Специальный корреспондент (СИ) - Капба Евгений Адгурович (лучшие книги онлайн .txt, .fb2) 📗
Для этого меня сюда и послали.
Последняя канистра горючего влилась в горячую утробу машины с сытым бульканьем. Я огляделся в поисках "своих" гемайнов — но в кузове и ближайших окрестностях их не наблюдалось. Неужели просто так взяли — и ушли? С другой стороны — а чего я ожидал? Может, тут так принято? Что их вообще удерживало рядом со мной? Ассегаи в кузове?
Вода почти заканчивалась, но теперь мы были в обжитых местах, и с ней проблем не предвиделось — и потому я залил с помощью воронки в радиатор полведра воды, глянул зачем-то на слепяще-яркое солнце и взялся заводить мотор. Надеюсь, когда-нибудь изобретут что-то более совершенное, чем кривая рукоять, которую нужно крутить как проклятый, обливаясь потом...
Мотор зарокотал, из выхлопной трубы показались первые клубы дыма. Я полез в кабину, и когда поднял глаза от приборной панели, увидел четверку гемайнов во всем великолепии.
На них была новая одежда и новые шляпы, и сидели они на откормленных, мощных лошадях... Только винтовки у них были те самые — подарки Герлиха. Винке направил коня к машине и оказался совсем рядом. Животина косилась на чудо техники недоверчивым умным взглядом.
— Слушай, а откуда всё это? — спросил я.
— Зашли к родственникам, — сказал Винке,как будто это было чем-то само собой разумеющееся, — Ты не гони особенно, мы поедем рядом. Нам нужно к Стаалю, рассказать обо всём, что видели в Зурбагане. И ты нам в этом поможешь!
Виктор ван дер Стааль носил звание архиепископа. Таких архиепископов я в своей жизни еще не видал.
Он только вернулся с охоты и привез на крупе своей лошади добытую антилопу, молодцевато спрыгнул на землю и снял шляпу. Короткая окладистая седая борода, круглые темные очки, породистый нос, типичная одежда гемайнов — френч неброского цвета и удобные брюки для верховой езды. Грудь пересекали патронташи, на поясе — портупея с револьверами. Высокий, поджарый, широкоплечий, с натруженными руками, вооруженный до зубов — служитель Господа и по совместительству — неформальный глава Наталя производил внушительное впечатление.
Стааль свистнул, и тут же во двор вбежала пара кафров, которые без слов перехватили антилопу и утащили.
— Они приготовят жаркое, пока мы обсудим за кружкой ройбоса дела сих скорбных дней. Минеере, представьте мне вашего почтенного спутника, — без вступления начал он.
Бенхаэур откашлялся и в двух словах поведал о том, кто я такой и как помог им добраться до Капернаума. Архиепископ даже очки снял, чтобы взглянуть на меня повнимательнее.
— Имперец? Насколько я знаю, вы изгнали безбожников со своих земель и навели порядок... Отрадно, что хотите разобраться в том, что происходит на Юге. Не собираюсь чинить вам препятствий. Расскажите своим соотечественникам всё как есть — и пусть сами решают, на чьей стороне правда.
Это не был типичный крааль, как я его себе представлял. Скорее — особняк, двухэтажная вилла. Этот дом в Иерихоне принадлежал архиепископам уже сотню лет, и после смерти старого духовного лидера его занимал новый. Каменный, покрытый штукатуркой и побеленный, коттедж походил на жилье какого-нибудь успешного дельца, но никак не на резиденцию главы государства.
Мы поднялись по внешней лестнице на балкон второго этажа и расселись под навесом. Белокурая, статная женщина в темном закрытом платье с кружевным передником вынесла стеклянный заварник с ароматным напитком красноватого цвета.
— Аспалатус линейный, или ройбос. Мы пьем его настой вместо чая и кофе. При нашем климате — единственное спасение. Нас научили его собирать кафры... Они вообще многое знают о свойствах растений, животных и минералов этого континента. Не считаю зазорным у них учиться... И учить их тому, что знаем мы. Взгляните! — Стааль широким жестом обвел двор и сад, — Это всё создано совместными усилиями. Мы — не равные, мы разные. Распределив общественные и хозяйственные обязанности, наши народы создали вместе Наталь. Кажется, у нас неплохо получилось.
— Но рабство... — начал я.
— Рабство — слааверни! Дийенс — служба! — внезапно рявкнул архиепископ, — Так можно обозвать рабом солдата, священника, мужа или жену! Дийенс! Обязательства! Служба! Этнографы... Ученые... Академия наук Альянса! Приехали тут со своими банками и склянками и всё зарисовывали, записывали, расспрашивали — а потом мы вдруг узнали, что являемся рабовладельцами, Господи ты Боже мой!
Он даже вскочил с кресла, прошелся туда-сюда, подошел к перилам балкона и крикнул:
— Кэй! Поди сюда, друг мой!
Невысокий и худощавый как все кафры, Кэй поднялся по лестнице и остановился перед архиепископом, улыбаясь. Это был молодой, приятной наружности человек, с живым умным лицом. Я еще раз подивился черному как смоль оттенку его кожи. Хотелось даже потереть пальцем, чтобы убедиться в том, что это не краска навроде гуталина. Это было забавно — такие провинциально-дикие мыслишки в моей интеллигентной башке.
— Так что, Кэй, расскажи, тебя тут держат насильно? Вот, минеер из далекой северной страны, говорит — все думают, мы тут вас угнетаем и держим в рабстве.
Кэй с удовольствием рассмеялся:
— Не-е-ет, минеер ошибается. Это всё наврали пробковые головы. Мои предки пришли в Наталь, чтобы скрыться от людей Крокодила, и людей Тигра, и людей Леопарда и других больших и свирепых людей, которые кушают других людей. И они скушали многих моих предков. А здесь, в Натале, живут гемайны — они тоже большие и воинственные, но людей не кушают. А мы — маленькие, и нет у нас охоты убивать других людей. Мы договорились и живем рядом, и гемайны говорят нам, что нужно делать, чтобы на столах был свежий хлеб, и мясо, и фрукты, и чтобы страшные недуги обходили стороной. Мы — покладистый народ, и работящий, и послушный — и потому уже давно-давно не голодали. Двадцать сезонов, до большого огня — но тогда голодали все, и гемайны вместе с нами тоже.
Это всё было очень интересно. Требовалось кое-что уточнить:
— А что, гемайны вас не обижают?
Кэй задумался и поглядел на Стааля. Тот махнул рукой, разрешая ему говорить.
— Есть среди вас, больших белых бородачей, сердитые люди. Некоторые больно дерутся или обижают наших женщин. Но тогда мы идем к судье, и говорим что случилось — и судья наказывает обидчика.
— И что — вам верят?
— А отчего им нам не верить? — удивился Кэй.
Стааль и остальные гемайны улыбались в бороды. Они что-то такое знали, и мои слова казались им глупостью.
— Кафры никогда не врут, — сказал Винке, — Не умеют.
Дела! Но вопросы у меня еще не закончились:
— А что, у вас нет своих судей?
— А нам жалко, минеер. Мы не умеем судить. Нам жалко, жалко людей. Нельзя судить, если тебе жалко! — Кэй охотно отвечал на вопросы, ему, кажется, нравилось внимание, — Но мы послушные. Если судья сказал — виновен, то мы послушаемся и сделаем как надо. В Эммаусе изгнали Маку. Все кафры плакали — дурак был Мака, выпил виски, а кафрам нельзя пить виски. И мать свою побил, и отца побил. Как проснулся — стыдно стало Маке, но делать нечего — теперь он изгнанник. Пойдет к побережью, может — выживет, может — нет.
Побережье! Я вспомнил, как агитировали за помощь беглым кафрам в городах Колонии, и спросил об этом. Ответил Стааль:
— Да, стоит признать... От нас порой бегут. Но это не кафры, это каннибалы. Если удается захватить кого-то из них в плен — мы отправляем их на каменоломни и рудники. Конечно, если он до этого не успел прикончить кого-то из наших — гемайнов, кафров, не важно. Условия жизни в копях не самые приятные, но кормят пленных досыта, и крыша над головой имеется. Если вас интересуют цифры — на данный момент на принудительных работах содержится... Погодите-ка... — он полез в карман и достал блокнот, полистал его и, найдя нужную страницу, поднял палец вверх: — Четыре тысячи девятьсот двадцать девять мужчин и женщин. У нас семь таких мест, можем проехаться, поглядите... Да, мы могли их всех прикончить и нанять рабочих или договориться с кафрами, и тогда никто бы не бежал, но это дает людоедам шанс прожить еще годик-другой.
