Внук Донского - Раин Максимилиан (книга регистрации txt) 📗
Началось, пошли выговоры. Теперь как кутёнок буду тыкаться и получать оплеухи от непонятного и агрессивного мира. Показал бате свои руки и произнес:
— Помыть бы их, грязные.
— Иде же ты, сыне мой, калности узрел? Длани теи белы, яко снег, — удивлённо заметил князь, но спорить благоразумно не стал и велел распорядителю организовать омовение моих рук.
Один из холопов подскочил ко мне с влажным рушником и заботливо оттёр ладони и пальцы. Соблюдя гигиену, можно позаботиться и о желудке с прилагающимися к нему кишочками. Схватил расписную деревянную ложку и принялся работать ею на полных оборотах. Не успел опустошить тарелку, как поставили каши вязкие, ячневые, сменившиеся кашами рубленными, похожими на салаты моего времени. Подавались киселя с вкраплениями ягод и узвары грушевые, вишневые, смородиновые, которые хорошо заедались пряженцами с чем-то сладким. Пока объедался, вятшие мужчины вели неторопливый разговор.
— Гости глаголяша, в Смоленске явлен бысть волк наг, без шерсти. Людёв сей волк ловяху и ядяху, — заявил низенький и совсем седой боярин.
— А в озере под градом Троки всю седьмицу рудь стояша заместо воды, — поддакнул ему пожилой худощавый вельможа с приятным, я бы даже сказал, умным лицом, обрамлённым короткой черной бородкой с вкраплениями седины.
— Воистину пора лиха гряде! — печально констатировал боярин с широким волевым лицом, заканчивающимся книзу не менее широкой русой бородой.
— Не тужи, боярин Семён. В пределах литвинскы те беды проистече. Наша держава святостью оберегается, — убеждённо изрёк князь Юрий.
Надо будет на заметку взять, что при батюшке не стоит подшучивать на религиозные темы, экспериментировать над своим здоровьем тем самым. Наевшись, сыто рыгнул и ляпнул:
— Кофе можно, чашечку?
Ага, ещё бы сигаретку попросить и коробку презервативов. Князь поначалу округлил глаза, но затем с натянутой улыбкой сказал:
— Сия кофа неведома нам, сыне.
Внезапно вспомнилось, что про кофе в начале пятнадцатого века даже в Османской империи еще мало кто знал. Раз ещё не настала эпоха приятного проведения времени за чашечкой кофе, то можно побаловать себя хотя бы заменителями:
— В иноплеменных странах люди это пьют. В книгах читал. В наших краях можно сладить такое питьё из желудей. Пусть холопы желуди, ячменные зерна и корни цикория, перемелят и приготовят напиток.
Дьяк растерянно потоптался, поклонился и приказал слугам собрать использованную посуду. Вместо неё на столе оказались кружки, наполненные чем-то кисло пахнущим. Напиток называемый сикерой, мне откровенно не понравился. Какой-то уксус голимый, но окружающие пили его, причмокивая от удовольствия.
— Уфф, вар несносен с небесе нисходит, — пожаловался приятнолицый боярин, — А кофа сия хладит, княжич? Не мнил про сяку ядь, поне мнози иноземны яства пивны ведомы ми.
— Нет, его чаще горячим пьют, — сделал пояснения.
— Ишь ты, — хмыкнул другой бородач с тёмно-рыжими волосами, сильно смахивающий на экранного викинга, — Из желудёв пиво ладити. Ту ядь смерды на корм скотам рытят. Княжич нас свинами мнит.
Статями говоривший ничем не уступал моему нынешнему отцу. Отличали его вдобавок большие кустистые брови над пронзительными глазами стального цвета.
— Не порещи маво сына, княже Борис. Сладят людишки сию ядь, спробуем, — деликатно осадил отец сообедника.
— Не стану я в сеи уста прияти тое стерво, свинам подобитеся, честь вятшу поругати, — заточился вдруг поперёк викинг, — Тако вборзе повелишь нам, государь, рожцы снидати, холопам на смех. Княжич тей ести детищ скорбеливый, а ты ему внемлешь.
— Охолонь, друже мой. Кийждо сею волею ядь в телеса имет, — примирительно высказался мой батюшка, — Сыне мой скорбел главою ране. Заял днесь его Господь наш Вседержитель к се на небеса да возвернул нам на радость с речеством.
— Отче Паисий, воистину святый, раз отрока у Всевышнего вымолил. Отправь, княже, сына к нему на лечьбу. Яко возвернётся с разумом, ноли спразднуем, — снова влез со своими рекомендациями князь Борис, — Сам зришь, княже драгий, яко тяготен он главою поныне.
— Истину глаголешь, тысяцкий. Требность прииде, отправлю, — порешил мой отец.
Это что же получается. Меня тут все за ненормального психа держат? Эх, зря я про кофе вякнул. Добавил, так сказать, маслица в огонь. Как теперь вызнавать про год нынешний и прочую нужную для ориентации в этом мире информацию? Психологи именно по таким признакам определяют невменяемость пациентов.
А разговор продолжался под прихлёбывание пойла из кружек.
— Иван, сын тей старший, членами слячен, Богу угождае монасем в Сторожевском монастыре. Благодатем земли те сытит. Отдай Димитрия Младшого в монаси тож, в нашу Успенску обителю. Приобрящи дващи выправитеся, — продолжил переть на меня князь Борис.
Это ничего, что я тут сижу и всё слышу? Кто у нас тут такой весь из себя доброжелательный, аж мама не горюй? Реально спровадит этот злобный хрюндель меня в монахи. Меня, такого яркого представителя вида хомо эректуса! В смысле, не прямоходящего, а прямостоящего. Приносящего удовлетворение и радость прекрасной половине человечества. Я же в том несчастном монастыре, который рискнёт меня принять в себя, вулкан страстей устрою с торнадами. Ёлкин стон там наступит, американский.
— В клир идоша, всяк сей волею. Иван мой по важнолетию постриг приял. Митря покуда в тяготе головной, мнить за ся не мочен. В монастыре Успенском он и так веледневно живе. Прииде срок и невразумися он, моя воля будет, — отыграл подачу отец.
Мне малость поднадоело обсуждение моей участи в таком стиле, будто меня здесь не стояло. Только открыл рот, чтобы запустить шпильку в адрес зловредного придворного, как разговор уже переключился на другие темы.
Боярин Семён горестно жаловался государю на недород зерновых на его землях:
— Лето выдалось злое. Безгодие. Многажды посевов пожегша суть. Смерды урок не хоче сполняти. Плаче, сами просят хлеба в долг и тяготы свести. Помоги, княже великий, слуге сему верна гобиной и остави выход на грядущее.
— Ми нать выход ордынски в Москву давати. В моих уделах у тя, Семён Фёдорович, лишче овых поместий, — возмутился мой отец, — Аще у тя несть гобины, у коих имати?
— Смерды бунтовать начнут, если им не помочь. Не жмитесь, сделайте доброе дело сейчас, и оно позднее большей прибылью вам вернётся, — решил я присоединиться к дискуссии и вставить свои три копейки.
На некоторое время собеседники замерли, вытаращив на меня глаза. Я им что, Америку сейчас открыл? Простая, как слеза девственницы в сексшопе, правильная мысль.
— Аще зачнётися крамола, боле отщетим казны. Княжич истину рече. Смердам требно пособляти, — согласился со мной государь.
— Несть пособляти… Тягло не хоча сполняти смерды… Разленятся паки лишче…, — наперебой заголосили сотрапезники.
— Зачнётися, аще немощны будем. Смердам угождати станем, важество сея порушим, — недовольно высказался викинг, прожигая меня своим пронизывающим взглядом.
— Купцам приезжим надо наказать, что соль только на хлеб менять будем, пока закрома не наполнятся, — не поленился я снова высунуть язык.
Снова состоялась немая сцена, правда, покороче предыдущей. Старичишка боярин решил поддержать меня, высказавшись, что потребно гостей залётных окоротить, чтобы не вздували цены на рожь и пшеницу. Я тут же влез в разговор и заявил, что заботящийся о благе своей страны правители обычно не ущемляют купцов. Те могут в следующий раз не приехать с товарами. Ко мне теперь посчитал нужным присоединиться боярин с умным лицом и обратил мои слова против князя. Он де не любит магометан. Гости булгарские по этой причине нехотя посещают галицкие пределы. Странно, из истории знал, что князь Юрий Дмитриевич на фоне большинства своих современников блистал многими талантами. Не верилось, что он оказался способен на такие глупые поступки. Стоит быть тут поосторожней с высовыванием языка, а то и сам не заметишь, как во врагах отца окажешься.
