущую наверх. Слабый дневной свет проникал в шахту откуда‑то сверху, а чистого воздуха здесь было заметно больше.
Сколько ещё у него осталось сил? Хватит ли их? Как долго ещё будет действовать болеутоляющее и сможет ли оно вообще заглушить боль от всех тех увечий, что он успел нахвататься? Ответ на любой из этих вопросов пугал его, поэтому Андрей, отдышавшись, насколько мог быстро взобрался по лестнице и упёрся в прочную стальную решётку. Он попытался что‑то с ней сделать, но никакого, даже малейшего эффекта не достиг.
Снаружи дул ветер и поэтому дым по большей части выходил через две из четырёх решёток. Прильнув к одной из тех, откуда тянуло свежим воздухом, Андрей, наконец, смог нормально вдохнуть. От дозы кислорода он ощутил головокружение и чуть не сорвался с лестницы, но сумел как‑то удержаться. Затем, придя в себя, попытался позвать на помощь. Вышло так себе. Собравшись с силами, он снова позвал, и ещё раз, и ещё.
Чем дольше он звал, тем большее отчаяние его охватывало. Неужели он прошел весь этот путь, страдая от боли, давясь дымом, обжигая тело, чуть не умер несколько раз, и всё только для того, чтобы сейчас застрять перед этой решёткой? В каких‑то грёбанных сантиметрах от свободы, от спасения, от жизни? Нет. Нет‑нет‑нет! И он продолжал звать, но всё тише и тише. Сил не хватало уже даже на это. Мёртвой хваткой вцепившись в прутья лестницы, Андрей собрался с силами и крикнул так громко, как только смог. Вышло довольно тихо.
– Точно здесь! – внезапно раздалось снаружи.
– Я здесь! Помогите! – снова слабо позвал Андрей.
Через полминуты он услышал приближающиеся шаги и где‑то рядом кто‑то остановился.
– Эй! Пожалуйста, помогите! – жалобно позвал Андрей.
В ответ раздался знакомый голос.
– Чтоб меня, пацан! Ну ты и таракан! Жди. Я сейчас.
Шахта была высокой. Косарь, а это оказался именно он, вернулся минут через пять с подмогой в виде одного бойца из его отряда. С собой они притащили лестницу и лом. Решётка продержалась секунд десять, а затем Романова вытащили из вентиляционной шахты, уложили на землю и принялись осматривать его раны, ожоги и ссадины.
Андрей представлял собой довольно плачевное зрелище: весь в ссадинах и саже, с обожжёнными ладонями и лицом и здорово обгоревшими волосами, он неподвижно лежал и лишь слегка морщился, когда Косарь поливал холоднющей, просто ледяной по ощущениям Андрея, водой очередной ожог. Романов постанывал, изредка шипел, но терпел эту новую боль, счастливый от осознания, что выбрался живым.
