Попытка возврата - Конюшевский Владислав Николаевич (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Трясясь в кузове под рваным тентом, переиначивал старую песню. Эх дороги, грязь да туман. Холода, тревоги и сплошная грязь. Блин! Мы еще в наше время жалуемся на плохое покрытие дорог! Тут его вообще нет. Грязюка страшнейшая. Вязнут машины, танки, даже тракторы буксуют. Наполеон Москву смог взять только потому, что на лошадях передвигался и более или менее смог дотащиться до города. Был бы он, как фрицы, на технике, не видать ему Москвы, как своих ушей. Нам просто с началом войны не повезло. Лето было страшно сухое, и немцы, весело подпрыгивая, смогли осуществить начало плана блицкрига. Были б дожди – дальше старой границы они хрен бы прошли. Вот и сейчас все влипло в грязь, с обеих сторон фронта. Наступление само по себе остановилось. Сверху дождь, снизу слякоть, какая уж тут война. Ничего, гансы. Скоро еще и морозы начнутся. Это вам не в Европах – плюс пять – уже холодно. А минус сорок не хочешь? Дороги, правда, станут проходимыми, но вот с теплыми шмотками у вас жопа. Еще немного продвинетесь и встанете намертво, морозя уши и носы. Потом даже медаль такую введут «За зимнюю кампанию», где изображены каска, как на могилке, и замерзший орел, сжимающий в заиндевелых лапах свастику. Она так и будет на жаргоне называться «Мороженое мясо». Но пока морозов нет и с неба просто льет холодный дождь. Немцы позавчера сделали последний рывок и, вляпавшись в эту кашу на дорогах, остановились. На этот раз, похоже, надолго.
Засунув нос в воротник шинели, прикидывал, какие помимо остановки немецкого наступления еще есть новости. Ведь за полтора месяца, что прошли после разговора со Сталиным, в стране явно происходили перемены. Малозаметные и глухие, но это, похоже, было начало. В армию, где мы сейчас находились, прибыло девять новых командиров полков из бывших сидельцев. А по всему фронту сколько таких? Даже не знаю. В тылу тоже свежеотпущенные головастики на месте не сидели. Тот мужик из КБ, Прохоров Федор Ильич, выйдя из лагеря, самым активным образом включился в работу. Результаты, правда, пока не ахти, но граната уже летит по прямой, а не извилистым зигзагом. Шлеп! Холодная капля упала за шиворот и отвлекла от глобальных мыслей. Вот, биомать, супермены! В тылах у фрицев чудеса творим, а тент нормальный добыть не можем. Все – по приезде иду к снабженцам, и если по-хорошему не дадут, то стырю. А еще лучше из фанеры кунг сделаем и будем как белые люди ездить. Надоело уже мерзнуть и мокнуть! Вторую неделю на колесах живем. И сейчас – очередной раз меняем место дислокации, постоянно выпихивая машину из колдобин. До места назначения еще километров двадцать, такими темпами хорошо если к ночи доедем. Ну вот, опять встали… Снова вывалились из кузова и стали с помощью окружающих нас бойцов пихать машину. Достала уже эта слякоть!
Вжик, вжик! Бух! На секунду высунув нос из воронки, огляделся. Вжик! Да сколько же вас там! Только танков штук двенадцать. Правда, два уже хорошо дымят. И пехоты, похоже, – с пару рот будет. А нас тут от силы взвод. Да и как еще сказать взвод – щеглы, курсанты из пехотного училища, и какие-то степенные мужики из хозвзвода госпиталя. Блин! И свалить нет возможности. За нами этот самый госпиталь, сейчас спешно эвакуируемый. Вот попал! Сюда мы с шофером заехали по пути с завода, проведать Мишку Северова, парня из наших радистов. А на завод я мотался к гранатометчикам. Прохоров, спец реабилитированный, все-таки сделал невозможное. Гранатомет теперь уверенно бил на шестьдесят метров. Заряд пока только фугасный. До кумулятивного они еще не добрались. Но глаза Ильича горели, как у отца Федора, стырившего колбасу, и я не сомневался, что месяца через два будет и кумулятивная граната. Постреляли на полигоне – мне понравилось. Эти изобретатели, похоже, сами не ожидали такого эффекта и ходили с ошарашенным видом. Такой же вид имели и два генерал-лейтенанта из военприемки. Осмотрев развороченные катки Pz.III и перевернутое от взрыва орудие, они цокали языками и активно строчили в своих блокнотах. Когда же я захотел забрать несколько ящиков неиспользованных РПГ, приемщики грудью встали на их защиту. Дескать, секретное оружие, ну и все такое прочее. Один даже дулю в запарке мне показал. Щас! Не таких лопошили! Я на них наехал по всем правилам. Говорил, что имею устное распоряжение самого (при этом потыкал пальцем в небо) для испытания небольшой пробной партии, именно в силу ее секретности, в нашей группе. Генералы проследили за пальцем, пошушукались и дали два ящика. Крохоборы. Загрузив укупорки в кузов, покатили обратно. И тут я вспомнил про Мишку. Он словил осколок и валялся в госпитале. Думал ему привет передать и продуктов подкинуть, а то на госпитальном пайке ноги можно протянуть быстрее, чем от ранения. Передал, блин, привет…
На этот раз крик про прорвавшиеся танки был совершенно верен. В госпитале сразу поднялась суматоха, народ забегал – и попутно с эвакуацией стали быстро сколачивать команду смертничков для задержания прорыва. Набрали человек сорок из находящихся рядом. К курсантам и хозяйственникам добавились еще два расчета с 45-миллиметровыми пушчонками, у одной из которых было что-то не так с прицелом. Их сразу потащили устанавливать и маскировать на въезде в село. А я, отведя командира курсантов в сторону, коротко переговорил с ним. Решили во чисто поле не выходить, а встретить немцев на околице и постепенно отходить к домам. Так хоть не сразу всех положат. Потом перешел к насущному:
– Танки по нашему жиденькому заслону пройдут и не заметят.
Курсантский капитан кивнул и сказал:
– Деваться-то все равно некуда. Надо их хоть на полчаса задержать, чтоб госпиталь эвакуироваться успел. Я двоих курсантов уже послал – тут километрах в пяти пехота и танкисты стоят. Немного, правда, но все-таки помощь.
– Ну, они точно не успеют. А у меня есть одна штука. Как раз против танков. Во всяком случае, притормозим их. Только люди толковые нужны. Человек пять, которые от вида немцев в штаны не наложат.
Капитан на секунду задумался, потом крикнул в сторону курсантов, которые тянули орудие за сараи:
– Окунев, Сергеев!
От толпы тянульщиков отделились двое и рысью подскочили к нам. Представились.
– Берите еще троих и поступаете в распоряжение товарища старшего лейтенанта.
Курсанты свистнули еще корешей, и мы подошли к нашей машине, из которой ящики были скинуты, а в кузов набивали раненых. Открыв первую укупорку, я вынул фаустпатрон и сказал:
– Глядите сюда, мужики. Это – фугасная граната. Летит уверенно метров на тридцать – сорок, в опытных руках попасть может и на вдвое большем расстоянии. Целиться вот так, нажимать сюда. После выстрела – выбросить. Главное, чтоб сзади стенки не было, а то вот отсюда нехилая струя пламени вылетает. Будет стенка – самого подпалит. Будет человек сзади сидеть – хана человеку. Целиться по каткам или в борт, глядишь, и проломит. До выстрела нос из укрытия не высовывать. Стрелять только наверняка и сразу залегать. Не смотреть, куда она попадет, а то самих осколками побьет. А теперь разбирайте гранатометы и мухой за мной!
Пацаны похватали фаусты, и мы рванули в сторону, откуда доносились выстрелы. Пробежал мимо наших, на ходу оценив грамотное расположение сорокапяток, и нырнул в овражек, огибающий село. Похоже, немцев уже кто-то пытается тормознуть, стрельба шла в километре от нас, но какая-то хилая. И орудий не слышно. Было видно, что немцы утюжат дальний конец поля, уже добивая сопротивляющихся. Эх! Было бы лето, можно в упор из травы танки расстреливать. А сейчас, по первому снегу, мы, блин, как на ладони видны будем. В идеале, конечно, в деревне встретить, из домов, но тогда пехота просочится мимо и раненые все равно накроются. Дождавшись, когда моя пыхтящая группа соберется вместе, стал распределять роли:
– Так, Окунев, берешь его – я показал на тощего курсанта в завязанной под подбородком шапке – и дуй вон к тем кустам. Не стрелять, пока танки близко не подойдут. Они ту яму огибать начнут и тебе борт подставят. Как пальнешь, сразу уходи к деревьям. Дальше ползком, вон видишь, бревна свалены?
