Корсары Балтики - Морозов Дмитрий Витальевич (книги .TXT) 📗
— Не понимаю вашей веселости, рыцарь, — заметил шпион. — Венецианцы тоже встревожены, как и представители торговых домов Генуи. Они так долго прикармливали Крым, отрезая московитов от теплых морей, что просто вне себя.
— Ты знаешь удивительно много, — поразился де Сото. — Кругозор истинного государственного мужа…
— Я польщен, — мрачно выдавил из себя Чернильный Грейс. — Но, кажется, верный слуга фрау Гретхен стареет и глупеет на глазах. И отчего я все это вам рассказываю?
— Вам внушает доверие мое честное лицо, — серьезно сказал де Сото.
Он не знал, что истинная причина откровений шпиона заключается в его святой вере — никто не рискнет безнаказанно болтать о том, что предназначено для ушей таинственной фрау. Откуда взялась такая вера и что есть на самом деле Фема, испанцу предстояло еще узнать.
— Итак, — закончил беседу де Сото, — я жду обещанного сундучка и готовлю «Спрут» к плаванию.
— Кстати, — не прощаясь, заметил шпион как бы вскользь, — не принимайте заманчивых предложений хозяина замка, касаемо моря. У фрау Гретхен для вас наверняка найдется стоящая работа.
— Я и не собирался, — светски улыбнулся испанец.
Он принял окончательное решение, и теперь ему стало легко и свободно. Он не кривился, слушая плоские шутки замковых шутов, и вместе со всеми аплодировал акробатам и музыкантам.
Глава 13. Ретирада
Ночь испанец провел на своем корабле. Сундучок доставили на «Спрут» молчаливые носильщики. Де Сото внимательно осмотрел его содержимое и остался доволен. — У меня есть для тебя поручение, — сказал он помощнику.
Если тот и удивился, то вида не подал, выслушав патрона.
Очень давно бороздил он моря вместе с взбалмошным грандом-изгнанником и привык к его неожиданным планам.
Солнце еще не достигло зенита, когда явился хозяин Острокрыла.
— Благородный идальго, — крикнул он с причала, — как насчет нашего спора?
— А что рыцарь Роже? — спросил де Сото. — Осчастливит ли нас своим вниманием?
— Он занят своей новой игрушкой, — рыцарь пренебрежительно махнул рукой в сторону недостроенного ливонского корабля. — Просил его извинить.
— Моя птица готова. — Молчаливый член команды «Спрута» мавританской наружности вынес накрытую парчой клетку. — Далеко ли до места, где наши питомцы смогут соревноваться в точности удара и силе крыльев?
— Прямо за холмом, что прилегает к мельнице, вы видели ее со стен, — пояснил нетерпеливый любитель трех благородных искусств, — есть светлая роща с парой тихих омутов. А в них любят плескаться утки.
— Тогда мы отправимся туда, — кивнул де Сото. — Но вначале я перемолвлюсь парой слов с комтуром. Ведь вечером «Спрут» покинет здешние гостеприимные воды.
— Так скоро?
— Увы, благородный рыцарь. А где остальные твои собратья?
— Кое-кто зализывает раны, приходя в себя от молодецких ударов и молодецких падений, — хохотнул рыцарь. — В основном же они прибыли сюда лишь ради турнира, а теперь вынуждены вернуться в свои комтурии. Приказ магистра суров — на границах беспокойно, надлежит быть там, со своими хоругвями и отрядами.
— Похвальная бдительность, — улыбнулся южанин. Все складывалось для него как нельзя лучше, и план действий созрел сам собой.
Де Сото направился к стапелям. Роже, к его удивлению, был одет в довольно простое платье и орудовал стругом, будто заправский корабел, правда, под руководством английского мастера.
«А мальчишка действительно заболел морем, — подумал де Сото. — Забавный казус для замкового сидельца».
Смущенный Роже отложил инструмент и направился к испанцу.
— Дела влекут меня от сей милой гавани вдаль, — напыщенно сказал южанин.
— Наш соглядатай на высоте, — принужденно рассмеялся Роже. — Не испугав мужчин Ливонии, решил попугать дам. Мои приветы фрау Гретхен, рыцарь. Уверен, вы сумеете облачить их в достойное словесное обрамление. Когда уходит «Спрут»?
— Я закончу свой спор о птицах с тем благородным господином, и немедленно поднимаю паруса, — сказал де Сото. — Бури не намечается, а известия требуют быстроты.
— Как же мои пушки?
— Их сгружают возле восточной башни, — заверил его де Сото. — Там земля не так раскисла, и неги носильщиков не уходят в грязь под тяжестью этих чудесных орудий.
— Мне бы хотелось, — смущенно сказал Роже, не желая признаваться в своем невежестве, — получить от вас некоторое руководство по использованию… Словом, чтобы вы показали, как они стреляют.
— Я покажу, — убежденно сказал де Сото. — Только распорядитесь, чтобы никто не крутился возле них. Когда зеваки хватают грязными руками эти чудеса оружейного искусства, запальные канавки оказываются забиты сором.
— Никто не посмеет даже приблизиться, — с жаром ответил рыцарь Роже.
— Вот и славно, — сказал де Сото и зашагал к поджидающему его рыцарю.
— Мне не хотелось бы, — сказал он сопернику, когда они дошли до подножия холма в сопровождении толпы кнехтов, — чтобы кругом вертелись грубые хамы. Напугают птицу, и я окажусь проигравшим по причине шумной толпы…
— Понимаю, — рыцарь был само благородство. — Хамы воистину несносны.
Он велел кнехтам возвращаться в замок. Под холмом остались только мавр с клеткой, соперник де Сото, испанец и молодой оруженосец ливонца, державший Острокрыла на кожаной перчатке и поводке.
— Такая щепетильность, — заметил немец, когда они углубились в рощицу, — лишила нас трапезы на природе.
— Я захватил с собой флягу с добрым тодди, — кивнул де Сото на мавра, несущего указанный напиток.
— А что это такое? — искренне удивился тевтонец.
— О, — рассмеялся де Сото. — Людям сухопутным оно нравится не всегда. А вот мы, вынужденные свершать рыцарские подвиги во имя Христово на море, весьма уважаем сие крепкое пойло. Изобрели его шотландцы…
— Никогда не слыхал, — заметил немец.
— Холмистая страна, близ обиталища англичан, — Разъяснил де Сото. — Ее еще величают Каледонией или Скотландом.
— Что-то припоминаю…
— Тамошний народ груб и дик, но силен этим вот самым напитком. По сути — это водка с подслащенной водой.
— Водка? — растеряно переспросил немец.
— Неважно, — отмахнулся де Сото. — Вам понравится.
Они дошли до места и стали выжидать. Определив, где суетятся селезни и утицы, рыцарь дал сигнал оруженосцу. Юноша аккуратно отстегнул поводок, проследил взглядом за взлетом утки и резко сорвал с головы сокола колпачок. Рыцарь, словно выросший на ярмарке беспризорник, засвистел.
Сокол рванулся с кожаной рукавицы резко, словно стрела с тетивы. Утка успела почувствовать свою гибель и рвануться в сторону, но хищная тень накрыла ее. Сокол ударил зло и точно. Перья еще осыпались в пруд, где царила суматоха, а Острокрыл уже терзал добычу на сухой проплешине.
Оруженосец бегом отправился за птицей и вырвал у нее добычу.
— Я в восхищении, — заметил де Сото. — С собой ли наши кинжалы?
— Вот они, — сказал рыцарь, указывая на дорожную сумку оруженосца, небрежно брошенную на траву.
— Теперь моя очередь.
Выжидали долго, ибо утки, чуя неладное, прекратили полеты.
Одна все же рискнула, и поплатилась. Удар аравийской охотничьей птицы был не менее точным. Но сбив на землю добычу, она аккуратно вернулась на руку мавра.
— Судя по вашему довольному виду, рыцарь, — сказал де Сото, гладя своего любимца, — в ваших краях сие считается дефектом?
— Разумеется! А если бы он не сбил утку, а лишь поранил? Нет, сокол обязан прижать к земле и растерзать добычу!
— Не знал я здешних правил и привычек, — дернул плечами испанец. — На Востоке именно последний маневр считается высшим искусством, да он и тренируется с огромным трудом. Но я не стану прятаться за своим невежеством. Кинжал ваш!
Некоторое время на лице рыцаря ливонского ордена алчность боролась с благородным порывом, но победила первая. Он взял кинжал де Сото и принялся осматривать его с нескрываемым восторгом.
Испанец задумчиво посмотрел на небо.
