Крымский излом (СИ) - Михайловский Александр Борисович (полные книги .TXT) 📗

Полковник задумался. Формально приказ он выполнил, занял немецкую позицию, и убедился - что она уничтожена на всю глубину. В немецком фронте осады, образовалась дыра, а если учесть, что все свои резервы немцы угробили вчера под Саками, то заткнуть эту дыру им будет затруднительно. После некоторых раздумий, полковник отправил один батальон вперед, захватить и удержать старые, еще октябрьские позиции на горе Азиз-Оба, а остальными силами начал давить на открытые фланги противника, расширяя прорыв.

Это было совершенно верное решение. Немцы и румыны оказались полностью деморализованными событиями последних суток. Ведь у них, несмотря на все усилия фельджандармерии, не хуже нашего работал "солдатский телеграф". Они не выдержали давления и начали отступать. Маленькая дырочка превращалась в зияющую брешь, тем более что немецкая артиллерия, с рассветом открывшая огонь по наступающим морякам, довольно быстро заткнулась и больше не стреляла.

Убедившись, что разведка боем оборачивается прорывом, в 06:50 полковник Вильшанский отправил свое донесение генерал-лейтенанту Василевскому, чей приказ он уже выполнил и перевыполнил. Оставалось только ждать - какое решение примут наверху.

6 января 1942 года. 09:05. 1-я рота батальона "Балтика".Капитан морской пехоты Сергей Рагуленко.

На дорогу, в пустое пространство между боевыми машинами, опускался вертолет, трудяга войны Ка-29. Он и БШУ наносит, и десант возит, и раненых, и боеприпасы, и даже, как выяснилось, генералов, будущих "маршалов Победы". Подготовившись к приему спецборта, мы поставили свои БМП "коробочкой", перекрывая все сектора обстрела, и оставляя внутри защищенное пространство. Но все обошлось, никакие немецкие окруженцы, или татарские коллаборационисты не обстреляли идущую на посадку машину, и шасси вертолета благополучно коснулись земли.

Как и в прошлый раз, генерал-лейтенант был одет в нашу камуфляжную куртку и зимнюю шапку. Вслед за ним спустился немножко нервничающий адъютант, между прочим, его и в прошлый раз в окопах с Василевским не было. В руках лейтенанта - два кубаря в петлицах, был наш огромный десантный баул, в котором, как я полагаю, находится полный комплект генеральского обмундирования.

- Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, - козырнул я Василевскому, - разрешите доложить, что вверенная мне рота к маршу и бою готова. Докладывал, капитан Рагуленко.

- Орел! - будущий маршал Победы огляделся вокруг, - Скажи-ка мне, капитан, какой транспорт у тебя есть для представителя Ставки?

- Самый лучший, товарищ генерал, - ответил я, - командирское место в моей машине.

- А сам-то как? - поинтересовался Василевский, запрыгнув на броню, и заглядывая в люк.

- А я на этом месте и не езжу, все больше с бойцами на броне. - ответил я, - Тут и обзор получше, и соображалка работает будь здоров. А для связи с машиной у меня специальный шлемофон с удлинителем.

- Тесновато, у вас здесь, - проворчал Василевский, спустившись вниз, - А адъютанта моего куда?

- Да на этой же машине в десантное отделение, товарищ генерал, - и я махнул рукой вертолетчикам, что бы те поднимались и уходили домой.

- Годится, - Василевский до пояса высунулся в люк, - ну что поехали?

- Одну минутку, товарищ генерал, - я указал на отрывающийся от земли вертолет, - Вот теперь можно, - я прижал ларингофоны к горлу, - Вперед!

Машина дернулась, и с лязгом покатилась по узкой крымской дороге. Впереди был древний Бахчисарай.

6 января 1942 года. 09:42., окраина Бахчисарая 1-я рота батальона "Балтика". Капитан морской пехоты Сергей Рагуленко.

- Стой! - БМП, дернувшись, замерла как вкопанная. Перед городом, на ровной площадке у дороги, сооружение, так хорошо знакомое по фотографиям и кинофильмам всем нашим современникам. Колючая проволока, вышки, бараки... Короче, лагерь военнопленных. И ярость затуманивающая голову. Тогда, с эшелоном, в голове был холодный расчет, а сейчас горячая как кровь ярость. - Твою мать! Рота, спешиться! Наводчики - огонь по вышкам. Только скорострелки и пулеметы, бойцы, охрану в плен не брать! В атаку, вперед!

Скидываю шлемофон, обматывая шнур вокруг основания антенны и, нахлобучив холодную как лед каску, спрыгиваю с брони. И вовремя! Машины взревели моторами, выбросив в воздух густой соляровый выхлоп. Трассы с скорострельных 30-мм пушек скрестились на вышках. Во все стороны полетели дымящиеся обломки. А вы, гады, как думали, для чего нам нужны лазерные прицелы, баллистические вычислители и система стабилизации? То-то же! Только с двух или трех дальних вышек успели ударить пулеметы. Причем, стреляли не по нашим бойцам, а по баракам. С-суки! Ну, ничего, наводчики их быстро заткнули. И наступила тишина.

А потом рывок метров в пятьсот, от поворота до дороги. Про товарища Василевского, я, честно даже говоря, и забыл своей затуманенной злобой башкой. Так хотелось дотянуться руками до горла этих гадов. Потом из длинного низкого барака начали выбегать фигуры в серой униформе, и у наводчиков появилась новая забава - расстреливать их из пушек, пулеметов и АГС, метров со ста, то есть, почти в упор.

БМП одна за другой врезаются в заграждение, слышен гитарный звон разрываемой проволоки и хруст сминаемых столбов. Темным зевом распахнута дверь барака охраны, в нем огненной бабочкой бьется пулемет, МГач. Пули с визгом рикошетят от лобовой брони, заставляя вжимать голову в плечи. Лишь бы Василевский не высунул голову из люка!

Глухо бьет "сотка" и фугасный снаряд превращает деревянный барак охраны в подобие мартеновской печи. Пламя с гудением взлетает к небесам. Молодец Кандауров, хорошую смерть подарил для этой сволочи. И дальше тишина, гробовая... И мертвые с косами...

Рота рассыпалась по лагерю, но сопротивляться тут больше уже некому. Нет, вру. Сухой щелчок пистолетного выстрела, и две двухпатронные очереди из "ксюхи" в ответ. Теперь уже точно тишина. Останавливаюсь, чтоб вытереть лоб. Соленый привкус крови во рту, когда это я успел прокусить губу - не помню. Оглядываюсь, уже трезвым взглядом. Все, бля, как в кино... В том самом - про лагеря.

Потом приглядываюсь повнимательнее, и возникает жуткое желание завыть диким зверем. Обнаженные тела в "поленнице" за бараками - женские, и на виселице возле аппельплаца тоже. Хочется воскресить всех тех гадов, которых мы так неосмотрительно убили, и казнить их по новой, на этот раз с применением особо негуманных средств. Вроде сожжения на медленном огне и посажения на тупой, толстый и плохо оструганный кол. Бр-р-р. А мои ребята?! - Они же теперь немцев в плен брать не будут, отныне и навсегда! Нет, такое прощать нельзя!

Василевский выбирается из командирского люка БМП слегка обалдевший и весьма грозный. Козырнув, с ходу рапортую, - Товарищ генерал-лейтенант, во время марша был обнаружен объект, идентифицированный как немецкий лагерь для советских военнопленных. Во избежание попыток охраны уничтожить заключенных, принял решение атаковать немедленно, с ходу. Мои опасения оправдались, несколько не подавленных нами сразу вышек открыли огонь не по нам, а по баракам с пленными. Наши потери подсчитываются, охрана лагеря уничтожена полностью. Докладывал капитан Рагуленко.

Василевский кивает, и молча осматривается по сторонам. Из дверей бараков робко-робко появляются пленные. Невероятно худые, кто в затрепанных армейских гимнастерках, кто в штатских ситцевых платьях. В плен они попали еще в октябре, а сейчас, простите, уже январь. Бр-р-р!

- Вы все сделали правильно, товарищ капитан! Приняли быстрое и единственно верное решение. - Василевский жестом подозвал своего адъютанта, - Пиши, с момента принятия присяги СССР - капитану Рагуленко...

- ...Сергею Александровичу, - подсказал я.

...Сергею Александровичу, - повторил Василевский, - присвоить звание майора! Кстати, расстрел немецкого эшелона в Симферополе - это тоже ваша работа?