Ритер - Шидловский Дмитрий (список книг .txt) 📗
На левом фланге построение замыкала школа японских единоборств Рыбникова. Одежду «японцев» составляли традиционные белые кимоно, но на ногах у них всё же были спортивные тапки. Пол за пределами небольшого татами в центре зала был бетонный, покрытый линолеумом, и Рыбников приказал своим ученикам надеть обувь. Сам глава школы, одетый в кимоно и черную хакаму, [3] с самурайским мечом в левой руке, стоял впереди строя. Чубенко знал, что этот меч, сделанный в Японии, подарил Никите один японский мастер, посетивший его школу пару лет назад. За спиной Рыбникова замерли четверо парней в белых кимоно с поясами черного, коричневого и синего цветов. Рядом тихо переговаривались парень и девушка в хакамах поверх кимоно. Девушка была высока, наверное, почти на полголовы выше Чубенко, носила короткую стрижку и была очень, очень красива. По смелому взгляду, уверенной осанке и выражению лица Чубенко понял, что это очень непростая, гордая, своенравная женщина с сильным характером.
«Опять Никита себе лучшее отхватил, – раздраженно подумал Чубенко. – Надо у него узнать, если у него на эту девицу видов нет… Ух! Рестораном здесь не отделаешься. Надо будет командировку в Европу выбивать, в Париж или Рим, не меньше. Ее референтом оформлять, а там – всё самое лучшее и дорогое. Лучшие клубы, поездки на дорогих автомобилях, загородные отели. Всё придется за свой счет. Дешево эта штучка не обойдется. Но она того стоит. Такие не часто встречаются, а уж за ночь с ними многое можно отдать. Почувствовать себя покорителем такой женщины – это же слаще самого секса».
Чубенко перехватил угрюмый взгляд стоящего за спиной Рыбникова плечистого высокого парня с двумя нунчаками, заткнутыми за черный пояс, и отвел глаза.
Антон, слушая скучную и нудную речь чиновника администрации, тихо переговаривался с Сергеем Паком.
– Слушай, – ворчал он, – зачем сюда попа притащили?
– Сейчас же без этого нельзя, – отозвался Пак, – политика.
– У меня как-то очень хорошо получается без них тренироваться, – заметил Антон.
– Цыц, – бросил им через плечо Рыбников.
Ребята замолкли. После речи низкорослого представителя администрации выступил священник. Гудящим, как огромный колокол, голосом он возвестил о роли духовности в любом деле, включая ратное, и о необходимости, не щадя живота своего, оборонять родину от всяких иноземцев и чужеродных влияний. Потом слово взял спонсор. Не без удовольствия Антон отметил, что изначально не очень понравившийся ему человек говорил коротко, по делу и вообще, похоже, был весьма неглупым мужиком.
Наконец, официальная часть закончилась, чиновник объявил фестиваль открытым. Открыть фестиваль было предложено школе русского кулачного боя. Вперед вышел ее глава, отставной капитан милиции Борис Алексеев, и объявил, что клуб «Велес» решил поприветствовать участников фестиваля древним народным обрядом, как было принято много столетий назад у наших далеких предков.
По рядам рукопашников пролетел недовольный ропот. Антон заметил, что священник принялся что-то яростно шептать на ухо чиновнику, но спонсор небрежно махнул рукой, и представитель администрации, поморщившись, произнес:
– Давайте.
В центр зала вышел молодой белобрысый паренек, воздел руки к небу и заголосил какую-то абракадабру тоненьким голоском.
«Лучше бы тренировались, чем этой белибердой заниматься», – подумал Антон.
В начале было заметно, что парнишка очень волнуется, но потом его голос окреп и усилился. Антон заметил, что священник тихонечко перекрестился. Снова взглянув на белобрысого, Антон заметил, что тот уже вошел в транс, его бьет крупная дрожь, а слова вылетают будто сами собой. Свет ламп под потолком будто стал менее ярким, а вокруг собравшихся на площадке стадиона разлилось голубоватое свечение. По тому, как растерянно вертели головами окружающие, Антон понял, что все это ему не привиделось.
Свет ламп померк, сияние вспыхнуло необычайно ярко и исчезло. Теперь все, кто прежде стоял на площадке зимнего стадиона, обнаружили себя в огромном зале, со стенами, сложенными из мощных каменных блоков, плотно пригнанных друг к другу. Столь же массивными каменными плитами был вымощен и пол. В правом конце зала, освещенный солнечным светом, проникавшим через большие прямоугольные отверстия, высился каменный идол, метров шесть в высоту, с внушительным круглым животиком и большими глазами навыкате.
– Не понял, – протянул первым пришедший в себя Васильев.
– Господи, спаси и сохрани, – взвизгнул священник.
Парнишка, только что закончивший читать заклинание, обвел взглядом мрачные каменные стены, почесал затылок и удивленно пробормотал:
– Это чего?
– Ты что натворил? – подскочил к нему, размахивая кулаками, главный жрец Перуна Алексеев.
– Не знаю, – потерянным голосом оправдывался белобрысый, – когда репетировали, всё нормально было. Та бабка сказала, что это заклинание на добрых духов.
– Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, – громко произнес Антон.
– Господи, спаси, сохрани и помилуй, – взвыл священник, истово крестясь.
– Стоп, граждане, – шагнул вперед Чубенко. – Мы, вообще, где?
В зале воцарилось молчание. Все в растерянности принялись оглядывать обступившие их стены, идола и друг друга. Рыбников, заткнув меч за пояс, твердыми шагами направился к видневшемуся в дальнем конце зала дверному проему. За ним молча последовали остальные.
Антон тоже прошел к выходу и, как и многие, присвистнул, пройдя через массивные каменные ворота, ведущие наружу. Чисто убранная площадка, диаметром метров в сорок, примыкала к входу в храм неведомого божества. Ее вплотную обступил тропический лес. По пальмам и ветвям эвкалиптов с дикими криками носились обезьяны. В отдалении возвышались кипарисы. Солнце, стоящее в зените, палило нещадно.
– Не понял, – произнес вышедший вперед Чубенко. – Мы где?
– В тропиках, полагаю, – спокойным голосом ответил Рыбников.
– За грехи наши, – возвестил отец Никифор. – Говорил я, не допускайте языческих обрядов. В ад сие бесовство только и приведет.
– В ад, не в ад, а вот вернуться домой я был бы не против, – проворчал Васильев.
Глава четвертая,
о неопределенности
Стоя в дверном проеме, Васильев окинул взглядом площадку перед храмом. Четыре группы молодых людей, разбившись строго по школам, сидели поодаль друг от друга и переговаривались. Было видно, что все растеряны и обескуражены. Отдельно от всех, обхватив голову руками, сидел парнишка, прочитавший заклинание, которое, очевидно, и было причиной столь странного перемещения.
С того момента, как они попали сюда, прошло уже часа два. За это время были перепробованы все доступные способы быстрого возвращения. В начале, когда после короткого спора большинство присутствующих согласились, что они попали в это неведомое место с помощью магии, отец Никифор объявил, что только молитва Господня сможет вернуть их назад. Он быстренько провел молебен на площадке перед «языческим капищем». На службе истово молились и крестились рукопашники, один ушуист, Чубенко и сам Васильев. Остальные стояли в стороне. Когда стало ясно, что молитва не помогла, Никифор предал анафеме главного жреца Перуна Алексеева и парнишку, читавшего заклинание, но и это не принесло результата. Храм никуда не исчез, и родной зимний стадион обратно не появился. Впрочем, хотя глава рукопашников Щекин напомнил, что «анафема» – это отлучение от церкви, а отлучать тех, кто к церкви не принадлежит, как бы и смысла нет, оба «проклятых язычника» выглядели очень расстроенными.
Отец Никифор прочитал еще несколько молитв, с прежним успехом. Тогда, очевидно, разочаровавшись в христианских методах, Васильев попросил всех вернуться в храм и построиться так, как они стояли при телепортации, а парнишку-ведуна повторить заклинание. Люди подчинились, кто-то нехотя, кто-то радостно и с надеждой. Даже отец Никифор, заявив протест против участия в языческом шабаше, встал на свое место. Незадачливый ведун срывающимся голосом прочитал заклинание, но ничего не произошло.
