Ксенофоб - Шенгальц Игорь Александрович (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Повинуясь небрежному взмаху руки, половой в мгновение ока поставил на стол поднос с новым графином. По своей инициативе он присовокупил к алкоголю тарелку с отварной, исходящей паром картошкой, политой маслом и посыпанной свежей зеленью, чуть сбоку от картошки возвышалась горка квашеной капусты, а рядом теснились пара малосольных огурчиков, на второй тарелке ровными кусками лежала нежнейшая сельдь, покрытая кольцами лука, и тут же — несколько ломтей ржаного хлеба, только из печи.
— Господин, извольте откушать, заведение угощает, — чуть склонил набриолиненную голову халдей. Он ловко наполнил пустую стопку, еще раз поклонился, продемонстрировав идеальный пробор, и исчез.
Я опрокинул стопку себе в рот, подцепил на вилку кусок сельди, но передумал и отодвинул тарелку. Есть не хотелось. Надо было потребовать стакан. Пить водку стопками — моветон.
В заведении было многолюдно и шумно, как и обычно под вечер, все места заняты, но к моему столику в углу никто не подходил. Половой предупреждал любопытствующих, что беспокоить меня — себе дороже, тем более в таком состоянии. Револьвер всегда лежал в кармане моего пиджака, как и нож-бабочка, и я мог пустить их в ход без малейшего сомнения.
Я недовольно поморщился, бросив взгляд на особо шумный стол, за которым гуляли средней руки коммерсанты, барыги, торгаши, лавочники и пара откровенных бандитов.
Да, здесь далеко не кабаре «Чужак», где один лишь вид охранников-громил заставлял посетителей вести себя спокойно, в трактире же царила своя атмосфера, и редкий вечер кончался без поножовщины.
Император Константин наводил порядок в Фридрихсграде железной рукой, но слишком много за последний год на улицах появилось людского сброда: от обычных карманников и уголовников, почуявших легкую дезориентацию новой власти, до бывших революционеров, разогнанных и ищущих свою нишу в новой жизни, старавшихся всеми силами отхватить кусок пирога в эту эпоху всеобщего хаоса и неразберихи.
Департамент полиции новой столицы получал приоритетное финансирование, его возглавил бывший армейский генерал Клаус Якубов, набравший свежий состав из отставных военных, и день за днем доблестные сотрудники восстанавливали порядок в городе. Но буквально пару недель назад генерала Якубова подорвали бомбисты, прямиком в служебном мехвагене, и свеженазначенный на его пост новый шеф полиции Макс Краузе еще не успел себя проявить.
Сказать по правде, и при Якубове полностью восстановить былой контроль над городом пока не удалось. И если центральные кварталы полицейские старательно очистили от разномастной швали, безжалостно отстреливая преступников всех видов и мастей, то некоторые окраинные районы оказались позабыты из-за банальной нехватки средств и людей и превратились в настоящие гетто, где селились преимущественно нелегальные элементы, как мухи слетающиеся в Фридрихсград со всех концов великой империи. Достопочтенные горожане, коим позволяли средства, срочно переезжали в спокойные кварталы, те же, у кого такой возможности не имелось, старались не покидать своих домов без необходимости, надеясь пересидеть тяжелые дни под защитой крепких ставен и дверей.
Смутные времена пришли в Фридрихсград. И я, отчасти виновный во всем произошедшем, не мог найти своего места в этом новом мире. Не мог, да и не хотел.
И все же положительные перемены тоже были. Своим первым указом новый император перенес столицу в Фридрихсград. Это было логично, учитывая, что с недавних пор в городе появились сразу четыре посольства чужаков-иномирян.
Император Константин после коронации развил бурную деятельность во внешней политике и начал несколько масштабных внутренних проектов. Он сумел подписать пакт о ненападении между Руссо-Пруссией и бриттами весьма сомнительного, на мой взгляд, качества, но пока что пакт работал — чего еще желать, — а также заключил договор об обоюдовыгодном торговом коридоре с франками. Мировая общественность сходилась во мнении, что император Константин сумел изрядно припугнуть и франков, и бриттов, вот только чем именно, для всех оставалось загадкой. С той стороны Атлантики не было никаких вестей, словно колонисты решили временно отойти от всех внешних дел.
Из внутренних же проектов можно было отметить масштабное строительство новых линий железной дороги, способной связать всю империю в единую сеть, а также миллионные инвестиции, вложенные в дирижаблестроение. К тому же император не забывал и о местных задачах: город, несмотря на нерешенные проблемы с криминалитетом, стремительно разрастался, а на долгожданное завершение строительства фридрихсградского унтербана [4] были брошены все свободные ресурсы. Вот только компанию «Механикс», которая некогда вела работы, сменил свежеобразованный акционерный фонд «Руссо-Прусский Унтергрундбан».
Мне было на все это плевать. Плевать на изменившуюся действительность и на людей, ставших невольными свидетелями перемен, но не сумевших им помешать. Ведь я тоже не сумел этого сделать, хотя и старался. Поэтому мне было наплевать и на себя самого. Будущего я не видел. Только прошлое.
Я почти перестал следить за собой. Бритье, цирюльня — все это меня мало волновало. Я зарос, стал косматым, как дворовый пес, и таким же угрюмым, злым и недоверчивым. Меня хватало только лишь на утренние умывания — я просил портье отеля, где я жил, окатывать меня по пояс во дворе ледяной водой из ведра. Эта процедура бодрила, позволяя собраться с мыслями, чтобы решить, в каком именно кабаке я буду пить сегодня.
Обитал я в отеле «Приют скитальца» — очень точное название применительно к моей ситуации, — снимая там небольшую комнатушку в мансарде. Мой же дом, изрядно пострадавший год назад, так и стоял покинутый всеми его обитателями. Я лишь заколотил досками окна, дабы избежать проникновения внутрь бродяг и вандалов.
Один, без близняшек, я не хотел туда возвращаться. Да и средств на полное восстановление дома у меня не было.
Жизнь в отеле имела свои неоспоримые преимущества. Никто меня не беспокоил, даже по пустякам, никто не лез в мою жизнь с сочувствием и советами, а главное — старые друзья и враги потеряли меня из виду, и я оказался предоставлен сам себе. Что мне и требовалось...
Зарабатывал же я нынче тем, что выбивал долги одних бандитов у других. Смерти я не боялся, даже временами искал ее. Поэтому вскоре слух обо мне разошелся по всему городу, и недостатка в заказах я не испытывал, но брался за новые дела весьма неохотно, только когда бумажник в очередной раз показывал дно.
Я выпил еще несколько стопок, ополовинив графин. Меня нисколько не развезло после спиртного, напротив, движения мои все так же были четкими и уверенными.
Побывав однажды в мире чужаков и вернувшись домой, я приобрел помимо неприятностей несколько физиологических изменений, которые стали заметны лишь некоторое время спустя. Например, я почти перестал пьянеть. Я мог пить неделями, месяцами напролет, стараясь забыться, и поначалу это получалось, но чем дольше, тем быстрее организм справлялся с отравой, выводя все нежелательные продукты в считаные минуты.
Я злился и пил еще больше, пьянел, но недостаточно быстро, и стоило мне перестать пить, как через несколько минут я полностью трезвел. Даже надраться как следует теперь стало невозможно!
Прошел год с той ночи, когда погибли Лиза и Петра. Целый год... или же лишь год... с какой стороны посмотреть. Для меня этот год был словно вечность. И чертов шнапс совершенно не помогал...
И ведь я даже не смог похоронить их. Когда я вернулся в тот злосчастный дом, то не нашел никого: ни девочек, ни Марты, ни убитых мной охранников. Кто-то побывал там раньше меня, и, пока я расправлялся с подселенцем в соборе, этот некто подчистил дом, успев вывезти все тела. И невозможность похоронить моих девочек по-человечески и хотя бы иногда приходить на их могилы угнетала меня больше всего прочего. Я много раз представлял себе, как их тела сваливают в наспех вырытую яму — общую могилу где-то глубоко в лесу, засыпают землей, закидывают сверху ветвями. Никто и никогда не узнает, где находится то место. Я никогда этого не узнаю.
