Противостояние - Шхиян Сергей (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Со мной работали юридически грамотные специалисты, соблюдая все правила, описанные в детективах: меня стращали скорой и неминуемой гибелью, когда милиции надоест думать о моей защите, и она бросит меня на произвол судьбы; мне рассказывали, как всем станет хорошо, если я во всем сознаюсь и тем облегчу душу; мне даже обещали простить все прошлые преступления. Но я был тверд как скала и ни в чем не признавался.
После МВД моей судьбой занялась прокуратура. Следователю этой организации позарез нужно было мое активное участие в деле как пострадавшей стороны. Дело в том, что уголовное дело по факту взрыва возбудили и без моего участия, но прокурорской тетке, которая собиралась это возбуждение поддерживать в «эрекционном», т.е. возбужденном состоянии, было нужно исковое заявление пострадавшего. Я заподозрил, что только для того, чтобы со мной можно было каждодневно «работать». Чего я, учитывая скоротечность человеческой жизни, всеми силами хотел избежать. Тем более, что эта следовательница никак не ассоциировалась в моем представлении с бабулькой Агаты Кристи, и от ее дурацких вопросов мне через полчаса стало жалко, что террористический акт злоумышленникам не удался.
Мы с ней сидели друг против друга в маленькой казённой комнатке с окрашенными дешевой масляной краской стенами. Следователь без особого интереса смотрела на меня усталыми от жизненных невзгод глазами и произносила положенные в таких случаях сентенции:
– Ваш гражданский долг оказывать следствию всяческое содействие, – говорила она, – в противном случае за сокрытие фактов преступления против вас самого может быть возбуждено уголовное дело.
В слове «возбуждено» она делала профессиональное ударение на букве «У», что коробило слух и сбивало с сонного настоя. Почему-то господа Судейкины и Милицейкины вопреки традиционным правилам постановке ударений обожают выделять этот гласный звук в словах «возбуждено» и «осужденный».
Спорить было бесполезно, оставалось подыгрывать:
– Я понимаю, что мой гражданский долг сотрудничать со следствием, – соглашался я с милой женщиной, всеми силами стараясь оную в ней увидеть, – только я хотел бы знать, в чем будет состоять это сотрудничество?
– Следственные действия предполагают целый комплекс процессуальных действий, предусмотренных (далее шла нумерация) статьями Уголовно-процессуального кодекса, – нудно говорила она, никак не желая посвящать меня в тайны своей профессии.
– Большое спасибо за разъяснение, теперь мне все стало окончательно ясно, – вежливо благодарил я, – однако, какая мне от этого польза? Может быть прокуратура возместит мне стоимость утраченного имущества?
– Мы с вами должны найти мотивы преступления, – игнорируя вопрос, объясняла следователь, – проверить все возможные мотивы преступления.
Слушать ее мне было так же скучно, как ей со мной разговаривать. Поэтому я временами выключался из разговора, а когда она замолкала, вежливо перебивал:
– Извините, но больше того, что я уже рассказал, мне сказать нечего. Мне по этому уголовному делу больше нечего добавить, даже если вы меня будете допрашивать круглосуточно.
– Я вас не допрашиваю, а отбираю показания, – разъясняла следователь, глядя сквозь меня светлыми равнодушными глазами. – Ваш долг, как гражданина…
Понимая, что просто так мне от них не отделаться, я пошел по извечному пути маленького российского человека – прикинулся полным идиотом: ничего не подписывать, от встреч с органами правопорядка злостно уклоняться, грозные намеки в повестках о принудительном приводе игнорировать. В конце концов, власти надоело со мной возиться, и я остался один на один со своей нечистой совестью и хладнокровными убийцами.
Все эти скучные события проходили на фоне стремительно развивающегося любовного романа. Андрей жил с родителями, и потому главные действия разворачивались в моей квартире при моем посильном участии.
Мне кажется, что мужчины меньше чем женщины озабочены соперничеством и просто так, пока не затрагиваются их сексуальные интересы, не дергаются при зрелище чужих любовных игрищ. Я вполне лояльно относился к «пылающим ланитам» и «горящим очам» наших пылких влюбленных. Хотя они и заставляли каждый раз вздрагивать и чувствовать себя лишним и виноватым, когда при моем появлении отскакивали друг от друга и спешно приводили в порядок одежду. Стоило мне только присоединиться к их очень тесной компании, как возникало внутреннее напряжение, и я в собственной квартире чувствовал себя незваным гостем. Усугублялось это еще и тем, что из соображений безопасности большую часть времени мы проводили дома, втроем. Кругов взял на службе отгулы за неиспользованный отпуск и находился у меня в квартире безвылазно, только поздно вечером уходил ночевать домой.
Попыток расправиться с нами бандиты больше не предпринимали. Думаю, из-за нашей осторожности. Андрей, когда ему приходилось отрываться от Ольги, обследовал квартиру на предмет подслушивающих жучков и, что интересно, нашел по несколько штук в каждой комнате. Каким образом наши противники сумели их там установить, я не мог даже вообразить. Времени на это у них было крайне мало, к тому же у меня в квартире железные двери с сейфовыми замками. Правильно говорят, что замки ставят для честных людей.
Еще во имя любви старший лейтенант совершил серьезное должностное преступление. Он каким-то образом сумел достать служебную дискету с информацией об интересующей нас банде. Информации было довольно много, но ничего конкретного относительно ее деятельности у МВД не было. Получалось, что в стране существует разветвленная криминальная структура, крутит большими деньгами, предположительно занимается какими-то махинациями и чуть ли не разбоем, но никаких конкретных преступлений за ней не числится. Надо отдать должное тем, кто собирал это досье, ребята не зря ели свой хлеб. На дискете были даже фотографии основных «фигурантов» этой группировки, кадры оперативных съемок, даже психологические характеристики, не было одного, самого главного, конкретных преступлений.
