Скагаран 1: Робинзоны космоса (СИ) - Костин Константин Константинович (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Раненое животное, буквально выпрыгнуло из воды, потом пошло ко дну. Капитан уже взял на мушку второго, как вдруг разразилась настоящая буря: десятки гигантских рук заметались по палубе, сокрушая все на своем пути. Сорванные поручни летели за борт, ракетница на носу – тоже. Один из тросов, держащих бронетранспортер лопнул, и разнес стекло. Одно щупальце не упустило возможности протиснуться в иллюминатор.
Чудовищный отросток яростно извивался. Михаила швырнуло о стену, остальные попадали на пол, спасаясь от угрозы. И только кузнец сразу пришел в себя. Сорвав с крюка пожарный топорик, он размахнулся широким жестом дровосека и начисто отсек щупальце. Через полуоткрытую дверцу я бросился к радиопередатчику, чтобы успеть послать сигнал бедствия, пока еще целы мачты антенны. Хотя… кому? Когда до нас доберется хоть тот же «Ришительный» – даже кальмаров от несварения желудка поздно спасать будет – само пройдет. «Адмирал Колчак» раскачивался все сильнее. И тут случилось чудо, которое спасло нам жизнь.
Метрах в двухстах от нас на поверхность высунулась огромная плоская голова и словно раскололась вдоль, открыв прожорливую пасть, усаженную белыми острыми зубами. Я сразу узнал эту штуку – мы их видели во время нашей первой вылазки, когда собирались искупаться в море. Одним взмахом она перехватила надвое одного кальмара и устремилась к следующему. Рядом вынырнули еще две такие же головы, и между вновь прибывшими и кальмарами началась битва, такая свирепая, и жестокая, что я до сих пор не знаю, сколько она продолжалась, минуту или целый час!
Так же внезапно море успокоилось: лишь обрывки щупалец и мертвые туши покачивались на волнах.
Мы поняли, что спасены, и на полном ходу пустились на север.
Светлая лунная ночь позволяла идти не снижая скорости. Утром мы увидели впереди остров. Мы пошли вдоль южного берега; он был скалистый, крутой и выглядел не очень-то гостеприимно. В глубине тянулась цепь невысоких гор. Добравшись к концу дня до восточного мыса, мы встали на якорь в маленьком заливе.
Взошло солнце, осветив унылое плоское побережье, почти лишенное растительности. Позавтракав, мы сделали промеры. Выяснилось, что у берега глубина достигает десяти морских саженей. «Адмирал Колчак» подошел вплотную, мы легко перекинули помост, и бронетранспортер съехал на берег. В разведку решили снарядить Михаила, Смита и Джейнса. Не без тревоги я смотрел вслед машине, скрывшейся за первым подъемом. Как-то когда уходишь сам, то надеешься, что вернешься. Даже не надеешься – а веришь, что ничего дурного не случиться. А если и случиться – то не с тобой. А вот когда уходят другие… тут уже беспокойство набирает обороты. Хорошо еще, что на примятой траве остались следы от шин: в случае чего по ним будет нетрудно отыскать товарищей. Но плохо, что искать их теперь не на чем.
Часа через два шум мотора возвестил о возвращении разведчиков. Из броневика выскочил один Михаил.
– Где все? – спросил я.
– Там, – загадочно ответил он.
– «Там» – это где?
– Поехали, увидишь. Мы нашли нечто… такое…
– Какое «такое»?
– Короче, ты обалдеешь!
Ну… он дал пищу моему любопытству. Я передал командование Брюстеру, и залез в машину. Кузнец, разумеется, увязался с ними. Куда же без него?
Мы ехали по волнистой степи с редкими рощицами. Через час перед нами возникла скала высотой в несколько метров; на ее плоской вершине стоял Джейнс. Михаил остановил бронетранспортер у самого подножия. Мы сошли, обогнули скалу. С другой стороны чернела глотка пещеры, в которую астрофизик меня и повел.
На стенах были выбиты ряды странных значков, удивительно напоминающих санскритский алфавит. Сначала я подумал, что ребята просто решили надо мной подшутить, но неподдельный налет времени на камне быстро убедил меня в обратном. Да и выбиты они оказались слишком глубоко, чтобы управиться за пару часов. Проведя ладонью по шероховатой стене пещеры, я обнаружил, что знаки даже и не выбиты, а выжжены. Я насчитал больше четырехсот знаков, сбился и бросил это дело.
– Это еще фигня! – заверил меня Михаил. – Выйдем, такое увидишь…
Совсем недалеко от скалы оказалась небольшая, словно вымершая котловина. Если на окрестных скалах еще была поросль – кустарник и пучки трав, то в котловине была только потрескавшаяся от жары глина. На ее дне громоздилась гора металлических листов и скрученных балок, остатки какого-то аппарата.
Я протиснулся в щель между нагромождением обломков. Толстые листы обшивки давно вросли в глину. Они были из незнакомого мне металла; Смит сказал, что это какой-то титановый сплав.
– Что это за хренотень? – изумился я. – Самолет?
– Вполне возможно, – развел руками астрофизик. – Только не наш, не земной.
– Вы что, верите в инопланетян и прочий бред? – рассмеялся Смит.
Но четыре пары глаз посмотрели на него так пристально, что смех застрял в горле американца.
– Вы еще чертей не видели, – буркнул кузнец.
– Чего? – не понял капитан.
– Узнаешь, – пообещал я.
Мы подошли к тому месту, где должна была находиться носовая часть, и, следуя логике – кабина пилотов. Спереди повреждения были не столь значительны, и странный аппарат сохранил очертания кончика огромной сигары. В уцелевшей перегородке виднелась дверца без замков, судя по конструкции, задумывающаяся, как герметичная. Она легко открылась.
В кабине, имеющей форму усеченного конуса, положенного на бок, я увидел нечто вроде панели управления с такими же знаками, какие были высечены на скале, узкие металлические кресла, порванные провода и раскуроченная труба воздуховода, свисающая с потолка. Я вскрикнул: на рулевом рычаге из черного пластика застыла высохшая кисть руки. Она была огромной, черной, все еще мускулистой, несмотря на мумификацию тканей, и только с четырьмя пальцами. У запястья рука была оторвана.
Не сговариваясь, мы склонили головы. Сколько времени она сжимает рычаг последним невероятным усилием? Что за существа управляли этим кораблем?
Мы принялись рыться в обломках. Нашли несколько пустых банок, части каких-то приборов, книгу с металлическими страницами, но, увы, без всяких иллюстраций, да еще молоток вполне земной формы, и даже рукоятью – деревянной, но окаменевшей. Вот и все.
Удивляться скудости наших находок было нечего: судя по надписи на скале, часть экипажа спаслась, и, естественно, они забрали все, что могло иметь хоть какую-то ценность. В кормовой части, где должны были помещаться двигатели, громоздились оплавленные, ржавые глыбы. А жаль. Они были едва ли не самым интересным во всем аппарате.
Мы сделали фотоснимки и вернулись на корабль. Подробно обследовать остров у нас уже не было времени. Мы назвали его просто – «Объект», и отправились дальше.
Около следующего острова «Адмирал Колчак» встал на якорь в бухте, защищенной со всех сторон высокими скалами. Мы спустили броневик, и отправились в глубь неведомой страны.
В четыре часа пополудни, когда мы доедали запоздалый обед, вдали показалась многочисленная группа всадников. Кода она приблизилась, мы узнали скагов. Эта встреча нас огорчила: скаги преграждали нам путь к горам, а, зная их крутой норов, ехать напролом было опасно – дело неминуемо кончилось бы столкновением. Но скаги, по-видимому, нас не заметили; они свернули влево и скрылись за линией горизонта.
И вот тут наши мнения разделились. Я и Михаил предлагали повернуть назад, а кузнец и американцы настаивали на продолжении пути. С моей стороны основными аргументами было нежелание вступать в вооруженный конфликт с местным населением и то, что на «Адмирале Колчаке» нас ждут к вечеру. Американцам же было просто любопытно – они еще ни разу не видели чертей. Дима утверждал, что за броней нам ничего не грозит – проверено и испытано.
Под конец американцы прибегли к своему древнему коварному изобретению и проголосовали. Хотя на их голоса мне было глубоко плевать – демократия у них или нет, но тут командир я, и у меня на вооружении еще более древнее изобретение – диктатура.
