Фантастическое приключение городского лучника (СИ) - "Сергей serdobol" (онлайн книга без TXT) 📗
— Только начали. — Ответил хирург и поставил на табурет початую бутылку, — а тебе по ранению такое рано потреблять.
Даньша с Горыном переглянулись и Горын вымолвил:
— Видать сильна настойка! Наливай, — черниговец вытащил из своей сумы печёную рыбину, добрый шмат сала и положил на газету. — Во Даниле нёс, а шо за грамота? — справился он, доставая лук и пареную репу.
— Газета. — Буркнул Вовка.
— Видать дюжа ценна, коль скатёркой пошла.
— Эт да. — Ответил Вовка разливая водку по стопкам. — Ну…
— За нас… — вставил я и стопки стукнулись друг о друга.
Мы с Вовкой привычно опрокинули пойло в глотки и показав своим видом что проглотили гадость принялись закусывать яблоками, потом рыбой с хлебом.
Горын выпил, не скривился, некоторое время молчал, выпучив глаза, потом выдохнул:
— Зело-о-о! Чую как по нутру идёт.
Я нарезал сало.
Данила хлопнул стопку, открыл рот и задышал, я подсунул ему щи, он отхлебнул прямо из миски и сдавленным голосом прохрипел:
— Это шож такое?
— Алкоголь. — Пьянея ответил хирург. — Называется Русской Водкой.
— Ядрёна водица! — Отозвался курянин, хрустя солёным груздём.
На улице опять раздались голоса. Светла снова направила кого-то к нам.
Кто ж там ещё?
Дверь отворилась во времянку зашли Бурей и отец Прокопий.
— Здравствуйте чада. — Степенно промолвил священник.
Во влипли подумал я.
— А шо ты спужалси, Влад? — Будто прочитал мои мысли Бурей.
— Да я ничего. Проходите, садитесь. В охмелевшем мозгу сверкнуло открытие, что люди здесь не говорят присаживайтесь и я перестал говорить, что слово «кончить» означает лишь окончание дела. Как это правильно и верно, без изврата, без кривды и пошлости.
Мы потеснились, старцы расселись.
— Ну потчуйте. — И Бурей, видя наш харч, положил на газету отменный кусок вареного мяса, завернутый в холст, а Прокопий лук, мёд и десятка два расстегаев.
Ни фига себе, подумал я, вот это старцы, во это блюстители вер.
— А вы… — смутился Вовка.
— Мы тоже люди, чадо. — Вставил Прокопий, — шли Даниилу навестить, а он у тебя окозался…
Горын и Данила чрезмерно внимательно рассматривали нержавеющие стопки.
Вовка крякнул, разлил водку в шесть стопок и достал из своей сумы ещё одну ноль семь.
Все выпили разом.
— Однако, прости господи. — Выдал Прокопий и перекрестился.
— Однако! — Закашлялся Бурей.
Остальные уже просто выдохнули и принялись закусывать.
— Ты припёр Володьша? — Поинтересовался Бурей жуя закусь.
— Угу. — Кивнул хирург.
— На кой? — Продолжил вопросы Прокопий.
— Хвори лечить, — ответил Вован с набитым ртом.
— Что б я боле этого тута не видал! — Вставил ведун, — токмо для хворей.
Володька испуганно глянул на волхва.
— Сие есть грешное питие, уразумел? — Добавил Прокопий.
Вовка бледно кивнул. Все затихли.
— Что затихли чада? — Спросил священник, — будите молить за грехи свои? — Мы закивали, — ну тада наливай покуда, — толкнул Вовку в коленку Прокопий.
Вовка оживился и принялся за дело.
— Мудр ты вельми Прокоп и зело умён разумом. — Поправил усы Бурей в одобрении слов священника.
— На том сами стоим и вера наша. Помилуй, господи. — Перекрестился священник.
— Так и мы не лыком шиты, — отозвался Бурей, — наливай Володимир.
— Знаю Буреюшка, знаю. За что и уважаю тебя.
О как, подумал я, развязались языки у стариков.
Выпили ещё, закусили, точнее поели, потом начались беседы.
Бурей и Прокопий от дальнейшего пития отказались, мы допили остатки.
— Вот вы с Володей домой захотели, — обратился ко мне ведун, — а всё ли обдумали?
— Да не думали мы, просто захотелось, — ответил я.
— А ежели мы туда всей весью уйдём?
Мы с Пятаком переглянулись.
— А народ согласится?
— Ежели добрые посулы услышит, то и согласится.
И тут я понял, как решаются судьбы людей. Бурей и Прокопий являлись политической силой веси, как они народу объяснят, так и будет. Людям оставалось только решиться на тот шаг к которому их подбивают. Хорошо, что эти политические силы в руках у умных и мудрых старцев.
— А не грешно ли это? — Спросил Вовка. — за людей то решать?
— А что есть грех? — обратился к нему священник.
— Ну. — смешался Вован, — запретное деяние.
— Нет Володимир, грех — это ОШИБКА, сделать которую просто, а исправить сложнее, а, не исправив которую сделаешь худое. Представь идёшь ты по стёжке, вокруг грязи и что б сократить путь ты идёшь по грязям, пачкаешь ноги, порты. Выходит, ты допустил ошибку скоротав путь и стал грязен. Но ты можешь помыться и опять станешь чист. Если, спасая кого, ты бросишься в грязи, суть доброго деяния перекроет страдания о грязной обуви, и помывшись ты даже не заметишь переживаний от грязей, но радоваться будешь за спасённого — Прокопий помолчал и продолжил, — эта ошибка пустяковая, но бывают разные, более тяжёлые ошибки, смертные ошибки, поэтому каким бы грех ни был, он всегда является ошибкой, но тяжесть у него разная.
Бурей одобрительно крякнул. Прокопий, чуть заметно, благодарно кивнул.
— Токмо так жить и думать надо сызмальства. — Прокомментировал Горын.
— Так что делать то? — Спросил Вовка. — Идти нам домой или нет?
— Никто вас силком удерживать не будет и обид не затаит, — начал Бурей, — сюда вы по дурости своей и по уменью моему попали, но теперь вы не одни, у вас чады, жёны, дымы. Думайте. Не одолеют ли хвори тамошние людей здешних, коли ваши семьи туда попадут, примут ли люди тамошние вас и семей ваших?.. Год ещё до следующего оконца, так что думайте. Как надумаете скажите, а там поразмыслим.
…Разошлись за полночь. Я забрался по одеяло, Светла заворочалась, фыркнула:
— Фу, чем вы беседы свои заливали? — И закинув на меня ногу и руку, тихо засопела.
Я ещё долго лежал в темноте и думал о словах наших стариков. Жаль, что я никогда не думал об этом раньше, жаль, что современные люди не думают о праведности и мудрости. А водка всё-таки гадость… …но под хороший закусь не такая уж и гадость. Утром вставать с петухами…
……………………………………………………………………………………
…Постепенно страсти утихли, жизнь пошла своим чередом.
В конце месяца липеня (июль), Светла родила мне вторую дочь.
Рождение первой Настёны было встречено мной в не понятном нервяке и опаске, а папой я ощутил себя, когда первеница впервые сказала «тятя».
Ныне нервяк был ещё больше.
Данила с Милёной, Вовка с Ладой, Горын с Младой, Янгур с женой и дочерью сидели на лавках во дворе дома под окном. Настя играла в компании детей гостей. Лю сидела в ногах у Горына, а кошка Катя лежала на её хвосте.
Сомкнув перед собой пальцы рук, я ходил, в зад — вперёд, по двору, не находя себе места, друзья наблюдали за мной молча, двигая в след головами.
— Да усядься ты! — Буркнул Пятак.
Горын вздохнул.
Я сел. Начал дёргать коленом и потирать ладони:
— Володь, ты-ж врач, может ты там поможешь? — Кисло спросил я.
— Влад я могу голову к заднице пришить, а тут… — помолчав продолжил, — Лада рожала, тык я в дом войти боялся. Миланья ежели кликнет, так я чем смогу…
Горын снова вздохнул.
— Охолонись Влад, всё добрёшенько пройдеть. — Обратилась Милёна.
— Я не, я ничё, всё нормально, — промямлил я и опять затряс коленом.
— Ды всё хорошо будя, — подключилась Лада, — первый раз труднее, а второй уж легшее.
— Да-да, я понимаю.
Горын вздохнул и почесал бороду.
— Скоро ты двойной тятя будешь, — улыбнулся Янгур, — и я тоже, погодя.
Эта новость меня немного отвлекла:
— И вы тож? А когда?
Все сидящие перенесли взоры на жену Янгура Лею, та смутилась и покраснела:
— РанА об том. — Тихо молвила она.
Горын опять вздохнул. Я, переживая, на него уставился:
— Что? — Вылетело из меня.
Горынова Млада двинула мужа сухеньким локотком:
