Попытка возврата. Тетралогия - Конюшевский Владислав Николаевич (книги бесплатно читать без txt) 📗
Нет, того, что по окончании войны его могут посадить в лагерь для военнопленных, он не боялся. Немец достаточно хорошо понимал статус нашей группы и поэтому подобную судьбу для себя исключал. Только будущее один черт рисовалось весьма туманным. Максимилиан был отличным сапером и больше в жизни ничего толком не умел. Поэтому на гражданке даже не представлял, куда податься. Можно было, конечно, двинуть в горнодобывающую отрасль, где подрывники нужны и в повседневной жизни, но тут возникали сомнения по поводу того, насколько бескровно его отпустят из НКВД. Останься он сапером-инструктором, коим был полгода назад, уволили бы без проблем, но после того как бывший офицер вермахта поработал с людьми из спецслужб, его будущее оказалось под большим вопросом. Вот так, находясь в тревогах, наш немец и встретил приказ о передислокации группы на юг в зону ответственности Второго Украинского фронта. А прибыв в Нюрнберг и встретившись там с Гусевым, Шмидт получил предложение, о котором не мог и мечтать. Серега сказал, мол, непосредственное руководство решило, что Макс человек достаточно надежный, знающий и отлично себя зарекомендовавший. А так как в немецких военных училищах уровень обучения практически не отличался от советских, то было принято решение в случае согласия Максимилиана Шмидта продолжать службу в органах НКВД присвоить ему звание лейтенанта и оставить в нашей группе.
Услышав это, я только удивленно покрутил головой. Ну, Колычев — мужик! Видимо переговорив с Серегой, он решил взять на себя эту ответственность, и теперь я наблюдал совершенно счастливую морду Шмидта, который наконец-то обрел почву под ногами. Интересно только, как же быть с гражданством? Он ведь чистопородный немец, и даже если ему дадут гражданство СССР, как он потом к сестрам ездить будет? Хотя что-то мне подсказывает, уж куда-куда, а в Германию из Союза проехать можно будет совершенно без проблем. Иван Петрович как-то обмолвился, что с Чехословакиями, Венгриями, Польшами и прочими Румыниями мы еще будем разбираться, а вот Германия уже никогда воевать с нами не будет. Не знаю пока, что он имел в виду, вряд ли полную ее советизацию, но говорил очень уверенно.
Так что там дальше видно будет, а сейчас я очередной раз поздравил Шмидта с новыми погонами и, уступая настойчивому канючанию Гека, стал рассказывать, каково это иметь в родственниках иностранных миллионеров. Потом, вспомнив часы, проведенные с Аленкой перед отлетом, я замолк и только глупо улыбался, щурясь, как объевшийся сметаны кот. Тактичный Макс промолчал, а Пучков, глядя на мою физиономию, заметил:
— Вот прямо так и хочется предложить тебе съесть лимон. Столько счастья на лице я давно уже не видел! Хотя правильно. Ведь если исходить из пословицы, большую часть жизненной задачи ты уже выполнил!
Шмидт заинтересовался:
— Какой послофицы?
— А такой — у нас говорят, что каждый уважающий себя мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Вот теперь Илье осталось только дерево посадить!
Макс на несколько секунд задумался, а потом выдал:
— Интсересно полючается… Вет если пы фсе так телали, то ф России люти жили ф испах ф глухом лесу… И жили пы там только отни мушики…
От такой неожиданной интерпретации старинной мудрости Пучков вытаращил глаза, не находя слов, а я заржал и подытожил:
— Вот и следуй после этого старинным заветам! Таким макаром и до голимого непотребства докатиться можно… — А потом, меняя тему, поинтересовался у Гека: — Ты лучше скажи, что в округе творится и зачем нас вообще в эти дивные места определили? Тут вроде поблизости боев уже не ожидается, так как ближайшие вооруженные фрицы только во Франции остались.
Лешка, обиженный тем, что я поддержал не его, а Макса, сделал серьезную морду и начал скучным голосом просвещать:
— После полного блокирования Берлина основные бои идут по линии Люксембург — Кассель — Магдебург — Ганновер — Бремен. Это в центре и на северо-западе. Здесь у нас фрицы было заняли оборону за Рейном, но войска Первого и части Второго Украинских фронтов, сходу форсировав водную преграду, сломили сопротивление гитлеровцев и освободили первый крупный французский город — Страсбург.
— Леха, сейчас в лоб дам! Я последние пять дней в Вене летную погоду ждал и сводок наслушался — во! — Я провел ладонью по горлу. — Так что не зюзюкай, а толком скажи, чем мы тут заниматься будем?
— Здесь — ничем. А вот южнее, почти на границе со Швейцарией, должны блокировать какую-то «дорогу».
— Пучков, ты что — докладывать разучился? Так я сейчас быстро научу! Какую еще, в жопу, дорогу?
— Не дорогу, а «дорогу». И чего ты сразу орешь? Основная задача состоит в том, что мы должны перекрыть путь эвакуации нацистских шишек из рейха. Этих путей несколько существует, вот наша разведка и накопала, что через Альтхайм и далее на Констанц, возможно, станут уходить крупные немецкие чины, сейчас попавшие в зону оккупации.
Я сначала хотел было сказать, что это глупости и соображающие фрицы будут сматываться через порт Вильгельмсхафена, чтобы уж сразу до Аргентины драпать, но потом задумался. А те, кто сейчас оказался отрезан линией фронта от этого северного порта? Им что, через тылы наших войск, а потом и через передок пробиваться? Нет, они не дураки, и поэтому все, кто сейчас оказался в зоне, оккупированной советскими войсками, станут рваться в Швейцарию — последний для них островок спокойствия в пылающей под ногами Европе. Это запертым в Берлине четырем «Г» хорошо — прыгнул в чудом сохраненный от бомбежек «шторьх», и ты уже за Магдебургом. Хотя наши сейчас активно срезают магдебургский выступ, и через несколько дней «шторьхом» уже не обойдешься. Элементарно — горючки не хватит долететь до территории, контролируемой вермахтом. Но этот ход все равно — для самых крупных бонз. А тем, что помельче, что делать? Правильно — только Швейцария или Франция и остается. В стране сыров можно отсидеться, пока все не утихнет, ну а во Франции, если не повезет добраться до Испании к генералу Франко, — сдаться союзникам, которые к немцам относятся гораздо мягче русских. Американцев, помня про их людоедский «план Моргентау», фрицы, правда, побаивались, зато к англичанам рвались всей душой. Одно непонятно…
— Гек, помимо нас, кто еще работать по этой теме будет?
— Говорят, что десять—двенадцать террор-групп Второго Украинского, полк восьмой дивизии НКВД и два батальона пехоты c восемьдесят четвертой стрелковой. «Внутряки» с армейцами блокпосты организуют еще и превентивные прочески, а мы с «невидимками», как обычно, — в свободном поиске.
Понятно… Ну, посмотрим, посмотрим. Может, и повезет какого-нибудь Шелленберга, а то и Кальтенбруннера за яйца поймать. Но эти мысли я оставил при себе и пробурчал:
— Знать бы такое дело, лучше бы с Хелен лишнюю неделю провел, а потом до вас за три часа на машине доехал. А тут вместо общения с семьей почти неделю круги давал через половину материка.
Вот уж действительно — кабы знать, где упасть… Распрощавшись с родными, я вместе с Примаковым, оставив раненых в клинике, а «языков» в консульстве (их во избежание ненужных вопросов собирались вывозить из Швейцарии какими-то тайными тропами на автомобиле), загрузились в самолет и благополучно приземлились в Линце. Там старшину уже поджидало его армейское начальство, а я последовал дальше, на восток. Почти сутки потерял во Львове из-за дождя, но ожидание было скрашено двумя развеселыми капитанами из 127-го ИАП, возвращающимися в свою часть после ранения. Потом — Москва. Почему-то думал, что мои ребята еще там, но выяснилось — они уже неделю как убыли. Иван Петрович был в командировке аж на Дальнем Востоке, поэтому, сдав диппаспорт, написав отчет и получив обратно свои документы, я согласно новому распоряжению убыл почти туда, откуда прилетел, — в Вену. И там влип в нелетную погоду.
Пять дней, матерясь, в сопровождении приданного комендантом летехи я гулял по городу, ожидая, пока хляби небесные просохнут. Зато пива напился вволю и полетел не в Регенсбург, как планировалось изначально, а сразу на аэродром под Карлсруэ, где меня и встретили перебазировавшиеся к этому времени из Регенсбурга ребята. Точнее, Гек и Макс, которого я не видел уже почти месяц. Парни прикатили на новеньком 67-м «ГАЗоне», оборудованном дугой с турелью под пулемет и, невзирая на крики дежурного, выперлись на поле на машине. Как выразился Пучков — «чтобы тебя, как наркома, возле трапа встретить». В результате этих действий я был встречен громкими воплями дежурного, которые были слышны даже сквозь шум останавливающихся винтов. Когда вышел, даже не понял, что происходит и почему столько матов? Тем более что сразу пришлось отбиваться от пытавшегося повиснуть на мне соскучившегося Лешки. При его росте попытка зависа на командире смотрелась просто смешно, поэтому скандальный дежурный удивленно замолк, а когда я пообещал наказать подчиненных своей властью, недоверчиво хмыкнув и оглядев комбезы нарушителей спокойствия, сказал:
