Пропавшая кузина (СИ) - Казьмин Михаил Иванович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Упомянутый Хефер заявился еще засветло. Помимо очередной партии еды и заказанного дирндля он принес новости, которые по разряду хороших, увы, никак не проходили. Нас начали искать. Причем особенно тревожно выглядел полученный ротмистром Беком приказ оказывать содействие людям фон Прюлля. Через Хефера ротмистр передал нам обещание всячески от помощи полицейским из Пассау уклоняться, но предупредил, что покидать убежище пока не следует. Эх, а я-то надеялся, завтра нас тут уже не будет…
Заодно пришлось получить от Альберта и доктора Грубера ударную дозу товарищеской критики на тему моего нездорового паникерства и того, как мы все счастливо избежали нежелательной встречи с подчиненными фон Прюлля, каковая несомненно случилась бы, послушай они меня вчера. Хорошо хоть Кати молчала, а мнением Герхарда мы на этот раз не интересовались. Кати в конце концов пришла мне на выручку, переключив внимание на себя — выгнала всех нас из дома, а через несколько минут вышла на двор и сама, уже в дирндле. У Хефера оказался, что называется, глаз-алмаз, с размером он угадал в самую точку, и смотрелась Катарина в новом наряде очень… ну, скажем так, привлекательно. Вот только…
— Кати, ты завязала тесемки передника справа, — обратил ее внимание я, — а надо слева.
— Почему? — удивилась она.
— Справа узел завязывают замужние женщины и помолвленные невесты, свободные девушки делают узел слева, вдовы — посередине или сзади, — насчет правил завязывания тесемок меня просветили в свое время Герта с Анькой [31]. — Хотя… Оставь так.
— Не хочешь, чтобы крестьянские парни пытались со мной знакомиться? — догадалась Кати.
— Именно, а то мы с Альбертом замучаемся отгонять их от тебя, — подтвердил я ее догадку.
Льдисто-голубые глаза девушки неожиданно весело сверкнули. Что ж, раз наряд ей понравился, тем лучше. А вообще она умничка. И линию поведения выбрала единственно в нашей ситуации правильную — быть в центре общего внимания, но своего предпочтения никому не отдавать. Потому как выказывать то самое предпочтение Катарина могла только мне. Почему именно мне? Так больше же некому. Альберт — родственник, доктор Грубер и Герхард чести принадлежать к благородному сословию не имеют, вот я один-единственный и остаюсь. А я как-то не горел желанием закручивать интрижку на виду у всех. Катарина мне, конечно же, нравилась, и при других обстоятельствах я, может, и попробовал бы за ней приударить, но не здесь и не сейчас.
…Следующий день нашего вынужденного отдыха начался вроде бы вполне привычно, но обратив внимание на некоторые изменения в поведении Катарины, я пришел к выводу, что пора готовиться к неприятностям. Как-то очень уж старательно она прятала лицо, когда оно становилось задумчиво-встревоженным, и за утро такое случилось не раз, не два и не пять. Улучив момент, когда Катарина вышла из дома, вышел и я, заняв позицию на лавке и делая вид, что просто сижу и отдыхаю, а вовсе не жду возвращения нашей хозяйки из приюта смиренного уединения.
— Что-то не так с доктором Грубером? — тихо спросил я, когда девушка присела рядом.
— Рана начинает гноиться, — так же тихо ответила она. — Дня три-четыре еще, и надо будет срочно везти его к врачу. А ты молодец, догадался…
— Не догадался, а заметил, — поправил я. — Ты очень встревожилась, когда сделала ему перевязку.
Кати очень внимательно, слегка даже переступив за грань приличий, посмотрела на меня. Похоже, оценивала, уж не знаю, по каким критериям.
— Мы еще долго будем здесь скрываться? — спросила она.
— Не знаю, — честно признался я, и, чтобы хоть как-то ее обнадежить, добавил: — Но про три-четыре дня я тебя услышал.
— Мне иногда кажется, что из вас с Альбертом старший ты, а не он, — едва заметно улыбнулась девушка.
— Мне тоже, — улыбнулся я.
Кати снова уткнулась в меня внимательным взглядом, но надолго ее серьезности не хватило. Сначала она как-то не очень уверенно улыбнулась, потом улыбка приобрела хитренький оттенок, а затем девушка неожиданно рассмеялась. Я тоже решил пару раз хохотнуть, так, чисто из вежливости, чтобы поддержать Катарину, но не удержался, и пару минут мы с ней заливисто и неудержимо смеялись хорошо слаженным дуэтом. Если честно, не смеялись даже а натурально ржали как лошади. И с чего бы это вдруг, спрашивается?
— Что тут у вас такого смешного? — Альберт, похоже, как раз на наш смех и вышел из дома.
— О, это наш с Алексом секрет! — Кати постреляла глазками то в меня, то в кузена.
— Даже так? У вас уже секреты от меня? — Альберт театрально вздохнул. — Ах, Кати, на что ты меня обрекаешь? Мне же со всеми соседями драться на дуэлях придется, если они узнают, что я позволил Алексу увезти из наших краев такую невесту!
— Тогда не страшно, — отмахнулась Катарина. — После этих дуэлей у нас в округе и женихов не останется!
Альберт горделиво подбоченился. Ну прям герой-победитель! Да, вот так женщины нас и читают, как открытую книгу — мне-то раньше и в голову не приходило, что я ощущаю себя старше Шлиппенбаха, а тут Кати сказала, и все, не поспоришь. Потому что так оно и есть.
Кстати, а что я все «Кати» да «Кати»? Или я тут совсем онемечился? Если уж Анна Грау у меня Анькой Седовой стала, то баронесса фон Майхоффен будет Катей. Пока для себя буду ее так звать, появится повод — назову и лично.
Катя в своих прогнозах не ошиблась — уже назавтра доктору Груберу стало заметно хуже. У него весь день поднималась температура и уже к ночи Катя клала ему на лоб тряпку, смоченную водой с уксусом, чтобы унять жар. Помогало, но не так чтобы уж очень сильно — приходилось периодически повторять. Со следующего утра Груберу вроде бы полегчало, но к вечеру снова стало хуже, он периодически проваливался в забытье, тяжело дышал и почти не говорил. Рана его на вид сильно хуже не стала, должно быть, очаг воспаления был где-то глубже. Даже мне было понятно, что тут уже и артефактами не обойтись — по-настоящему помочь доктору Груберу мог сейчас только хирург.
Вечером Хефер принес очередные новости от ротмистра Бека. Вроде бы поиски в Байервальде прекратились, но ротмистр предостерег нас от излишнего оптимизма — нас могли ждать на дороге, шедшей вдоль Дуная, а именно с нее можно было повернуть на Ландсхут, и избежать этой дороги мы никак не могли бы. Но что именно затеял фон Прюлль, ротмистр толком не знал.
Как бы там ни было, Грубера надо было везти к врачу, так что выбора тут не просматривалось, и с рассветом мы начали эвакуацию. Сначала мы с Герхардом и Альбертом кое-как вытащили повозку, потом Герхард привел лошадей и запряг их, с большим трудом мы дотащили доктора Грубера и погрузили его в повозку, сами же сначала шли за ней пешком, и забрались на сидячие места лишь когда Герхард выехал не более-менее проезжую тропу.
Я предложил добираться до Ландсхута окольными дорогами, но Альберт с Катей меня отговорили. Резон в их словах имелся, потому что для этого надо было сначала довольно сильно проехать по большой дороге в сторону Пассау, и мы запросто могли нарваться на людей фон Прюлля. Так что, доехав до Хенгерсберга, мы повернули направо к уже знакомому нам мосту через Дунай у Деггендорфа.
Вот перед самым Деггендорфом нас и перехватили. Видимо, понадеявшись на численное превосходство, а было их уж никак не меньше десятка, и все конные, перегораживать нам дорогу приспешники фон Прюлля не стали. Ну, мы и проскочили… Со стрельбой. Вот уж не берусь сказать, стреляли бы мы в них, будь они в полицейской форме, но почему-то мундиров на них не было, и троих мы завалили сразу, да потом еще одного, слишком рьяно пустившегося в погоню и оказавшегося угрожающе близко к нам. Однако же потеря почти трети личного состава противников не охладила, и оставшиеся пустились нам вслед.
— Катя! На пол! — крикнул я, и, не встретив понимания приказа, грубо спихнул возмущенно ойкнувшую девчонку вниз. Туда же пришлось столкнуть и доктора Грубера, до кучи и Герхард забрался к ним, чтобы не торчать привлекательной мишенью, так что на полу нашей повозки образовалась та еще куча мала. Ничего, в тесноте, да не в обиде, целее будут.
