Генерал-адъютант его величества (СИ) - Леккор Михаил (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
— во-первых, сухое молоко. Вполне хорошая продукция, не страшащаяся транспортировки и переработки. Единственно, боится воды, но для этого у нас пока единственный выход — деревянные бочонки разного объема. От несколько ведер, до литра — два;
— Во-вторых, сгущенное молоко. Единственный, помимо молока, ингредиент — сахар, появился сейчас в большом количестве и дешево. Так что и сгущенное молоко можно производить много и не дорого;
— В-третьих, молочный шоколад и различные сладости на основе молока. А также меда и шоколада. Мда-с, с последним будет трудно. Какао сейчас уже получают, и, соответственно, шоколад производят, но мало и дорого. Ведь сам по себе, без добавок, шоколад чувствительно горек. Пожалуйста, сахар-то есть!
Вывод один — все возможное наличествует, надо только работать. Это, в свою очередь, подталкивает к возможному пути — поставить во главе шоколадного проекта разбитного и талантливого работника, не боящегося нового, и дать ему большие возможности. Кто? М-гм, Мищка с Урала! Переводить послов он смог хорошо, но ведь не одними переводами жив человек.
Ну и так далее… сладости в эту войну вряд ли много дадут, но, в принципе, через лет двадцать — тридцать, выгода проявится.
Он долго стоял, глядя на коров, занятый своими всеобъемлющими думами. Соседская буренка, любопытная, как все женщины, устала на него смотреть и протяжно промычала с вопросительными нотками, — мол, что с тобой?
Макурин на это только засмеялся, вытащил из кармана на этот случай сухарь, дал кусок. Корове этого хватило, а человек поспешил прочь. Не от коровы, к большим и трудным делам. Мастерская — прообраз завода пищепрома — у него уже есть, как и технологии сухого и сгущенного молока, так и сухого яичного порошка, но требовалось рассмотреть некоторые тонности, усложняющие продукцию при большом производстве.
Весь день только на это и ушел. Едва в вечернее время сумел заглянуть в деревообработанную мастерскую. Так несколько работников, не спеша, резали доски и обрабатывали их с помощью пара и горячей воды. Макурин нахмурился. Процесс ему нравился, совсем не нравился объем.
— Тебе не сообщали о росте продукции? — холодно спросил он заведующего, уже готового к пустой отмазке, — где твоя реакция на это, а, собака дранная?
Но у того не оказалось и ее. Он только мялся и что-то невнятно говорил о недостатке дерева и работников, испуганно косясь на помещика. Тот ведь, мало что читал гуманистическую литературу, так и запороть мог до смерти.
К счастью для крестьянина, Макурин сегодня очень устал и уже не мог ругать. Он только пригрозил ему:
— Через два дня сюда придут или я, или мой доверенный. Смотри у меня, если что не деется, одной поротой задницей не обойдешься.
И ушел. Некогда ему было, завтрашний день был последний в поместье, поскольку послезавтра он обязательно должен быть в Зимнем дворце, встретиться в очень короткой, но важной встрече с императором Николаем I, где тот даст им (ему и цесаревичу Александру) последние наставления. И потом они должны уехать. И так, наверное, опоздают к первым боям, что не важно, и к большому сражению, что весьма плохо.
А ведь он еще должен побывать у беременной жены, где получать наставления, хе-хе, от любимой, но капризной женщины. Когда успеет.
При таком недостатке времени, он только сумел глянуть насолонину и копчение, не только посмотреть, но и положить в рот кусочек мяса. Кажется, вкус нормальный. Хотя это ведь на третий день и на производстве. А что будет через месяц времени, и тысяч верст пути?
Но ему уже было некогда. Несколько часов бешенной скачки и он уже сидел у ног дорогой и милой Насти. На этот раз она не злилась. Ведь жена никак не ожидала мужа дома, зная, что император отправляет их на войну. А тут он будет у него целую ночь!
Но все-таки, главным образом, она не злилась на него из опасения разволновать слабую нервную систему ребенка. Макурин и это знал, правда, не от Насти. Вездесущая служанка Алена нечаянно услышала, читай, подслушала, как приходящий врач наставлял ее хозяйку, как беречь ребенка. Врач был весьма дорогой и важный, но Андрей Георгиевич был ему за эти поучения жены очень благодарен. Ведь вместо пяти-шести часов ругани и попреков не за что, он будет мило беседовать с женой и уверять ее, что она все равно красива и при том очень здорова к будущим родам.
То тоже не очень комильфо, но нервы все же бережет и тем и этим. Макурин погладил ее по руке, мягко пожурил ее за жалобу на здоровье. Интересно, а как в крестьянской семье мужья берегут своих жен? Там-то не только нет никакого лечения, но и отдыха у беременных нет. Всегда работают крестьянки, даже уже с большим животом.
А то вот высокопоставленной дворянке можно лежать на постели и капризничать почем зря, мучая окружающих.
— Дорогая, — дождавшись, пока Настя, наконец-то, замолчит, перебил Макурин, — ты не хочешь отужинать? Пора уже!
— Ах, я, наверное, такая глупая и жалкая, — слабо улыбнулась Настя, — впрочем, проси, лично я тоже хочу поесть.
Вот и еще два часа можно подержать время, а потом можно и спать. А завтра на войну, ура! Бедные турки, как они от нас отмучаются. А все от жен.
Впрочем, дергаться из-за жены во время ужина ему не пришлось. У Насти были рабочие руки, а с блюдами копошились две служанки под четким руководством Алены. Ему лишь приходилось сохранять милую улыбку и пару — другую раз самому «приглаживать» салфеткой лицо «бедной» жены.
Все остальное время Андрей Георгиевич лениво грыз ножку курицы и спасал жену от скуки. И ведь так все мужья обходятся в семейную пору. Только Алена радовала. Новобрачная тоже уже была беременной (сама сказала), но только от этого радовалась и веселилась. Но и она могла погоревать. Как же, у нее будет ребенок, и может сын! На что барин только укоризненно покачал головой.
— Алена, ты опять заставляешь меня, а в моем лице, и Бога работать на тебя! Смотри, если Бог не разгневается, то я сподоблю!
Глупая Аленка ничего не сказало, но выжидающе посмотрела на Макурина. Ее лицо так и говорило:
— Барин, ну дай Христа ради сына. Тебе ничто не стоит, а нам с мужем радость на всю жизнь.
На эту наглую, в общем-то, простьбишку Макурин не успел ответить. Бог на этот раз сам отреагировал. В зимнем небе грозно заворочал гром, словно предупреждая мелкую умишком женщину, что б больше не мешала Богу. А то!
В сумеречном небе проскользнула крупная молния, осветившая и без того светлую комнату. А следом прокатился мощный гром. Служанки, пронзительно завизжав, бросились под постель жены, Алена осталась на ногах, но так побледнела, что стало ясно — на этот раз испугалась и даже очень.
А жена Настя, внешне оставшись спокойной, так дрогнула рукой, что золотая чайная ложка, которой она копошилась во фруктовом салате, улетела в угол и не просто так, а в красный, под иконы.
Настя печально посмотрела на нарезанные фрукты. Это вкусное блюдо, якобы придуманное французским поваром Натиньи, хотя на самом деле предложено было попаданцем, ей очень нравилось. Поколебавшись, она рукойвзяла кусочек груши. Дома можно и не быть культурной. Обратилась к мужу:
— Дорогой, тебе не кажется, что Бог был очень разгневан? Как бы и нам не попало!
Настя тоже была весьма впечатлена, если не сказать испугана. Тут император разозлится, вся Россия дрожит, а как Бог?
— Да уж, — буркнул Макурин. Обратился к Алене строго: — ну, что задумалась? Бегом подбирать ложку и тщательно ее мыть. А потом будем наказывать!
Крепостная служанка — иногда меньше, чем собачонка. Ее хоть барыня иной раз любит. Алена печально, но быстро пришла к золотой ложке. Она и так виновата, а тут еще добавят! Пришла к столу, аккуратно положила вымытую ложку:
— Барин, а можно мне платье снять, очень ладная-то одежка, порвется ведь!
Андрей Георгиевич мысленно хмыкнул. С одной стороны, да, платье, перешитое из старого наряда Насти на свадьбу Аленки и носимое иногда по ее просьбе, было очень даже великолепным. Если Алену сейчас нещадно выпороть, то и платье порвется.
