Манускрипт - Марченко Геннадий Борисович (чтение книг TXT) 📗
— Ну что, куда двигаем? — спросил он, стараясь выглядеть бодрячком.
— Знамо дело, на восток, — откликнулся Медынцев. — Жаль, рации нет, чтобы со своими связаться. Они ж будут думать, что мы все погибли. Так и так придётся до наших добираться, и чем скорее — тем лучше. Так что, Петрович, надо тебя в каком-нибудь селе пристроить, только чтобы люди порядочные попались. Там поправишься — и двинешь следом.
— За меня не переживайте, — хмуро ответил Сивцев, — вы своё задание выполняйте, а я уж как-нибудь перекантуюсь.
— Ну и отлично! — с наигранным оптимизмом воскликнул майор. — Сейчас только припасов захватим, чтобы было чего пожевать по дороге.
— Документы, надеюсь, не потеряли? — спросил я его. — В случае чего можно выдать себя за немцев.
— Можно, вот только это в самом крайнем случае. Помните, как вас по паспорту величать?
— Йохан Майер, предприниматель из Цюриха, 43 лет от роду. Владею небольшим заводом, производящим запасные части для сельскохозяйственной техники.
— А с немецким у вас как?
— Да уж точно не хуже, чем у вас, — усмехнулся я. — Guten Tag! Gutes Wetter, nicht wahr?
— Неплохо, — улыбнулся Медынцев.
— Так что если дойдёт до разговоров — предоставьте это мне, тем более что вы как бы мой секретарь. Haben sie mich verstanden?
— Genau, Herr Dietz! Ещё бы легенду придумать, что мы забыли в этих краях…
— Скажем, будто летели в Харьков, присматривать для себя тракторный завод, чтобы получить заказ от немецкой армии на производство запчастей для бронированной техники, а наш самолёт потерпел катастрофу. Выжили чудом.
— Надеюсь, они не станут делать запрос в Цюрих, — пробормотал мой куратор. — Кстати, у вас ус отклеился.
Я едва не заржал в полный голос. А что, это стало бы хорошей психологической разрядкой. Но сумел сдержаться, ограничившись глуповатой ухмылкой.
— Я что-то не то сказал? — подозрительно покосился в мою сторону Медынцев.
— Да нет, — сказал я, приглаживая половинку отклеившегося уса, — это я просто один фильм вспомнил. Пойдёмте уже, время работает не на нас.
Двигались мы, конечно, не так быстро, как если бы Сивцев был здоров, но уж точно быстрее, чем если бы тащили его на самодельных носилках. Правда, через пару часов наш пилот пожаловался на натёртые до кровавых мозолей подмышки, пришлось делать привал и обматывать верхушки костылей тряпичными полосками, для чего Медынцев пожертвовал своей майкой-алкоголичкой. Заодно и привал сделали, перекусили, чем Бог послал.
— Плохо, что карты этой местности у нас нет, — вздохнул майор, выскребая алюминиевой ложкой дно консервной банки. — Один ориентир, чтобы не сбиться — идти по компасу на восток. Идти, пока хватит сил… Ты как, Петрович?
— Да болит, зараза, — поморщился тот. — Может, глянем, что к чему?
Размотали бинт, сняли самодельные шины. Ого, а нога-то прилично опухла, ещё вдобавок и налившись синевой. Как бы гангрены не случилось или заражения крови… Хотя откуда заражение, перелом-то закрытый. В любом случае, не помешала бы квалицированная медицинская помощь. А пока вколем обезболивающее из аптечки, благо что в ней имеется ещё с десяток ампул.
— Ладно, — сказал я, снова фиксируя Петровичу ногу, — поскольку рассчитывать на то, что встретим партизан, не приходится, нам так и так придётся искать какое-нибудь поселение. Может, удастся найти и врача. Хоть это и лишнее внимание к себе, но рисковать здоровьем нашего коллеги не имеем права. Верно, товарищ Медынцев.
— Так-то оно так…
Он, видно, хотел ещё что-то сказать, но только махнул рукой. Мол, чему быть — того не миновать. Похоже, переложил на меня часть решений некоторых возникающих вопросов. А ведь он у нас как бы главный в группе. Но, видно, чувствует, что я не из тех, кто согласен слепо подчиняться, что при случае могу и взять на себя часть командирских функций.
В восьмом часу вечера по Москве наконец-то добрались до какого-то стоявшего на широкой поляне хутора. Для начала решили из зарослей приглядеться. Одна большая хата, рядом ещё одна, чуть меньше и поновее с виду, плюс надворные постройки. Глиняные крынки на плетёной ограде, бабёнка в расшитом фартуке вешает на верёвку мокрое бельё, что-то кричит подростку лет десяти, который забрался на крышу то ли бани, то ли просто сарая, отсюда не расслышать, что именно. Мужик на крыльце появился лет за пятьдесят, с короткой, наполовину седой бородкой, но ещё крепкий, коренастый. Что-то крикнул женщине, по виду годящейся ей в дочери, она ему что-то ответила, после чего снова зашёл в хату. Мохнатый волкодав разлёгся возле будки, дремлет, наверное.
С задней стороны хутора определённо видна часть пасеки, две коровёнки неподалёку пасутся, слышно поросячье повизгивание и блеяние коз. Зажиточные, судя по всему, хуторяне, для военного времени у них вполне приличное хозяйство. Да и для довоенного, наверное, тоже, после всех этих раскулачиваний и голодоморов… Хотя, если они тут живут в такой глуши, куда не каждая продразвёрстка доберётся, то почему бы и нет? Опять же, какие-то области Западной Украины до войны входили в состав то ли Польши, то вообще считались какой-то там Галицией… В общем, мутная территория, и хрен его знает, чего ожидать от обитателей этого хутора.
А с другой стороны, Сивцев вон уже совсем плох. Температуры вроде нет, но выглядит так, словно в одиночку вагон разгружал. Хочешь не хочешь, а придётся на хутор заглянуть. Только я собрался предложить свою кандидатуру в качестве разведчика, как меня опередил Медынцев.
— Пойду, наверное, гляну, что там к чему, — сказал он, не сводя напряжённого взгляда с хутора. — Неужто раненого не приютят?
— И как же вы им представитесь?
— Скажу, бежали из концлагеря Собибор, сумели найти гражданскую одежду, и теперь пробираемся к линии фронта, чтобы попасть к своим, снова влиться в ряды РККА. Если пойдут на контакт, то вернусь за вами.
— Не лучшая идея, — качнул я головой. — Ещё далеко не факт, что они из сочувствующих.
— Есть другие варианты? А то ведь Петрович долго так не выдюжит.
— Надо подумать…
Но подумать я не успел. Со словами: «И думать нечего, дело надо делать», Медынцев выбрался из кустов и зашагал в направлении хутора. Мне оставалось лишь негромко выругаться. На всякий случай проверил обойму в конфискованном у Сивцева «ТТ», и снова сосредоточил своё внимание на происходящем на хуторе. А майор тем временем уже привлёк внимание сначала собаки, которая тут же разразилась лаем и заняла место в воротах, а затем и мальца с женщиной.
— Вы это, граждане, собачку свою придержите, — расслышал я голос сбавившего шаг майора.
Мальчуган схватил пса за ошейник и посадил на цепь. А тем временем из хаты снова показался бородатый. Они с майором о чём-то переговорили пару минут, после чего Медынцев развернулся и потопал в нашу сторону.
— Вроде всё нормально, — сказал он, вытирая рукавом пиджака пот со лба, — согласились дать нам ночлег и приютить Петровича. Кстати, до ближайшего населённого пункта под названием Лановцы десятка полтора километров на северо-восток. Там врач вроде бы есть, но тащиться туда Петровичу уже будет туго. Да и немцы там стоят, комендатура. Тем более что и телеги у хозяина сейчас нет, сын на ней в райцентр уехал, заночует у родни, а вернётся только завтра. Так что пойдём, товарищ Сивцев, определим тебя на постой.
— Вот и сладилось, вот и хорошо, — оживился наш инвалид, подхватывая свои самодельные костыли.
— Я решил не афишировать наши настоящие имена и фамилии, поэтому назвался Кузьмичёвым Александром Ивановичем, — предупредил нас майор. — А вы, давайте, будете Яков Степанович Петров и Кондратий Фёдорович Васильев. Ничего не имеете против? Ну и отлично.
На самом деле имя Кондратий, которое придумал для меня Медынцев, казалось мне несколько наигранным, но я не стал вставать в позу из-за такой мелочи. В то же время меня по-прежнему не покидало тревожное предчувствие. Как-то подозрительно быстро удалось договориться с хозяином хутора. Но теперь, делать нечего, придётся идти на контакт, вверяя свои жизни незнакомым людям.
