Зверь лютый. Книга 24. Гоньба (СИ) - Бирюк В. (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Ничего нового — княжеские печати от подобных русских грамот археологи, для этой эпохи, находят от Самбии до Булгарии. Мы только чуть форму изменили.
Раз бумажки-паспорта разнообразились, то… не сделать ли ещё?
Тут ведь главное — начать. А дальше…
«Сама пойдёт. Подёрнем, подёрнем. И — ухнем» — русская народная песня.
Так появился «паспорт помощника».
Мои люди постоянно контактировали с местными по деловым, «партнерским» основаниям. Особенно бурно это происходило в городках на Оке. Фактор сидит на месте, а волости-то огроменные. Не всяк покупатель к нему придти может. А посылать своих коробейниками… рискованно.
Очень, знаете ли… досадно. Ты мальчонку-сиротинку к себе взял. Лечил-учил-кормил, ума-разума вкладывал. Свои силы, время, внимание… души своей кусочек — ему отдал. Вот он подрос. Стоит-глядит-говорит уже… пристойно. В глазах свет появился. Смысл, веселье, живость. А не страх да тупость замученного голодного зверька. Вот он в путь пошёл. С радостью, с интересом. И — пропал. Сгинул.
Пустота образуется. В душе. Кусок жизни твоей — в пустоту.
Пусть бы он сам. Продал товар, украл выручку, убежал за тридевять земель… Слава богу! Хорошо, что дурость свою рано явил. «Спасибо боже, что взял деньгами!». Позже — сильнее бы нагадил. А так-то… сыщу и взыщу.
Но, почти всегда, убили. Или — похолопили. Сидит он в каком-то порубе. В яме невольничей. Грустит-печалится, молится-надеется. Что придёт Воевода Всеволжский. Выймет-выведет на свет божий под солнце ясное. Или, хотя бы, отомстит-накажет злыдней-ворогов.
Не сделать так — обмануть. Обманывать людей своих… мне стыдно. Мне — лжа заборонена. Однозначно. И по каждому такому случаю идёт сыск. Который в разы, а то и на порядки дороже того товара, что паренёк в коробе тащил. Или его самого рыночной цены.
Но — идёт. Не взирая на расходы и лица. А «лица» бывают… обидчивые. Отчего их приходится… урезонивать.
Возмездие — обязательно. Ещё: дорого и малоэффективно. Поэтому желательно пореже… создавать ситуации. Когда возмездеть — необходимо.
Да и мало у меня коробейников, в других местах нужны. Вон, племена своих торговцев не имеют, к ним точно идти надо.
В продвижение товаров в сельское население Поочья, факторы, естественно, втягивали местных.
Сначала просто разовая сделка: купил? — ну и иди. А что ты дальше с товаром сделаешь — сам съешь или перепродашь — и знать не хочу. Но появлялись «постоянные клиенты» — купчишки, которые продвигали наши товары дальше. Они приходили регулярно, брали партии, заказывали им нужное, вносили задаток… С ними имело смысл толковать о скидках, предоставлять рассрочки, товарные кредиты…
Будучи местными, они не так были подвержены всеобщей ксенофобии, знали местность, имели родню, знакомцев в селениях. Что позволяло им выкручивать себе дольку — прибыль.
Когда мы с Николаем договорились о защите наших купцов через придуманную мною «страховую благотворительность» — «дать, чтобы отнять», он вспомнил и про категорию «помощников». Нам было полезно вызвать и к ним «благосклонность государя».
Статус их был несколько иным, уровень защиты — меньше. Понятно — они помойку с клизмованием во Всеволжске не проходили. Степень доверия к ним — ниже. Но некоторую репутацию уже получили.
«Репутация» — вот, по сути, главное. Опыт деятельности, поведения в прошлом, который позволяет делать предположение о поведении человека в будущем. Этот — не пьёт, не буянит, на прохожих с ножом не бросается — будем с ним работать. А этот… не будем.
Так, чуть формализуя критерии, вводя проверочные стадии, мы начали формировать в среде собственно местного населения общность, на которую можно было опереться. Которым можно было доверять. Не всегда, не во всём, но… «Проверено» — опытным путём.
Именно из таких, известных уже в работе, а не со слов или по богатству, людей в значительной мере формировалась впоследствии трёх-гильдейная купеческая система моей «Святой Руси». Создаваемая по подобию Императорской России, а не купеческих гильдий европейских городов или «Иванова ста» Новгорода.
Нет, девочка. Ежегодные платежи, обеспечивающий взнос — это всё позднее. Сначала — мы ничего с этих людей не брали. Мы — давали. Защиту. Выводя, практически, из юрисдикции местных властей.
Посадник или тысяцкий пугал купца. А тот не пугался. Тогда — своим судом присуждал виру. Купец платил, я удерживал сумму из выплат Живчику и возвращал купцу. Князь получал виру от посадника.
Просто — круговращение денег, «все при своих»? Ан — нет.
У торговца исчезала из расходов куча разного рода «подношений». Которые вообще в судах не фигурирует — «взятка профилактическая», «смазка для благосклонности».
Князь получал ВСЕ виры с моих людей. А не только те, про которые власти отчитались. Князь, из своей кисы, платил мне ВСЕ расходы, взысканные с купца. Какие? — А смотри «Покон вирный». Там от пятой части и вверх: за постой, въездое, съездное… И, соответственно, взыскивал с начальствующего. Тот, получалось, с таких дел прибыли не имел. А коли так, то чего же? Чисто за жалование?
Но главное: мой человек перед властью стоит прямо. Иной и в лицо насмехается: всё что ты, посадник, у меня отберёшь — всё князь с тебя взыщет. А мне моё — Воевода вернёт.
Помнишь, красавица: по «Русской Правде» только от поджога да конокрадства откупиться нельзя?
К началу зимы наша с Живчиком система была утрясена, отстоялась, начала функционировать. Что, естественным образом, сподвигло меня на следующий шаг.
Мои фактории стоят в Серпейске, Коломне, Ярославле. На Суздальской земле. Там идут сходные дела, сходные проблемы. И мне, само собой, хочется «тако же». А ещё мне интересно войти в Суздальское княжество серьёзно. Там же народу против Рязанщины вдвое! Города богатые. Обороты, прибыль… «Сказочников» я туда посылаю, линия телеграфа стоит, товары… по краям проходят. Но вот чтобы серьёзно войти… Нужно согласие князя Андрея.
Да не просто — кивнул да забыл! Хотя Боголюбский — фиг чего забывает. А так, чтобы он каждый день-ночь свою господу чистил. И с головы, и с хвоста. Не «вообще» — это он и так не прекращает, а по моим, конкретно, заботам.
В очередной сигналке загоняю Лазарю в Боголюбово текст нашего с Живчиком соглашения. Чисто из глубокого уважения к князю Андрею и для сведения его. И в конце добавляю, типа — в шутку:
— А спроси-ка у светлого князя Суждальского: а не надобно ли ему денюжек? По образу и подобию «Окского страхового общества».
Ответ приходит через день:
— Приезжай. Поговорим.
М-мать! Напросился.
Сколько знаю Боголюбского, всякое общение с ним — душу вынимает. А нынче и вовсе — как серпом…
У меня дел… туева куча! От Казанки до Унжи, от Усть-Юга до Мурома… А тут ему — всё бросай, беги в Боголюбово! Поговорить. У нас что, телеграфа нет? Факеншит! Как Аким точно.
Это что — ближний свет?! Зима же! Это не на «Ласточке» в пару дней сбегать! Туда санями в две недели не уложишься! Вот, месяц лежи в возке на боку. Это — в лучшем случае. Просто поговорить! А у меня тут… в гору глянуть неколи!
И ведь что обидно: сам напросился. Можно ж было Николая… или того молодого паренька, что в Рязани… а теперь придётся самому. Когда Андрей зовёт… лучше сбегать. Дешевле встанет.
С другой стороны — Андрей прав. Накопилось дел, которые надо бы нос к носу перетереть. И не только по факториям.
Мои люди на Волге дошли до «граней селений русских». Это на Волге вёрст 20 ниже от Ярославля. По правому берегу. По левому — вёрст пять. Но это — по реке. Чуть в сторону отошёл — пусто.
Тут… болезненная тема дефиниций.
