Тверской баскак. Том Пятый (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus" (читать книги без регистрации txt, fb2) 📗
Особо выделяю тевтонскую конницу не потому, что как-то уж слишком их опасаюсь, просто это самый крупный однородный и сплоченный контингент врага, который отлично вооружен, обучен, и крайне упорен в бою.
«Единственный минус орденского воинства, — замечаю самому себе, — это плохая управляемость, потому и в бой вступают всей силой сразу, дабы по ходу не перестраиваться».
Этому во всяком случае учит меня история и все те известные битвы, которые тевтонский орден проиграл. Потому сейчас я напряженно всматриваюсь в строящиеся порядки противника. По тому, кто и какое место занимает на поле, можно с уверенностью предсказать выбранную врагом тактику.
«У них стопроцентно нет общего командования, — я опять же ссылаюсь на исторический опыт, — каждый наконечник этого трезубца будет действовать самостоятельно, руководствуясь только начальным планом. То есть, спланирован у них только начальный фактор. Кто где встанет и когда пойдет в атаку, а там уж как бог даст!»
В этом плане у меня, вроде бы, все тоже самое, но не совсем! Да, позиции пехотных бригад неизменны в течении всего боя, но отличие моего построения от противника совсем в другом. Во-первых, все бразды правления находятся в одних руках, во-вторых, кроме статичной первой линии у меня есть еще и вторая. Она более мобильна и включает в себя как отдельную роту громобоев, так и спрятанную до поры конницу. И в-третьих, конечно же, «артиллерия»! Она и сама по себе уже сюрприз немалый, так ведь еще ее и перераспределить по фронту всегда можно. Нанести максимальное огневое давление там, где это больше всего необходимо.
Поэтому сейчас я внимательно изучаю линию противника. Мне надо понять, где они планируют нанести основной удар. Задача эта, в общем-то, несложная! Там, где выстроится тевтонский клин, там и будет основная атака. Ежели в середке, то значит коллективный разум врага решил идти по проторенной дорожке и взламывать центр, а ежели сосредоточат на флангах, то знать, кто-то из них мечтает о лаврах Ганнибала.
Слежу за перемещением штандартов противника, и все более очевидным становится первый вариант. Тевтоны выстраиваются в середине, левый фланг занимают поляки, а правый — воинство Бранденбурга. Причем по всему фронту пехота встает позади, а вперед выходит тяжелая конница, что означает только одно. Противник собирается решить исход битвы одним ударом своего бронированного кулака.
Стоящий рядом со мной Калида мрачно уставился в ту же сторону.
— Эти — не ордынцы, карусели крутить не станут! — Он повернул ко мне напряженное лицо. — Сходу попытаются нас продавить!
Кивнув, соглашаюсь с другом.
— Такой ход уже принес им удачу в сражении с тургаудами Берке! Видать, решили, зачем менять то, что и так хорошо работает!
Ход мыслей той стороны поля мне понятен. Они видят перед собой неплотный пехотный строй. Ни щитов, ни железного доспеха! С такого расстояния тегиляи кажутся им простыми кафтанами. Разглядеть нагрудные пластины, наплечники, наручи и прочее издали непросто. Естественно, благородные сеньоры уверены — решительный натиск бронированной конницы разгонит этот сброд, как овец.
«Что ж, — скептически хмыкаю про себя, — пусть попробуют! Нынешнее рыцарство еще не прошло горькой науки Пуатье и Азенкура! Может, этот холм станет для них хорошим уроком!»
Нахожу глазами капитана Ефима Рогожу и жестом подзываю его к себе. Он командует отдельной ротой громобоев, что выстроилась сейчас позади фургонов.
Ефим подбегает ко мне, и я показываю ему на переднюю линию.
— Выводи своих туда, в самый центр. Пусть арбалетчики потеснятся. — Тот кивает, а я киваю на выстроенную тевтонскую линию.
— Подпустишь этих на пятьдесят шагов. Сделаешь один залп и сразу же отходишь за фургоны. Своим все растолкуй, чтоб вразнобой не палили. Один общий залп и отход! Все понятно⁈
— Понятно! — Басит в ответ Рогожа, и я отпускаю его к своим.
«Ну вот, вроде бы, и все! — Выдыхаю про себя. — Мы готовы! Добро пожаловать, господа хорошие!»
На другом конце поля душераздирающе завыла труба, и, постепенно набирая ход, тяжелая конница пошла в атаку. Сначала шагом, потом рысью, и вот… Земля под ногами вздрогнула от одновременно перехода в галоп тысяч лошадиных копыт.
Мой взгляд на автомате отмечает пройденную атакой пятисотметровую вешку, и я не могу сдержать ироничного замечания.
«Не рановато ли вы, господа, включили пятую передачу? Кабы не запыхаться!»
Первый орудийный залп шарашит по ушам и забивает ноздри вонючим пороховым дымом. В сердцах крою канониров! Выстрел сильно неточен, и пушечное ядро уходит куда-то в «молоко». Зато второй радует, он ложится точно в цель, выкашивая в строю всадников изрядную прореху.
Один точный выстрел погоды не сделал, и общий поток даже не замедлился. Копыта грохочут все громче, огромные кони в белых попонах все ближе и ближе!
Дистанция — триста шагов! Зашипев разгневанной змеей, окутался дымом ближайший ракетный лафет. Следом за ним второй и третий. Прочертив в небе хвостатый след, ракеты жахнули разрывами посреди конной лавы. Под дикое лошадиное ржание вспыхнули по полю грибы клубящегося дыма. Вздыбленная земля и град осколков срубают с ног лошадей и вышибают из седел всадников.
Черные пятна взрывов ложатся проплешинами на поток конной лавы, но общего хода не меняют. Дым поднимается к небу, а пустоты заполняются идущими следом всадниками. Неудержимый ход конной лавины не останавливается, а вся атакующая линия все больше и больше выгибается клином. Тевтоны в центре вырываются вперед, а бранденбуржцы и поляки чуть отстают. Дистанция до цепи арбалетчиков стремительно сокращается. Сто пятьдесят шагов, сто, семьдесят…! Одновременно гремят отбойниками все восемнадцать баллист, накрывая несущуюся конницу полосой разрывов. Тяжелые заряды разрываются сполохами огня, накрывая всю переднюю линию сплошной дымной пеленой. Вслед им единым залпом грохочет сотня громобоев и четыреста арбалетчиков первой линии. Смерч из картечи и арбалетных болтов буквально выкашивает все перед собой, а отстрелявшуюся линию бойцов уже сменяет вторая. Еще один залп, и этот смертоносный град останавливает конную лаву.
В сером дыму разрывов мечутся вздыбленные кони, летят на землю всадники. В рядах панцирной конницы, еще мгновение назад готовой снести кого угодно, царит ужас и хаос. За эти секунды стрелки, не теряя времени, но без суеты, отходят за спину пехотным колоннам, а те смыкают ряды и опускают пики.
Этот миг завис как стоп-кадр! Несколько мгновений, и конная лава, словно споткнувшийся, но устоявший на ногах человек, все же наваливается на строй пикинеров.
Этот удар далек от ожидаемого, и острия длинных пик встречают его сплошной неприступной стеной. Смертоносные жала заставляют огромных коней вздыбливаться перед строем, а копья всадников не дотягиваются до врага.
Самые отчаянные все же бросаются в прорыв, слышен хруст ломающихся копий и скрежет железа. В центре тевтоны все-таки продавили переднею линию и местами прорвались за барьер длинных пик. Тяжелые рыцарские мечи заработали по головам моих пикинеров, прорубая себе проход, но места прорывов тут же заполнили алебардщики. Мощные удары алебард встретили напор бронированных всадников, и атака вновь застопорилась, как коса, наскочившая на камень.
Строй замер в ожесточенной сече. Тысячи длинных пик ощетинились, как один огромный дикобраз, осыпая десятками колющих ударов любого пытающегося прорваться. Там же, где рыцарские клинья вошли в тело бригад, ударно заработали алебардщики. В общей тесноте боя рыцарям не развернуться, и удары сыпятся на них со всех сторон.
К этому времени первые четверки арбалетчиков уже заняли позиции в фургонах, и оттуда на конницу посыпался беглый град арбалетных болтов.
Видя, что кавалерия завязла, в атаку пошла пехота противника. С высоты командного пункта мне хорошо видны стройные шеренги бранденбургских и тевтонских кнехтов, а справа — разношерстную толпу Познанского ополчения.
