Еще один баловень судьбы (СИ) - Васильев Николай Федорович (читать книги без регистрации TXT) 📗
Когда гиперактивная Терези отошла от Антона, он огляделся, заметил Сен-Сира и Бернадота, потягивающих вино из бокалов и оглядывающих женщин, и подошел к ним.
— Что, Антуан, взяла Вас в оборот прекрасная Тальен? — хохотнул Бернадот. — Вы пообещали стать ее пажом и менестрелем?
— Пажом я стать не прочь, лишь бы не ее кошельком, — улыбнулся в ответ Антон.
— Ваш кошелек ее прельстить не может. К тому же их у нее сейчас два: в карманах у Барраса и Уврара.
— Как же они терпят друг друга?
— Так Терези себя поставила, — сказал Сен-Сир. — Баррас стал ее любовником раньше, имеет уже других любовниц, но прекрасную гетеру отпускать не хочет. Уврар умолил ее недавно и все еще не отойдет от роли просителя. А мы можем стать для нее калифами на час, неделю, месяц и не более…
Меж тем дамы затеяли какую-то перестановку у дверей в другую комнату. И вот гости увидели две ширмы в рост человека, меж которыми была натянута полупрозрачная кисея. Вдруг за дверьми раздались звуки лютни и бубна, послышалось пенье на два голоса, а потом двери отворились, и за кисеей появились две полностью обнаженные дамы, танцующие и играющие на указанных инструментах. Движения их совершенных стройных тел были плавны, часто сменялись поворотами, так что гости могли рассмотреть все дамские прелести, но не акцентироваться на частностях. В одной из дам Антон узнал Терези, а другая, столь же высокая и статная, но менее зрелая была ему совсем незнакома. Чудесное зрелище продолжалось минут пять, но вот обе прелестницы слаженно подпрыгнули, развернувшись в воздухе, и исчезли за дверьми. Когда через некоторое время эти дамы появились в зале уже одетыми, Антон не удержался и встретил их аплодисментами, к которым присоединились все прочие гости.
А Терези, следуя, несомненно, своей программе, дала знак слугам и в гостиную вошла группка музыкантов: скрипач, альтист, виолончелист и флейтист. Они устроились в уголке, настроили инструменты и без проволочек заиграли хорошо знакомую Антону мелодию, в которой он через пару мгновений опознал менуэт Боккерини. Терези повернулась было к нему и сделала движение навстречу, но Антон в ужасе скрестил перед лицом руки и помотал еще для убедительности головой в знак того, что танцевать менуэт совершенно не умеет. Тереза усмехнулась, повернулась к Бернадоту, взяла его за руку и тот слаженно начал первую фигуру знаменитого придворного танца. Вслед за ними танец начали и другие пары. За менуэтом последовал экосез, затем англез, гавот, котильон — все их Антон пропустил, стоя у стеночки.
Но вот одна из разрумянившихся дам воскликнула в перерыве между танцами:
— Ручеек! Хотим ручеек!
Терези встрепенулась как конь, кивнула музыкантам, уверенно направилась к Антону и сказала:
— От этого развлечения Вы, полковник, уже не отвертитесь!
Музыканты заиграли нечто бравурное, пары тотчас стали выстраиваться одна за другой, взявщись за руки, (Терези с Антоном оказались в числе последних), вдруг подняли их высоко вверх и пошли вперед мимо первой пары, которая осталась почему-то стоять под этой движущейся аркой. Но когда он дошел, сжимая нежные пальцы Терези, до стоявшей пары, то понял, что они целуются! И лишь когда последняя пара "ручейка" миновала целующихся, они оторвались друг от друга и пристроились в хвост ручейка. "Ручеек" тем временем совершил коленце, повернул назад и стоять под ним осталась вторая пара — для того чтобы поцеловаться в свой черед. Оказавшись в хвосте "ручейка", вторая пара встала было за "первой", но тут они поменялись партнерами и, весело смеясь, пожурчали дальше — с тем, чтобы, в конце концов, перецеловаться со всеми участниками этой игры.
Когда Антону и Тальен пришла пора стоять в "ручейке", и его губы впились в ее маленький рот, он ощутил пылкий ответ, дальнейший подъем своих чувств, страстный трепет ее льнущего тела, и время для них остановилось. Оказавшись в хвосте ручейка, Терези посмотрела на партнера вдруг сурово и сказала с нажимом:
— Обещай, что никого больше в этом "ручейке" так не поцелуешь!
— Хорошо, — кротко сказал Антон, разжал пальцы и пошел к своей стеночке.
Глава тридцать девятая. В постели с Тальен
Несколько следующих дней Антон и Терези почти не вылезали из постели. Осознав, что раскованная французская "гетера" рада любым сексуальным экспериментам, Вербицкий применил почти весь арсенал известных ему интимных удовольствий. Впрочем, дня через три увлечение экспериментами у мадам Тальен прошло, и она стала ограничивать Антона в его стремлении поразить ее.
— Антуан, — говорила она, — лучше просто поцелуй меня в губы, но так, чтобы я вновь затрепетала в твоих объятьях как в тот первый наш вечер… Или прочти то стихотворение поэтессы Сафо, от которого у меня оцепенел позвоночник…
— Хорошо, — согласился Антон. — В этот раз я попробую его пропеть. Но поняла ли ты, что в нем речь идет о любви женщины к женщине?
— Как это может быть, Антуан? Чем ей не угодили мужчины?
— Мы ведь грубоваты, Терези и далеко не всегда понимаем ваши желания. Зато когда я смотрю на твое воркование с мадам Рекамье, вы кажетесь мне олицетворением единодушия.
— А у меня впечатление единодушия возникает с тобой, когда я ощущаю внутри себя твой фаллос. И мне так не хочется с ним расставаться, хоть он уже потерял свою силу и способен только сморщиваться. Но мы отвлеклись от того, с чего начали: от стихов Сафо.
— Тогда слушай…
И он запел, вспоминая не раз слышанную у отца виниловую пластинку Тухманова "По волнам моей памяти", сетуя на несовершенство своего перевода с русского на французский:
— Богу равным кажется мне по сча-астью
Человек, который так близко-бли-изко
Пред тобой сидит, твой звучащий не-ежно
Слушает го-олос и прелестный смех…
У меня при этом перестало сразу бы сердце би-иться
Лишь тебя увижу — уж я не в си-илах вымолвить слова
И немеет тотчас язык, под кожей быстро легкий жар пробега-ает,
Смотрят, ничего не видя глаза, в ушах же звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью члены все охвачены,
Зеленее становятся травы, и вот-вот как будто с жизнью прощусь я…
Но терпи, терпи: чересчур далеко все зашло, зашло, все зашло…
Вдруг посреди недели днем к ним нагрянул Бернадот.
— Терези, — сказал он извиняющимся тоном. — Я скоро должен буду вернуться в свою дивизию. Но я обещал Фонтанэ познакомить его с Талейраном, который недавно приехал в Париж из Америки и ищет места в правительстве. Вы знаете, что я вхож в салон мадам Рекамье, а там стала бывать мадам де Сталь и с ней ее приятель Талейран. Сегодня как раз среда, салонный день у Жюли…
— Я не держу мсье Фонтанэ на цепи, — кривовато улыбнулась Тальен. — Надо ему познакомиться с этим пережитком прошлого, пусть идет в дом Неккара, снятый мужем для Жюльет, и любезничает там с мадам де Сталь. Жюли, конечно, моя лучшая подруга, но в дни, когда у нее бывает самоназванная писательница, которую никто не читает, я к ней пойти не могу.
— Талейран станет скоро министром иностранных дел, — буркнул Антон. — Таково мое предсказание. А когда мир приходит на смену войне, роль дипломатов резко возрастает…
— Так ты, мон ами, желаешь стать дипломатом? — искренне удивилась Тальен.
— А куда податься отставному полковнику? Я все-таки знаю пять языков и больше, по-существу, ничего не умею. Если не считать дара предсказания…
— Опять новость! — возбудилась Терези. — Почему же ты мне ничего еще не предсказывал?
— Могу предсказать, — с язвинкой сказал Антон, — что если ты будешь продолжать вожжаться с этим Увраром, он наделает тебе кучу детей и будет изводить своей ревностью, а еще все больше зажимать твое содержание…
— Вы смеете называть меня содержанкой? Подлец, негодяй, совратитель! Прочь из моей постели! Можете ночевать сегодня у мадам де Сталь!
