Низвергатели легенд - Мартьянов Андрей Леонидович (книги хорошего качества .TXT) 📗

В 1176 году получивший свободу Райнольд вернулся в Крак – постаревший, умудренный опытом, но такой же озлобленный и находящийся в состоянии войны со всем миром. Однако теперь он вел себя чуточку потише, совершая всего один-два набега в год, и то избирательно. Впрочем, его по-прежнему не любили все до единого крестоносцы, граф Раймунд Триполийский однажды даже пытался осадить Крак де Шевалье, но быстро понял, что крепость неприступна и увел свое войско обратно. А когда в 1187 году Райнольд, нарушив перемирие, напал на караван, с которым ехала любимая сестра Салах-ад-Дина, султан воспользовался поводом объявить Джихад [9] и во всеуслышанье поклялся убить Шатильона собственными руками.

Четвертого июля 1187 года вторгшаяся в Иерусалимское королевство армия Салах-ад-Дина дала крестоносным рыцарям сражение при Тивериаде, где сарацины наголову разгромили европейцев, уничтожили войска тамплиеров и иоаннитов, и взяли в плен большинство знатнейших особ Иерусалима, включая короля, магистра Ордена Храма, коннетабля, госпитальерских командоров и крупнейших баронов. На глазах иерусалимского дворянства султан выполнил клятву, и ударил плененного Рено де Шатильона саблей по шее. Тот упал, а подбежавшие стражи выволокли тело из шатра. Король Иерусалимский Гвидо, позже выкупленный из плена, утверждал, что Райнольду отрубили голову и украсили ею пику султана. Еще рассказывали, будто голову Рено возили по городам султаната, показывая толпе.

Много удивительного и мрачного тогда произошло под Тивериадой. Бесследно исчезла величайшая реликвия христианства – Древо Святого Креста, находившееся при войске, погибли все епископы, его охранявшие, все пленные тамплиеры были незамедлительно казнены, пропали важнейшие документы… Затем мир крестоносцев начал рушиться. Салах-ад-Дин под зеленым знаменем Джихада взял множество портовых городов, а затем получил и главнейшее сокровище – Иерусалим.

Так выглядела для всех непосвященных общеизвестная история паршивой франкской овцы Рено де Шатильона и побед египетского султана. Но внимательный человек обязательно заметил бы некоторые наводящие на размышления странности…

«Убей Бог, не пойму, как дело не раскрылось прямо тогда, – размышлял Конрад Монферратский, наблюдая из узкого окна башни за закатом. – Насколько невнимательны мои соотечественники! И какая удача, что они ничего не увидели, ничего не поняли, и по глупости сочли меня спасителем христианской Палестины! Ее спасителем я тогда отнюдь не был, а если и завоюю сей титул, то лишь спустя два или три месяца, в следующем году… Прости, Господи, мою гордыню… И все-таки, почему никто не обратил внимание на несомненное?»

Да, вопросов Монферрату можно было бы задать превеликое множество. Почему в 1187 году Салах-ад-Дин после вялого штурма отвел войска от Тира и Триполи, оставив в своем тылу эти города, морские ключи Святой земли? Почему Иерусалим быстро, бескровно и даже отчасти торжественно был сдан сарацинам? Отчего спустя несколько месяцев после падения Вечного города при дворе Конрада стал частенько появляться человек со шрамом на шее, который, по общему мнению, был невозможно похож на убитого Салах-ад-Дином Райнольда Шатильонского? Почему рыцарь Ибелин, коронованный во время осада Иерусалима патриархом Ираклием, вторым князем Церкви после Папы Римского, постоянно отирается в Тире, при дворе маркграфа?

Почему султан под Тивериадой уничтожил всех тамплиеров, хотя мог получить за рыцарей-храмовников огромный выкуп, что доселе обычно и проделывалось (сам Салах-ад-Дин утверждал, будто приказал казнить двести пленных тамплиеров потому, что они «столь же ужасны как ассассины», однако в отличие от приверженцев Старца Горы, являются «убийцами без чести». Но почему пленным храмовникам раньше оставляли жизнь и их постоянно выкупал Орден?)? Между прочим, новоизбранного Великого Магистра Ордена Храма, мессира Франсуа де Ридфора, султан беспрепятственно выпустил из сдавшегося Иерусалима, а сам де Ридфор («ужасный убийца, хуже любого ассассина») на средства Ордена выкупил семь тысяч человек… Куда, наконец, подевалось Древо Креста – ведь не могла же великая реликвия просто испариться? Истинный Крест искали два года, но даже ветераны Тивериады не помнили, что с ним случилось.

Странностей прибавлялось, они нарастали, как пыльные барханы в Аравийской пустыне. Родной брат Салах-ад-Дина попросил в подарок тысячу пленных христиан. Тот удивительно легко согласился. Брат именем милосерднейшего Аллаха освободил всех. Еще тысячу триста человек султан подарил патриарху Иерусалима Ираклию и королю без королевства – барону Ибелину, а затем выпустил без выкупа стариков, и (что было по мнению большинства крайне неосмотрительно) всех военных, оборонявших прежде Иерусалим. Последние почему-то направились прямиком в Тир, к Конраду, значительно усилив его армию.

Вовсе невероятный случай произошел в Александрии Египетской: множество беженцев из Святого Града хотели вернуться в Европу, но генуэзские и венецианские купцы требовали оплатить проезд, запрашивая фантастическую сумму. Около полутора тысяч бедняков, разумеется, не могли внести деньги. Тогда наместник султана заплатил итальянским корабельщикам из казны, доставил на купеческие суда воду и пропитание, потом же пригрозил торговцам, что, ежели они посмеют высадить или выбросить единоверцев за борт – никакой торговли в Египетском султанате Генуя и Венеция более не будут держать до скончания мира, а если не возьмут на борт всех до единого беженцев – наместник реквизирует у кораблей паруса.

Это мало напоминало настоящую войну и истинный Джихад. Сарацины, следуя приказам Салах-ад-Дина, сражались, только когда на них нападали или следовало захватить заупрямившийся город, правители которого не желали сдавать стены мусульманам.

Главное крылось в другом. Султан отлично понимал, что своими действиями он спровоцирует новый Крестовый поход. И знал, каковы возможности у монархов Европы – император Фридрих, короли Ричард и Филипп приведут в Палестину гигантскую армию. Но все равно упрямо продолжал завоевывать Ханаанские земли, проявляя необычное для сарацин милосердие, терпимость к чужой вере и редкостное благородство.

Тир в это время укреплялся, заключив неожиданное перемирие с Салах-ад-Дином. Почему? Какой может быть мир с неверными в такие сложные и тяжелые для христианства времена?

Множество вопросов, десятки, сотни… И почти на каждый из них маркграф Конрад Монферратский знал точный ответ.

– Ты действительно уверен, что Райнольд останется на нашей стороне и не начнет свою игру?

– Ты столь часто поминаешь его имя, что я начинаю беспокоится… Ты знаешь что-то, неизвестное мне? Подозреваешь? Или имеешь точные донесения о его измене?

– Нет… Просто предчувствие. Райнольд остался непредсказуемым и опасным тигром, который никогда никому не служил, кроме самого себя.

– Оставь, друг мой. Я знаю его с молодости, почти тридцать лет. Он верен мне.

– Но твою религию все-таки не принял.

– Откуда ты знаешь?.. Впрочем, ты верно догадался. Райнольд беседовал с нашими муллами, и они действовали по словам пророка Мухаммеда, записанным в Коране: «Призывай на путь Аллаха, Господа твоего, с мудростью и добрым увещеванием». Ничего не вышло… Рено не верит в Аллаха, так же как не верит в вашего Ису. У него своя, особенная вера, о которой никто ничего не знает. И именно поэтому наш старинный приятель может обвести вокруг пальца и правоверного, и христианина. Вот, да простит меня Аллах – слава имени его! – и я начал подтверждать твои опасения. Но я и мой предшественник атабек [10] Нур-ад-Дин сумели завоевать преданность Рено.

Салах-ад-Дин отпил шербета и замолчал. Подозрения Конрада наводили султана на недобрые мысли. Если осторожный эмир франков сомневается – значит, на то есть веские причины. Конрад никогда ничего не говорит просто так.