Заговор - Шхиян Сергей (библиотека книг .txt) 📗
– А мы уже думали, – начала она и уткнулась носом в плечо.
– Старик мертв, – сказал я, отвечая на вопросительные взгляды, – лежит за изгородью на пустыре. Кажется, его убили.
– Как это убили? – спросил Ваня. – Кто?
Я не ответил, взял с полки свечной фонарик и зажег от лампадки.
– Пойду, попробую разобраться, что с ним случилось, а вы заприте двери и никому, кроме меня, не открывайте.
– Хозяин, можно я пойду с тобой? – умоляюще попросил парень.
– А женщины останутся одни? – вопросом на вопрос ответил я. – Сиди возле дверей и ежели что, стреляй.
За мной заперли дверь, и я пошел смотреть, что случилось с лазутчиком. При тусклом свете бумажного фонарика рассмотреть все ранения на старике я не мог. Однако и то, что увидел, ввергло в недоумение. Отделали его так, будто здесь была настоящая комсомольская драка с поножовщиной. Финалом оказалось перерезанное горло. В руке убитого я обнаружил короткое лезвие без ручки. Видимо, им он и сумел перерезать кожаные вожжи.
Судя по положению тела и вытянутой руки с ножом, он, как мог, оборонялся, и, сжимая в руке лезвие, порезал им себе ладонь. Больше ничего рассмотреть не удалось. Тело было еще теплым. Я закрыл ладонью ему глаза и вернулся в избу.
Мои соратники оказались так напутаны, что долго мне не открывали, видимо, боялись, что вместо мамы-козы к ним ворвется серый волк. Пришлось обругать всю компанию, только тогда мне поверили и пустили.
Я рассказал, что увидел, и задумался, что нам делать дальше.
Ночь кончалась, и сейчас блуждать по дорогам не имело никакого смысла. Гораздо легче, если на нас нападут, было обороняться в помещении. Единственное, чего я боялся, оставаясь в избе, это того, что нас могут запереть и сжечь. Наглядным примером была Наталья, боярская дочь, она точно таким способом сожгла своего папашу.
– Ладно, пока останемся здесь, – наконец принял я непростое решение я. – Только придется выставить караульного.
Все посмотрели на Ваню, он же независимо повел плечом.
– Тебе можно доверять? – строго спросил я.
– Ну и что, один раз оплошал, так теперь будешь всю жизнь попрекать! – обиженно воскликнул он.
Оплошность была не единственная, но я уточнять и считать его грехи не стал.
– Ладно, бери пистолет и смотри в оба. Только с испуга кого-нибудь из местных не застрели! – предупредил я.
– А можно я с ним пойду? – умоляющим голосом попросила Аксинья. – Вместе мы...
– Займетесь тем же, чем и в конюшне? – договорил я.
– Вот уж, надо очень, – обиделась женщина. – У нас там ничего не было, мы просто так лежали!
– Нет, пусть караулит один, – решил я, не углубляясь в обсуждение недавних событий.
Ваня обиженно шмыгнул носом, взял пистолет, свою саблю и вышел из избы. Мы остались втроем.
– Давайте ложиться, – сказал я, – нужно отдохнуть, когда теперь еще удастся поспать.
Аксинья сразу же пошла к себе, а мы с Прасковьей остались вдвоем.
– Ложись, – сказал я.
Девушка послушно кивнула и посмотрела на меня, что называется, косым взглядом. Я понял, что она имеет в виду. Теперь, когда нас стало четверо, разделить Две лавки на четверых стало непросто. Предыдущую ночь я спал с Ваней, теперь, когда вернулась Аксинья, получалось, что другого места, как лечь с Прасковьей, У меня не оказалось. Нужно было сразу расставить все акценты, чтобы не осталось никаких двусмысленностей.
– Можешь спать спокойно, тебе ничего не грозит, – сказал я. – К сожалению, другого места нет, так что нам пока придется спать вместе.
Не знаю, поверила ли она, но тотчас легла. Я снял верхнюю одежду, кольчугу, сапоги, проверил рану на груди и только после этого лег рядом. Для недавней блудницы, даже вынужденной, кем я считал девушку, Прасковья вела себя слишком скромно и была явно напугана моим близким соседством. Объясняться и выяснять отношения с ней, после двух бессонных ночей, у меня просто не было сил. Я положил руку под щеку, закрыл глаза и тотчас уснул.
– Хозяин, хозяин, – как мне показалось, тотчас засвербел в ухе тонкий голосок.
Я открыл глаза, не понимая, кого зовут. В избе было светло.
– Кто это? Что случилось? – спросил лежащую рядом Прасковью.
– Ты меня обнимаешь! – жалобно пожаловалась она.
Я окончательно проснулся и должен был согласиться, что действительно держу девушку в объятиях.
– Прости, я не нарочно, – сказал я, переползая на свою часть лавки. – Наверное, что-то такое приснилось. – Как ты, кстати, себя чувствуешь?
– Хорошо, – по-прежнему обиженным голосом ответила она, – ты так меня к себе прижал, что я испугалась.
– Извини, – повторил я, – спи спокойно, еще очень рано.
Я опять закрыл глаза, пытаясь вернуться в прерванный сон, но Прасковья тихо спросила:
– Я тебе что, совсем не нравлюсь?
Совсем недавно она боялась моих домогательств, теперь ее обижает, что ей пренебрегают.
– Нравишься, только тебе сейчас нужно спать.
– А я уже выспалась!
– Тогда просто так полежи, – посоветовал я, поворачиваясь к ней спиной.
С минуту девушка лежала неподвижно и тихо, потом заворочалась за спиной, и меня чем-то пощекотали по шее и за ухом. Я открыл глаза, но лежал, не двигаясь, тогда девушка прыснула:
– Какой ты смешной!
– Чем же я смешон? – оставаясь в прежней позиции, спросил я.
– Не знаю, смешной и все.
Она опять пощекотала меня и снова захихикала. Чем это может кончиться, я знал наверняка, она, скорее всего, догадывалась.
– Не балуйся, – попросил я, но не очень решительно.
– Почему?
– Потому...
Дальше диалог можно не приводить из-за отсутствия в нем хоть какой-то информативной составляющей.
– А почему ты на меня не смотришь? – в конце концов спросила она.
– Боюсь не сдержаться, – вполне серьезно ответил я. – Ты же меня боишься...
– Вот и не боюсь, ну, пожалуйста, повернись...
Я повернулся, и мы с ней оказались лицом к лицу. Сказать, что я заметил у девушки в глазах страх, значило бы погрешить против истины. Но что-то такое, кроме любопытства, у нее в них все-таки присутствовало. Так, наверное, смотрит в открытую дверь самолета человек перед тем, как впервые должен прыгнуть с парашютом. И страшно, и очень хочется попробовать.
