В царствование императора Николая Павловича. Том второй (СИ) - Михайловский Александр Борисович (серия книг .TXT) 📗
Тут Серафим глянул искоса на нового барина, прикидывая про себя – будет ли новый барин к сельским девицам приставать? Вроде в годах уже, вон, лысина видна, и седой. Хотя, как там в пословице ? седина в бороду, бес в ребро.
Сергеев, заметив смущение на лице мужика, улыбнулся, и сказал. — Ничего, у меня без вины никто наказан не будет. Руки я не распускаю, нет у меня такой привычки. Да и на цепь никого сажать не буду – человек, тварь Божья, а не собака злая, которую следует на цепи держать.
— А ты, Серафим, — спросил он у повеселевшего крестьянина, — часом не кузнец здешний. Смотрю, у тебя борода подпалена…
— Верный у тебя глаз, барин, — ответил Серафим, — с ходу угадал. Да, я тут кузню держу, инструменты, подковы для мужиков делаю. Бывает, что и посложнее удается смастерить. Я еще от отца этому ремеслу научился. Он в этом селе тоже кузнецом был. Я и двух сыновей своих к делу приставил. Пусть ума-разума набираются. Ремесло – это такая вещь, что завсегда в жизни пригодится.
— Правильно говоришь, Серафим, — сказал Сергеев, — а на кузню твою можно взглянуть?
— Идем, барин, — обрадовался Серафим, — я тебе сейчас все покажу. Вижу, что ты и сам руками работаешь – вон они у тебя, с мозолями, не барские руки-то.
Пока Виктор толковал с мужиками, Шумилин решил потолковать по душам с бурмистром Фомой. Прежде всего, он поинтересовался денежными делами – сколько оброку уже получено в этом году, и где эти деньги. Фома юлил, говорил, что денег у него нет ни гроша, а те, что были, выгреб подчистую старый барин. Он также ругал мужиков, которые, якобы, ленивы и вороваты. Дескать, оброк они платят так, словно ежа против шерсти рожают.
— Не поверишь, барин, — говорил Фома, — сам я здешний, но даже я побаиваюсь здешних мужиков. Смотрят зверем, здороваются, так что и не поймешь – то ли приветствуют тебя, то ли гадость какую говорят.
— Гм, — с сомнением сказал Шумилин, — что-то не совсем мне верится в то, что ты говоришь. Ну не может быть так, что все кругом плохие, а ты один чистый и безгрешный. Ладно, Фома, сейчас времени у меня нет, но потом я с тобой – да и не только с тобой – поговорю.
А Ольга с ротмистром, видя, что Шумилин и Сергеев сразу же, с пылу с жару, занялись хозяйственными делами, решили прогуляться по селу. Ольга увидела хорошо знакомую ей картину – ей достался в наследство от дальних родственников домик с участком на Валдае, куда она отправлялась летом отдохнуть на недельку-другую. Те же деревянные избы, те же босоногие пацаны и девчонки, которые с любопытством глядели на приезжих господ. Ольга открыла сумочку, и достала оттуда несколько завалявшихся там леденцов. Она протянула их детишкам. Те с осторожно взяли разноцветные конфетки, завернутые в пестрые бумажки, и поблагодарили барыню.
— Ольга Валерьевна, — спросил ее ротмистр, — а как у вас живут люди в деревне? Наверное, тоже у них много всего того, что есть у городских жителей.
— Да как вам сказать, Дмитрий Григорьевич, — задумчиво сказала Ольга, — конечно, и в деревенских избах есть телевизоры, холодильники, и много чего еще. У многих есть автомобили и мотоциклы. А вот работать приходится так же, как и у вас, в девятнадцатом веке. Крестьянский труд практически не изменился. Я вот сама, когда в деревне бывала, попробовала, каково это – грядки полоть, картошку окучивать, масло сбивать. Даже косить и корову доить научилась.
— Вы шутите, Ольга Валерьевна? — с сомнением в голосе спросил ротмистр, — такая дама, как вы, и корову доить?
— Не верите, Дмитрий Григорьевич, — с улыбкой спросила Ольга, — вот, если до вечера мы здесь застрянем, то, как пригонят с поля коров, попрошу у здешней крестьянки разрешения, и покажу, что я вам сказала истинную правду.
— Давайте, пройдем вон туда, — сказала она, показав рукой на расположенную неподалеку постройку, откуда доносились удары молота, падающего на наковальню. — Похоже, что Иваныч там нашел родственную душу, и что-то уже мастерит…
И они неспешно пошли в сторону деревянного закопченного сооружения, в котором даже малознакомый с деревенскими реалиями человек сразу же признал кузницу.
Дело мастера боится
В кузнице же тем временем Сергеев показывал мастер-класс Серафиму, которого познания нового барина в слесарном деле очень сильно удивили. Для Виктора все то, что он увидел в кузнице, навеяло ностальгию по тем давним временам, когда он в Афгане в полевых условиях с помощью местных народных умельцев проводил так называемый "ремонт боевой техники в полевых условиях".
Бывший зампотех по-хозяйски осмотрел горн, кузнечные клещи, массивные стуловые тиски, прикинул на руке тяжелый молот, и посмотрел на лежавшую на наковальне заготовку подковы.
— Ты и лошадей подковываешь? — полувопросительно-полуутвердительно спросил он у Серафима, — а в два нагрева подкову сделаешь?
— Сделаю, барин, — сказал кузнец, с интересом посмотрев на Сергеева, — а ты, я вижу, барин, разбираешься в кузнечном деле.
— Ну, в кузнечном не очень, — с улыбкой ответил Виктор, а в механизмах разных немного разбираюсь. Могу отремонтировать. Вон, в доме я видел старые напольные часы. Стоят они, похоже, давненько, и никто их так и не удосужился починить. Может быть, починить их?
— Да механизм там больно хитрый, — с сомнением сказал Серафим, — я смотрел, и не стал делать, побоялся, что окончательно поломаю часы. А они дорогие, немецкой работы.
— Вот, переберусь к вам в село, тогда и займусь этими часами, — сказал Сергеев, перебирая куски железа, разложенные в кузнице на верстаке. — Надо только дом отремонтировать, а то он совсем запущен, двери закрываются плохо, половицы гуляют под ногами, крыша, похоже, течет. Слушай, Серафим, ты не подскажешь – кого из мужиков поставить новым бурмистром. А то старый мне что-то не понравился – юлит, в глаза не смотрит, склизкий он какой-то, как угорь.
— Гм, — сказал кузнец, и покосился на дверь. — Я тебе так, барин, скажу – Фома, действительно, бездельник и плут. Но старому барину он нравился, и все жалобы мира на него тот оставлял без ответа. А если ты хочешь найти хорошего бурмистра, то лучше конюха Степана тебе не найти. Мужик он сурьезный, хозяйственный, честный. Лошадей держал всегда в порядке, тарантас и бричку содержал в полной исправности. Да и поведенья он трезвого, никогда никому худого не делал.
— Значит, говоришь, Степана в бурмистры? — задумчиво проговорил Сергеев, почесывая свою изрядно облысевшую голову. — Хорошо, пусть будет так.
Потом Виктор еще раз осмотрел кузницу, и заметив стоящую в углу косу-литовку, взял ее в руки, и взглянул на лезвие.
— Я смотрю, Серафим, у тебя тут стоит коса неотбитая, сказал он кузнецу, — когда-то я неплохо их отбивал. Дай-ка мне, братец, молоток, я попробую – не забыли ли мои руки то, как это делается. Где тут у тебя бабка?
Серафим кивнул головой в сторону выхода. Виктор, держа в одной руке косу а в другой молоток, подошел к стоявшей у входа в кузнецу колоде с торчащей из нее бабкой, присел на стоявшую рядом скамеечку, и начал с пятки отбивать лезвие косы легкими и точными ударами.
Посмотреть на невиданное зрелище – барина, который самолично и со знанием дела занимается мужской работой, сбежалась чуть ли не половина села. А Сергеев, закончив отбивку с одной стороны, перевернул косу и занялся ее другой стороной.
К этому самому моменту к кузнице подошли Ольга Румянцева и ротмистр Соколов. Увидев отставного майора за работой, они помахали ему рукой. Сергеев, вытерев пот, отложил в сторону молоток, взял в руки косу, и несколькими энергичными взмахами скосил траву, росшую у забора.
— Вот, это совсем другое дело, — сказал Виктор, протягивая косу кузнецу.
Тот пристально посмотрел на нового барина, покачал головой, прокашлялся, видимо желая что-то сказать, но в последний момент передумал, и просто махнул рукой.
— Ну а теперь, Серафим, — улыбнулся Сергеев, — покажи-ка мне Степана, о котором мы недавно говорили. Мне надо бы с ним поговорить…
