Вернуть престол (СИ) - Старый Денис (бесплатные версии книг TXT, FB2) 📗
А потом погром в Москве и, как утверждают некоторые бежавшие от московитов шляхтичи, полтысячи панов положили свои головы в татарской Москве. Да, при этом шляхта порубила то ли пять тысяч московитов, то ли пятнадцать. Чего же стесняться в цифрах⁈
Но как же было близко величие? Нельзя эту мечту терять. И потому и Волцевич и его товарищ Зеляжницкий-Кобату выражали не собственные чаяния, но многих шляхтичей. Когда Волцевич увидел проездом в Шклове некоего Богданку, он ошалел. Андрей был там, в Москве и уехал через три дня после свадьбы Дмитрия Иоанновича и Марины Мнишек, у него были неотложные дела. Уже май, а новый договор об аренде земель шляхтича с жидом Моисеем Лейбовичем так и не подписан. А тут такие новости… Так что Андрей даже не торговался с жидом и потребовал только серебро вперед, чтобы было на что и себя снарядить и коня нового прикупить, а старого заводным оставить.
Богданко был поразительно похож на того, кто еще недавно, чуть ли не вчера, был русским царем. Темно-рыжие волосы, даже более характерный нос, по которому могут делать сравнение с носом Ивана Мучителя [в польской историографии чаще так называли Ивана Грозного], парень был многим похож на Димитрия Ивановича. Поэтому, он и должен стать Димитрием Ивановичем.
— Шановное панство, так люди говорят, что жив русский царь, — Богданко, действительно, немного сомневался.
Всю свою жизнь прожив в Шклове, Богданко по натуре своей не был лишен духа авантюризма. Парень имел колоссальный заряд энергии, которую постоянно душил в себе общепринятой местечковостью. Съездить в Могилев раз в месяц — предел, который был позволителен мещанину Богданке. Вместе с тем, он жаждал вырваться на просторы, лишь незнание того, что может находиться дальше Могилева, пугало. Конечно, он знал, что есть Вильно, есть Москва, иные города, даже о Париже слышал. Но это казалось столь далеко, что между Шкловом и Парижем пропасть, которую, Богданко был уверен, почти невозможно преодолеть.
— Русский царь живой и это ты! — впервые за разговор Зеляжницкий-Кобату улыбнулся, поняв, что этот мещанин уже согласился.
— Пусть Дмитрий и появится где-то на юге Московии, так чем он докажет, что он — это он? И ты будешь доказывать. Мы еще подготовим тебя и наставников приставим. Не сядешь на московский престол, так все равно озолотишься. И поспешать нужно, а то и вправду тот Димитрий обнаружится, — приводил самые «вкусные» доводы Волцевич.
И Богданко, действительно, посчитал, что лучше уже так, чем прозябать в Шклове и спорить с жидами за каждый пуд овса. Можно же пограбить русские города, да и обратно…
— Завтра у тебя наипервейшее испытание. Ты встретишься с человеком, который может стать верной опорой для наших дел, — уже понимая, что Богданко принял окончательное решение, Волцевич сходу начал действовать.
В Могилеве появился крайне интересный и более чем привлекательный персонаж для помощи в осуществлении плана по становлению «нового» Димитрия Иоанновича. Это был некий благородный господин с прозвищем Болотников [есть предпосылки утверждать, что Болотников мог встречаться с Лжедмитрием II в Могилеве].
Господин этот появился не так давно и не один, а в сопровождении двенадцати, как некоторые охальники веры окрестили, «апостолов». Все они были богато одеты, при оружии, которым владели очень искусно, что уже продемонстрировали, когда их хотели пограбить. Тогда никто из разбойников не остался живым и, напротив, были обобраны уже сами тати. Из этого следовало еще и то, что Болотников со товарищи не гнушался поживиться и чужим. Нет, шляхтичи так же могли кого пограбить, но то было, скорее, исключение. Тут же никакой утайки того, что разбойники были пограблены, не было, напротив, половина могилевских жидов знали, что есть некие господа, которые готовы недорого продать и оружие и даже драгоценности с тканями. Наверное, Болотников нашел и логово разбойничьей ватаги и пограбил и его, ибо еврейская община Могилева была крайне возбуждена торговыми операциями. А эта братия всегда старается торговать в тишине.
Появлялся вопрос: а действительно ли, в свете произошедшего, Болотникова можно называть господином? Да, безусловно, так как богатства, что были примечены людьми говорили о том, что этот господин имел очень внушительное состояние [пиратствуя на Средиземном море не один год, Болотников не мог быть бедняком, кроме того, в РИ у него были откуда-то деньги для найма аж десяти тысяч наемников].
— Все еще пьет хмельное? — спросил Зеляжницкий-Кобату у своего приятеля, когда портной Еся забрал новоиспеченного русского царя на снятие размеров для будущей одежды.
— Болотников тот? Да! Не просыхает, все клянет себя, что не успел в Москву, иначе он бы точно всех бояр порубил, но жизнь царю сохранил, — улыбнулся Волцевич.
— Я скажу ему, что царь жив и что он под нашей под охраной. Раскрою тайну великую, — улыбнулся Зеляжницкий-Кобату.
*………*………*
Село Ростиславе [совр. город Ясногорск Тульской области]
7 июня 1606 года
— Впереди заслон! — кричал еще издали голова казачьего разъезда.
— Прикажи всем стоять! — повелел я находящемуся рядом со мной, дворянину по фамилии Дворянинов.
Начали раздаваться команды и наши колоны замерли на месте.
— Емеля, скачи к Пузикову и скажи, кабы строил войско! — повелел я, убеждаясь, что никто особо не собирается готовиться к бою.
Да! Тут так не принято. Да! Построения длятся долго и это муторная работа, в чем я убедился уже когда стрельцы всего-то выстраивались в походные колоны. Но как же не готовиться к бою? Есть же опасность, что на нас налетит конница неприятеля, или те, кто нам… мне… противостоит уже исполчились, выстроились и двинутся на нас, неподготовленных.
Или я чего-то не понимаю, или тут явные недоработки. Скорее второе, так как самой логикой продиктовано: кричат, что впереди враг, начинай готовится к отражению атаки. Это уже после нужно будет разобраться: есть ли враг, как его много, готов ли неприятель к нападению и многое иное. Но сейчас следует быть готовым к любому развитию событий, прежде всего к обороне.
Позавчера у меня был бенефис. Да, скорее именно так, как это у актеров называется. Подобное наименование тому мероприятию, что я провернул более всего подходит по смыслам.
Были собраны все десятники, сотники, казачьи авторитеты. И я говорил. Укорял за то, что моя охрана не организована, ставил в упрек поведение, как казаков, так и стрельцов с теми боярскими детьми, что вернулись в Каширу. Называя всех своими подданными, я поставил вопрос о верности мне и крестоцеловании. И был проведен дополнительный обряд. Поведал я сказку и про то, как спасся, как меня разбудил колокольный звон еще до того, как в церкви пророка Ильи ударили первые колокола. Эта церковь была своеобразной «Авророй» для переворота 1917 года, но я проснулся ранее, следовательно , сама Богородица меня спасла и не дала свершиться злодеяниям.
Рассказывал я и о том, как меня хотел убить и даже ударил Дмитрий Иванович Шуйский, что это случилось в царских палатах, которые уже грабил этот злодей и брат нынешнего узурпатора. Красочно я описал, как убил Дмитрия Шуйского, когда тот уже насильничал мертвую мою горячо любимую жену.
Приводил я и разные подробности , были и те, кто это подтверждал. Притом, у тех немцев и трех оставшихся при мне людей Басманова не было особо, что мне возразить, так как я обильно смазывал фантазию теми фактами, которые имели место быть. Единственно, кто мог меня одёрнуть и сказать, что я привираю или лгу, это был командир наемников Гумберт. Но он только дополнял красок в мое устное царско-лживое творчество.
— Коли готовы вы положить животы за то, чтобы я, истинный царь, венчанный на царство в храме, возвернулся в Москву и правил по чести, уже более не привечая иноземцев, столь яро, как то было, но возвышая и вас, как верных моих людей, то будьте со мной! Нет, уходите. Но знайте, что когда верну я престол, то те, кто был супротив меня, отведают кары мои, — уже кричал я тогда, примечая, что услышан теми, что стояли предо мной. — И коли вы со мной, то волю мою исполнять неукоснительно! Будьте со мной!
