Попаданец в себя, 1970 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич (читаем книги txt) 📗
Кто-то дернул меня за рукав энцефалитки. Я оторвался от клавиш печатной машинки «Эрика» (прозу я пишу сразу для издательства, а стихи – рукой, пером) и посмотрел на наглую белку, избаловал я её вкусным печеньем.
Глава 35
По первой пороше добрый охотник с мелкашкой и лайкой идет белковать. А у меня ни ружья, ни желания кого-либо убивать зазря. Тем более – бельчат, которые давно хозяевами себя чувствуют на моем стойбище!
Но зима вскоре вступит в полную силу, а у меня нет удобного туалета. Конечно, в холода я жопу морозит по кустам не буду, в ведро оправлюсь, но хоть яму поглубже для отходов вырыть надо, метра на три. А весной поставлю там и туалет, будку с дыркой в полу.
Так что нынче я – крот, со штыковой лопатой!
В земле порылся, сготовил завтрак: разогрел перловую кашу с белыми грибами. Грибы в этой тайге замечательные: грузди для засола небольшими кадками: маслята для жарёхи и посола маленьких прямо в бутылке, тех кто пролезет: лисички, их просто посыпьте слоями крупной солью и смородиновым листом проложите – зимой лисички под беленькую очень хороши. Ну и белые, царь гриб и на жарехи, и на засолку, да и сушеный хорош. Не все лесные люди грибы едят, некоторые По-старинке считают гриб баловством, сорной едой. Им медвежатину подавай или нежную кабаргу, в коей и польза, и вкус. В каждой лесной животине и польза, и вкус – сила для человека. У медведя желчный пузырь вырезают, сушат – зело хорош в настое, да и бабам от бесплодия помогает. У кабарги – струна, секреция железы, расположенной под животом самцов небольшого клыкастого оленя. Эта железа, размером с куриное яйцо, содержит густое вещество с резким специфическим запахом – мускус. В народе считают, что это средство способно продлить жизнь и этому есть научное подтверждение. В струе содержатся компоненты, влияющие на продуктивность стволовых клеток костного мозга. Они руководствуют процессом кровообразования, и усиление данного действия народным средством позволяет побеждать серьезные заражения крови, справляться с сильными физическими и умственными нагрузками, а также ослабленным иммунитетом.
Про каждого зверя, про каждое растение в тайге расскажет любой шаман, а не только мой учитель – многажды живущий. И все лечебное! Элеутерококк, рододендрон Адамса, Шиповник, Зверобой – природный антидепрессант. Золотой корень, брось его на пару часов в термос с горячей водой, добавь иван-чай… В отличие от кофе он не вызывает повышенное биение сердца и суету внутри.
Все приспособлено для жизни, взаимополезно и дружелюбно. Наверное, те же условия и взаимовыгода создана и для Африканцев, и для людей в вечных снегах, и в вечных пустынях. Не так щедро и богато, как у нас в Сибири, в тайге, но несомненно создано и присутствует. Живи и радуйся. Нет, не живется спокойно двуногим полуразумным, ужаленным корыстью и завистью!
Что-то каша меня на грустные мысли навела. Ничего, сейчас чайку земляничного с березовой чагой тяпну да и пойду в зимовье на машинке строчить, героя своего по Земному шарику проводить. Конечно, в СССР вряд ли опубликуют, но этому СССР всего ничего осталось, меньше 20 лет.
Еще меня удручает, что Шамана не расспросил. Ни из какого он времени, ни сколько в этом живет? И вообще – кто он был, прежде чем пуститься в странствие сознания?
Вчера у меня забавный случай был, полностью проявивший мощь Древнего языка. У ручья на меня вышли парочка беглых зека, что в Сибири достаточно привычное дело. Тут в деревнях до сих пор по зимнему времени на завалинку покушать возможному беглецу узелок кладут на ночь. Места издавна каторжанские. Но эта парочка из беспредельщиков, сразу денег потребовала, ружье и еды. А я на них гаркнул беззвучно, пра-речью возмутился и гнев свой обозначил. Один помер, сердце слабое оказалось. Второй просто обмер. Когда очнулся, я заставил его товарища похоронить и припас на дорогу дал, не сужу я осужденных, не мое дело.
В прошлой жизни это происшествие заняло бы две главы – минимум. А нынче, со знанием Древних, как бы чихнул, одна жизнь улетела, вторая побрела в никуда.
Помнится в детстве сидели мы с пацанами в дворовой беседке на детской площадке. И вдруг увидели, как к нам направлялось совершенно невообразимое существо, больше похожее на медведя, чем на человека. Почти двухметрового роста, в рванном комбинезоне, босиком. Из-под спутанных волос, падавших до плеч и до груди, поблескивали маленькие, какие-то желтовато-красные глазки.
– Не бойтесь, пацаны, – сказало существо тоненьким голоском.
Этот голосок, напоминающий кукольный, нас слегка успокоил. Мы подумали, что это какой-то, еще неизвестный нам, псих. Психов в нашем районе жило два и оба были безобидными. Первый – Вовка Хрущев, был маленький и все время пьяный. Днем он просил милостыню на паперти в центральной церкви, а вечерами бродил где попало и всем читал наизусть отрывки библии. Он почему-то считал себя половым гигантом, и все угрожал, будто изнасилует кого-нибудь из мальчишек. С похмелья он, наоборот, просил изнасиловать его, спускал холщовые штаны и демонстрировал прыщавую, тощую задницу. Но в целом, Хрущев был вполне безобидным психом, так как дальше разговоров никогда не заходил.
Второй, чистенький, весь какой-то выглаженный, старичок с аккуратно расчесанной бородкой, воображал себя регулировщиком. Он целыми днями стоял на перекрестках и указывал машинам, куда ехать. У него был самодельный жезл, покрашенный, как у милиционеров, вот только речь его никто не понимал, так как его слова состояли всего из нескольких, одинаковых звуков. Так обычно пытаются «говорить» глухонемые.
Здоровяк прошел в беседку и сел на пол, выставив черные, широкие ступни с крепкими, желтыми ногтями. Сидя на полу, он был вровень с нами, хотя мы сидели на скамейке.
Валька вспомнил, что он командир, и строго спросил:
– Чего надо-то?
– У меня деньги есть, – пропищал мужик.
Он засунул здоровую, как лопата, руку в карман, извернулся, нашарил там, вытащил тридцатирублевку, протянул Вальке. – Пацан, сходи, купи мне коньяк с двумя костями, а на сдачу – себе, что хочешь.
Коньяком называлась гомыра, денатурированный спирт, который продавался в керосиновых лавках и стоил 18 рублей. На бутылках с гомырой изображали череп с костями, как на электробудках. Его покупали те, у кого были не керогазы, а примусы, а некоторые мужики предпочитали денатурат сучку – водке за 23 рубля 50 копеек. У меня дома для доктора Дубовика покупали водку столичную, за тридцать рублей семьдесят копеек, это считалось дорого.
Валька мгновенно схватил денежку, мигнул Новожилову и слинял. Он, признаться, был скуповат, но в данной ситуации никто не сомневался, что Валька ни копейки не зажилит: общак – дело святое.
– А ты, – блеснул мужик на меня своими странными глазами из-за завесы волос, – сынок, закусь бы организовал. Сможешь?
Глава 36
– А ты, – блеснул мужик на меня своими странными глазами из-за завесы волос, – сынок, закусь бы организовал. Сможешь?
Я весьма сомневался в своих возможностях на этот счет. Кухня была абсолютной маминой вотчиной и посторонние там не приветствовались. Но и отказаться было нельзя. Поэтому я поступил прямолинейно – сбегал домой, выпросил у мамы пару бутербродов с собой («Не буду же я один есть, а пацаны смотреть!» «Сядь за стол и поешь, как человек!» «Ну, мы там играем, я пропущу!» «Сколько раз я тебе говорила, что на ходу есть нельзя» Ну, мам, меня же ждут!» «Чтоб в последний раз, и не ешь на ходу!»), мигом прибежал обратно и выложил их перед мужиком.
Тут и Валька вернулся. Кроме гомыры, он принес кулек ирисок, кулек кедровых орех, две бутылки сладкого напитка «Крем-сода», четыре папиросины «Север» и здоровый кусок серы – сибирской жвачки из смолы сосновых деревьев.
