Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович (полная версия книги TXT, FB2) 📗
Тимофей самокритично подумал о себе: вообще сопляк, никакого толку. Но боец Лавренко лишь временно прикомандированный, ему можно.
Вышел Земляков.
– Сидите? А дела меж тем улаживаются. Пришлют машинку, и должен я успеть. Выдвигаемся на околицу вдоль дороги. Ориентир – колодец для скота, за ним, говорят, поле ровное.
Идя к «доджу», Торчок зловеще поинтересовался:
– А позвольте уточнить, товарищ старший лейтенант: отож куда вы должны успеть?
– Самолет сядет, мигом забросит в Одессу. Там слегка морем. Крюк далекий, но получается, это самый быстрый вариант, – пояснил Земляков.
– От гарно-то как, що быстрый. А инструкция?! – грозным шепотом возгласил сержант.
– Инструкция не догма, а ориентир для надлежащего исполнения, – оправдался старший лейтенант. – Самолет подгонят не «дуглас», а что полегче. Вместе с «доджем» мы туда определенно не втиснемся. Подождете здесь радиограммы и сразу двинетесь согласно новой вводной.
– Неможно! – твердо сказал Торчок. – Отож и у меня инструкция. Однозначная!
– Не шуми. Самолет не резиновый, у него тоже однозначные технические возможности. Да и на кого мы машину оставим? Бойцы молодые, затеряются. – Земляков глянул на Тимофея. – Не обижайся, Лавренко, но опыта у тебя маловато.
– Опыта у него вдосталь. И карту он понимает, – буркнул Торчок. – Но дело не в том. Вы, поручик, в своем ли уме? Куда в одиночку? Твердо запрещено. И вас не похвалят, а я так точно штрафной ротой не отделаюсь.
Заговорил Павло Захарович совершенно правильно, без народного акцента, да еще обозвал командира старорежимным поручиком. Тимофей не понял, с какой стати, но осознал, что разговор пошел совсем уж серьезный, и на всякий случай отстал. Начальство внимания не обратило, отошло к плетню. Земляков открыл планшетку и стал показывать на карте. Доносились обрывки разговора:
– Эта дурацкая вторая крепостная рота сейчас вот здесь… будут выходить к лиману, но майор там в плен определенно не попадет. Убьют, наверное.
– Черт с ним, другого майора найдем. Там десант, и пойдут прямо в бой. Убьют никчемно. Совершенно иное у нас с вами задание, – настаивал Торчок.
– И что тогда? Сколько времени потеряем. Нужно рисковать. Десант скромный, в головную группу я лезть не собираюсь. Но перехватить Бэлашэ некая возможность все же есть…
– Простите, Евгений Германович, но это чисто теоретическая возможность. Где вы его там найдете? В одиночку и без всякого прикрытия?
– Шутите, что ли? Там батальон морской пехоты и два десятка катеров. Бой планируется достаточно удачный, – пояснял Земляков.
Торчок перешел на шепот, но так яростно размахивал руками, что казалось, плетень завалит.
– Да понятно, но придется все заново планировать, это сто пятьсот бумажек писать, – замычал старший лейтенант. – Может, майор вышел к дамбе да сдался, но под чужим именем? А может, его шлепнули или, наоборот, просто пинка дали и отпустили. Ситуация, с учетом текущего румынского вопроса, самая неопределенная. Я бы вас, Павло Захарович, туда послал, но вы же ни по-немецки, ни по-румынски ни в зуб ногой.
– Я и говорю: всей группой нужно ехать, – настаивал сержант. – Пусть опоздаем на денек, зато без риска, бережком, спокойненько. Выйдем к этой переправе, там пленные все равно будут, чего-нибудь да расскажут.
– Нужное нам рассказать может только майор, на фиг нам басни его случайных сослуживцев, – проворчал Земляков. – Нет, Павло Захарович, все равно лететь нужно мне. Хотя бы ориентировку десантникам дам, может, отловят гада.
– Евгений Германович, да кому вы рассказываете?! – всплеснул руками Торчок. – Сядете на монитор какой-нибудь – и полный вперед! Вам же не в первый раз, знаю я, чья это школа! Но это прямое нарушение приказа. Даже при всех новых вводных в одиночку работать нельзя! Напишите ориентировку десантникам, мы чуть позже подъедем.
– Да им та ориентировка… – с досадой отмахнулся старший лейтенант. – Мне с ними нужно плыть. В общем-то, удачно: десант практически туда и идет. Нельзя шанс упускать.
– А приказ нарушать можно?! – ощерился Торчок.
Тут несговорчивые начальники задрали голову: над селом зажужжало – разворачивался маленький самолет-биплан.
– Оперативненько! – Земляков посмотрел на часы. – Должен успеть. В общем, беру ответственность на себя. Спишут – фиг с ним. А бюрократией заниматься еще пару месяцев я не собираюсь, я не железный.
– А я за вас в штрафную идти не собираюсь, – твердо сказал Торчок. – Или вместе слетаем, или автомобильным ходом. Отож последнее всяко будет умнее.
– Поехали, у самолета разберемся, – схитрил старший лейтенант.
У-2 сел подходяще, у самой дороги. Машина подрулила к жужжащему аэроплану, летчик из кабины не вылезал, смотрел неодобрительно. Земляков показал удостоверение, пилот указал на заднюю кабину-ячейку.
Тут Торчок показал два пальца. Летчик сдернул перчатку, продемонстрировал в ответ доходчивый кукиш и закричал, сопровождая жестами: «Некуда!» Земляков чиркнул себе по горлу: «Позарез нужно!» Пилот ответил: «Спятили?! Некуда, и вообще, перегруз. Не взлетит машина». Торчок подпрыгнул, показывая, что он скромного роста и может оставить оружие. Летчик указал, что не в росте дело: фюзеляж у сержанта плотный и увесистый. Обиженный Торчок покрутился, показывая свою сомнительную стройность.
Старший лейтенант махнул рукой и ловко полез в заднюю кабину. Тут сержант в отчаянии ухватил за плечо Тимофея. С самолета отрицательно замахали уже двое. Боец Лавренко почувствовал, что с него снимают автомат и выдирают из подсумка запасной диск, потом пихают в спину. С замершим сердцем Тимофей сунул пилотку за пояс и полез в самолет. Сзади подсадили, сверху подхватил матерящийся старший лейтенант.
Оказалось тесновато, хотя командир был налегке и не особо толстый. Тимофей втиснулся полубоком, старший лейтенант с проклятием поправлял упершуюся куда не надо рукоять саперной лопатки.
Летчик повернулся и проорал:
– Побьемся – ответственность на вас!
– Одесса-мама нужна, тут хоть кровь из носу! – ответил Земляков.
– Тогда пристегнитесь. Если сможете, – прокричал пилот и знаком показал остающейся группе, чтобы хвост чуток занесли.
Сержант и Андрюха ухватили легкий хвост и развернули аэроплан вдоль дороги. Самолетик вздрагивал всеми легкими частями и рвался вперед. Тимофей подумал, что только изнутри осознаешь, насколько легок и хрупок учебно-тренировочный биплан. Но было поздно, аэроплан подпрыгивал по полю, набирал ход. «Додж» и бойцы группы остались позади, смотрели, заслоняясь от солнца ладонями. Тени все быстрее бежали под крыльями, угрожающе дергались на неровностях. Потом вздрагивания прекратились. Летим, а?
Дорога и ползущие повозки начали уходить вниз и влево. Пилот на миг обернулся, Земляков показал ему большой палец. Летчик закивал. Село проплыло уже далеко внизу. Тимофей завороженно смотрел за борт.
Старший лейтенант окончил возиться с ремнями пристегивания, осторожно поерзал и крикнул в ухо:
– Слушай, Лавренко, на хрена ты саперку не оставил? Тут окапываться не от кого, все равно от «мессеров» не спрячешься.
– Счастливый инструмент, товарищ старший лейтенант. Долетим, не разобьемся и не собьют.
– Ну, разве что на счастье. – Земляков вновь осторожно заерзал. – Тьфу, прямо рок какой-то с этой машинной теснотой. Тоже лопатку на удачу брать, что ли? Ладно, надеюсь, ты боец правильной ориентации.
Про ориентацию Тимофей не понял, а вот мысль, что СМЕРШ – подразделение непредсказуемое, усвоилась твердо. Надо же, еще час назад ни о чем таком не думал, а теперь в воздухе!
– Наверное, в детстве летчиком хотел стать? – прокричал догадливый командир. – Понятное дело, впечатляет. И на Одессу сверху глянем.
Стало прохладно, небесный воздух бил в лицо, ровно свистел в ушах. Промелькнувший было страх отступил. Здорово! Вот бы Стефэ рассказать. Может, и над Плешкой пролетит самолет? Не, южнее курс взяли.
Боец Лавренко с грустью и восторгом смотрел на скользящие под крыльями лоскуты виноградников, шнурки извилистых тропинок, пятна прудиков-ставков, дороги в клубах пыли…
