Мы наш, мы новый… - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
– Во как! Чуть мне – так сразу в пику, а как сами по фене – так завсегда пожалте.
– Ты не ерничай. У меня это присказка несерьезная, а ты как на феню скатываешься, сразу другим человеком становишься – бесшабашным и чересчур самоуверенным. Так что тебе это только во вред.
– Все, Антон Сергеевич, все. Считайте, что научили уму-разуму.
– Ох, шутник. Ладно. Как там обернется в Магадане, я не знаю, буду действовать по обстановке. Порт-Артур Порт-Артуром, а если у нас там бардак да без меня никак, то, как говорится, своя рубаха ближе к телу. Но в любом случае выходит, что ты тут старшим на хозяйстве остаешься.
– Чего я-то сразу? На заводе есть свое начальство, в НИИ тоже есть кому заниматься, в банке вообще акула сидит. Я тут при чем? Мое дело – сторона, только безопасность.
– А я тебе и не предлагаю влезать в научные разработки или заниматься производством и денежными потоками, но вот догляд за всем этим нужен строжайший. Знаешь, как бывает: кот из дому – мыши в пляс. Тут из трех котов никого не остается.
– Я, стало быть, тоже из мышей?
– Давай откровенно, Андрей. Если кто захочет прибрать к рукам все наше хозяйство, то сейчас самый удобный момент. Учредители как с цепи сорвались – умчались воевать, жены вообще не в курсе дел концерна, так что если ты захочешь все прибрать к рукам, то у тебя для этого есть все шансы. Если останешься верен своему слову – нет шансов ни у кого.
– Ага-а, стало быть, от меня все зависит, – озорно улыбнулся бывший воровской авторитет.
– От тебя, – не поддержав озорства, серьезно подтвердил Песчанин.
– Опять? – Варлам иронично взглянул на Антона и ухмыльнулся. – Вот ей-ей, чудные вы. Я ведь говорил как-то, с недоверия начинать надо. Значит, так, Антон Сергеевич, вы эти мысли оставьте, пустое. Я себе цену сложил еще тогда, когда пошел к вам, а за то время, что работаю с вами, только утвердился в этом. Не получится у меня быть первым: все по миру пущу и себя потеряю, сдерживать меня нужно. Вот вторым – да, это я могу хорошо, и тех, за кем я пойду, я уже давно нашел. Так что забудьте. Если здесь что будет не так, то это может быть моя ошибка, а может, меня уже не будет, – только в спину вам я не ударю.
– Здравствуйте, Виктор Михайлович.
– Здравствуйте, Антон Сергеевич. – Крепкий мужчина встретил его с радостной улыбкой прямо на причале.
Было чему радоваться: он ведь полгода не видел своих, это было первое судно в этой навигации, а стало быть, с ним прибыла и почта. Вот уже несколько месяцев он ничего не знал о своих, оставшихся во Владивостоке, поэтому хотя улыбка и была радостной, но во всем его облике угадывалось и нешуточное волнение.
– Все нормально, – тут же поспешил успокоить старпома Антон. – Ваши все живы, здоровы, детки подрастают. Я привез целую пачку писем и фотографий.
– Благодарю. – Теперь его улыбка была целиком и полностью радостной, без каких-либо оговорок. Он принял весьма объемный пакет из рук начальника, но вскрывать его не стал. – Потом посмотрю, раз уж все в порядке, то час-другой погоды не сделает.
– Я вполне располагаю временем, Виктор Михайлович, и забот у меня хватает.
– Еще раз благодарю. Но давайте сначала все же я доложусь.
– Что же, слушаю ваш доклад.
– В принципе докладывать нечего. Все идет согласно полученным мною распоряжениям. Боевая подготовка вполне на уровне, а если сравнивать с тем, с чем мне приходилось сталкиваться на флоте, так и повыше. О войне нам стало известно еще зимой – Пронин получил извещение. Здесь вполне уже сформировано ополчение. Ребятки, как только узнали о начавшейся войне, прямо-таки из кожи вон лезут на занятиях. Скажу откровенно, специалистами они стали весьма хорошими, правда, непонятно, как себя поведут в боевой обстановке, – все же боевого опыта у них нет никакого. Но все, что можно было сделать, сделано, не сомневайтесь.
– Спасибо, Виктор Михайлович. А что касается подготовки, то, думаю, некое подобие боевой обстановки парням все же не помешает. Есть одна задумка.
Бабах!!!
Сашка от неожиданности даже присел. Нет, до этого момента тоже было не тихо, чай, орудие вело огонь, рявкая и посылая по цели один за другим снаряды. Но это… это было как-то по-другому. Страшно. Так страшно, что он просто опешил, а когда его и его товарищей обдало чем-то липким и противным – ощущения вообще зашкалили. Ничего не понимая, он растерянно огляделся. Вот когда его проняло до самых тайников души. Повсюду кровь – на палубе, на орудии, на ребятах и на самом Сашке, а еще скользкая, источающая непередаваемый смрад требуха, много требухи. Это что же, кого-то разорвало, что ли? Ой, божечки! Ой, мамочка! Да как же так-то!
Как его начало выворачивать наизнанку, он и сам не заметил, – в этот момент не думал о том, как будет выглядеть перед товарищами, он вообще ни о чем не думал. Ему просто было плохо. Очень плохо. Во-о-от как плохо. Господи, да откуда столько-то! Да что же это, ить эдак все нутро вывернется, да нет же уже ничегошеньки, – ан нет, выворачивает и выворачивает, так что и моченьки стоять на ногах никакой. А рядом опять:
Бабах!
Быхш-ш-ш!
Теперь обдает забортной водой, так как взорвалось под самым бортом. Знатно так рвануло – всю прислугу носового орудия облило студеной водицей соленого Охотского моря, но от этого как-то даже и полегче стало: хоть немного сбило запах крови и внутренностей, а заодно и немного привело в чувство. Что это там унтер орет?
– К орудию! Мать вашу перемать! Заряжай! Дистанция пятнадцать кабельтовых! Вахрушев, кому сказано, к орудию!
Сашка, все еще стоящий на четырех конечностях, воюя со своим желудком, почувствовал, как ботинок унтера весьма увесисто приложился к его заду, заставив растянуться на палубе, обильно покрытой сгустками крови и блевотиной. Мало этой радости – так еще и лицом въехал в требуху. Его вновь обдало противным запахом внутренностей, и новый позыв рвоты рванулся к горлу, вот только исторгнуть из себя он уже ничего не мог, только свое нутро. Но долго пребывать в растерянности и жалости к самому себе ему не дали: новый пинок и мат унтера все же привели в себя.
Орудие. Ну да, орудие. Он ведь наводчик – кто будет стрелять, если он станет валяться? Нет, парни, конечно, вполне могут его заменить, вот только не управятся лучше его, – потому он и наводчик, что лучше всех управляется. Надо вставать. И быстро, не то дядька Федор еще и не так всыплет.
Господи, а он-то думал, что на войне весело, море, приключения, потопленные вражеские корабли, он весь такой героический, куда там его тезке, что обретался на бастионах при осаде Севастополя, проявляя геройство там, где взрослые мужики пасовали. Нет, тому Сашке до него, Вахрушева, ой как далеко, потому как он о-го-го… Опять же тому пацану всего двенадцать было, а ему уже девятнадцатый… А вот что-то не получается. В книжках ничегошеньки не пишут о том, что когда снаряд рвется рядышком, то бывает и так вот… Ничегошеньки не пишется ни про запах сгоревшего пороха, что шибает в нос, так что голова кругом, ни про запах крови, который перешибает порох и заставляет выворачивать нутро.
– Вахрушев, итить твою!
– Я… – пытался промямлить непослушными губами Сашка. Хрясь, клац. Ой, а зубы-то на месте.
– К орудию! Якорь тебе в седалище!
Ой не к добру унтер разошелся! Нет, злить его дальше лучше не надо. Прибьет. Как есть прибьет. Сашка с трудом поднялся на ватных ногах и приник к прицелу. Мало, что ноги не держат, так еще и палуба никак не хочет быть твердой опорой. Конечно, он уже привык передвигаться и вполне уверенно себя чувствовать на ней в любую качку, а бывало, и в штормы попадали, но что-то сегодня никак не получалось прийти в себя. Корабль приблизился рывком, словно подпрыгнул, почитай, вплотную.
– Дистанция шестнадцать кабельтовых!
Сашка послушно вращает маховик, придавая нужный угол возвышения. В голове сейчас вообще никаких мыслей. Вернее, мысль-то есть, вот только странная какая-то – попасть, только попасть, все мысли вокруг этого, так что отвлекаться ну никак не хочется. Потому как тогда перед глазами сразу предстают разбросанные по палубе внутренности. Шкала послушно ползет вниз, он сажает птичку прицела на середину борта. А кого это разорвало-то? Вахрушев хотел было оторваться от прицела и осмотреться, но тут же переборол это желание, а вернее, открестился от него, так как стало очень страшно. Потом, все потом, сейчас нужно всадить снаряд в борт этого чертова корабля. Орудие резко вздрогнуло, панорама подпрыгнула и тут же вернулась в прежнее положение, а потому Сашка прекрасно рассмотрел, как снаряд ударил точно в борт – не туда, куда целился парень, но все же. Сквозь вату, залепившую уши, он все же расслышал, как сочно клацнул затвор, принимая следующий снаряд. Сейчас некогда отвлекаться, прицел точен, нужно стрелять и стрелять настолько быстро, насколько возможно. Орудие успевает рявкнуть еще пять раз, по старым установкам, добившись еще одного попадания, затем становится видно, что данные безнадежно устарели, так как снаряды летят уже с перелетом, но на дальномере не дремлют.
