Почтальон - Брин Дэвид (мир книг .TXT) 📗
Увальни недоуменно моргали. Большая их часть так и осталась стоять столбами, пялясь на его форму и сияющую на фуражке кокарду. Пусть им не дано понять, какая опасность угрожает деревушке, но эту фантастическую историю им придется проглотить целиком — либо так же целиком отвергнуть.
Ситуация какое-то время оставалась критической. Гордон был близок к отчаянию, когда, наконец, все вдруг пришло в движение. Мужчины принялись покрикивать друг на друга и бегать в поисках оружия, женщины начали седлать лошадей. Гордон остался стоять в одиночестве в хлопающей на ветру накидке, ругаясь про себя последними словами. В конце концов гаррисбергский отряд был собран и готов к решительным действиям.
«Господи, что это на меня нашло?» — успокаиваясь, спохватился вдруг Гордон. Наверное, он начинает по-настоящему входить в роль. В решающий момент, отчитывая местных жителей, он и сам поверил в то, что говорил. Он ощутил власть, эманацию власти, исходящую от театрального персонажа, в которого он перевоплотился: этот слуга Народа имеет право на гнев, когда глупые и ленивые людишки препятствуют ему в осуществлении своего высокого предназначения...
Сей эпизод стал для него потрясением; какие-то минуты он не на шутку сомневался в собственном душевном здоровье. Одно сделалось ясно: он надеялся расстаться с выдумкой о почте, добравшись до северного Орегона, теперь же приходилось отказаться от этого намерения. Роль прилипла к нему намертво, и одному провидению известно, принесет это в конечном счете пользу или вред.
Спустя четверть часа гаррисбергские увальни уже гарцевали вокруг, горя нетерпением. Доверив мальчика местной семье, Гордон вместе с отрядом скрылся за стеной дождя.
Сейчас, при свете дня и при наличии сменных лошадей, двигаться пришлось не так долго. Гордон позаботился, чтобы был выслан авангард и выставлен арьергард на случай засад, а основной отряд разделил на три части. Достигнув кампуса Орегонского университета, всадники спешились, окружая Центр студенческого досуга.
Хотя количество бойцов отряда превосходило банду примерно в восемь раз, Гордон полагал, что силы их примерно равны. По мере приближения к месту расправы он морщился при каждом звуке, издаваемом неуклюжими фермерами, и нервно следил за окнами и крышами.
Ему приходилось слышать, что дальше к югу продвижение холнистов было остановлено благодаря бесстрашию и решительности выступивших против них жителей. Какой-то легендарный тамошний лидер преподал «мастерам выживания» неплохой урок. Наверное, именно потому они и пытаются просочиться вдоль побережья на север. Здесь все обстоит по-другому: если начнется настоящее вторжение, у местных вояк не будет ни малейшего шанса выстоять.
К тому моменту, когда отряд ворвался в Студенческий центр, бандитов и след простыл. Камин давно потух. Следы, отпечатавшиеся в уличной грязи, вели на запад, к морю.
Жертвы бойни валялись на полу в кафетерии; у трупов были отрезаны уши, а также некоторые другие части тела, прихваченные убийцами в качестве трофеев. Гаррисбергцы смотрели на страшные дыры, проделанные в телах автоматическим оружием, вспоминая столь же жуткие картины, оставшиеся, казалось бы, в прошлом.
Гордону пришлось напомнить им о необходимости предать тела земле.
События этого утра принесли Гордону одни разочарования. У него не было иного способа доказать, что бандиты на самом деле являлись разведывательным отрядом холнистов, кроме дальнейшего преследования, о котором с этими несмелыми фермерами не могло идти и речи. Им уже хотелось домой, под охрану высокой, надежной стены. Гордон, вздыхая, настоял на еще одной остановке.
В пропитанном влагой, разваливающемся здании университетского гимнастического зала он нашел свои сумки с почтой. Одна лежала нетронутой там, где он ее оставил, другая была раскрыта, и письма из нее усеивали пол.
Гордон разыграл буйную ярость, и деревенские, приняв представление за чистую монету, бросились помогать ему собирать бумажки. У него отменно получился не помнящий себя от гнева почтовый инспектор, клянущийся отомстить отродью, осмелившемуся замахнуться на саму федеральную почту.
На самом деле за представлением не стояло даже подобия душевного порыва. Гордон сейчас не мог думать ни о чем другом, кроме своего пустого желудка и смертельной усталости.
Обратный путь сквозь ледяной туман оказался тяжелым. В Гаррисберге мучения Гордона продолжились. Ему пришлось опять разыгрывать старый сценарий: передавать адресатам письма, собранные к югу от Юджина, наблюдать слезливое ликование счастливчиков, узнавших о том, что их родственник или знакомый, которого они давно мысленно похоронили, здравствует, назначать местного почтмейстера и участвовать в глупых празднествах.
На следующее утро он проснулся опухший, с болью во всем теле, дрожа от лихорадки. Его мучали ужасные сны: все они кончались вопросительным взглядом умирающей женщины, в котором была надежда.
Как ни уговаривали его жители Гаррисберга, он не согласился остаться еще даже на часок. Сразу после завтрака Гордон оседлал подаренного ему отдохнувшего коня, погрузил сумки с почтой и направился прямиком на север.
Пришло наконец время взглянуть на Циклопа.
5
"18 мая 2011 г.
Прохождение: Шедд, Гаррисберг, Кресвелл, Коттедж-Гроув, Калп-Крик, Окридж — в Пайн-Вью.
Дорогая миссис Томпсон,
первые Ваши три письма нашли меня в Шедде, к югу от Корваллиса. Трудно выразить, как я рад был их получить. Я счастлив за Эбби и Майкла; надеюсь, у них родится дочка.
Я обратил внимание на то, что вы продлили местную почтовую трассу, так что она включает теперь Джилкрист, Нью-Бонд и Редмонд. К письму прилагаются временные мандаты для лиц, рекомендуемых Вами на почтмейстерские должности, подлежащие последующему подтверждению. Ваша инициатива заслуживает всяческого одобрения.
Новость о смене режима в Окридже встречена благосклонно. Надеюсь, что перемены окажутся необратимыми".
В уютной комнате, предоставленной гостю, стояла тишина, нарушаемая только бегом серебряного пера автоматической ручки по желтоватому листу бумаги. В открытое окно заглядывала бледная луна, пробившаяся сквозь облака; до слуха Гордона долетали обрывки музыки и смех. Некоторое время назад он, сославшись на усталость, покинул своих гостеприимных хозяев, оставшихся отплясывать бойкий негритянский танец.
Он успел привыкнуть к празднествам, неизменно устраиваемым повсюду в честь прибытия «правительственного посланника». Однако здесь его ждало кое-что новенькое: еще ни разу со времени голодных бунтов, то есть за очень долгий период, он не видел такого скопления народу.
Звучали местные ритмы; как и прежде с наступлением осени, фермеры брали в руки скрипки, банджо и с легкостью пускались в пляс. Это тоже ему знакомо.
Однако нельзя было не заметить и различий.
Гордон повертел авторучку, разминая пальцы, и перебрал письма от друзей в Пайн-Вью. Они пришли как раз вовремя, чтобы подтвердить правдивость его легенды. Почтовый курьер с юга долины Уилламетт — Гордон сам назначил его на эту должность всего две недели тому назад — прискакал на взмыленном коне и отказался даже от стакана воды, торопясь первым делом предстать перед местным «инспектором». Поведение славного юноши мигом развеяло последние сомнения, еще оставшиеся кое у кого. Сказка в очередной раз сработала.
Во всяком случае, пока...
Гордон снова склонился над письмом.
"Вы наверняка уже получили мое предупреждение о возможности вторжения «мастеров выживания», скопившихся у Рог-Ривер. Знаю, что Вы примете все необходимые меры для защиты Пайн-Вью. Однако здесь, в странных пока для меня владениях Циклопа, мне до сих пор не удалось внушить людям, что эта угроза серьезна. По сегодняшним стандартам, они слишком долго живут в мирной обстановке. Они прекрасно ко мне относятся, но явно считают, что я преувеличиваю опасность.
На завтра мне наконец-то назначена аудиенция. Возможно, удастся убедить в реальности опасности самого Циклопа.
Было бы печально, если бы эта невиданная община, руководимая машиной, пала под ударами варваров. С тех пор как я покинул цивилизованное восточное побережье, Корваллис — самое сильное мое впечатление".
