Сержантиха (СИ) - Воцензук Александр (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗
– Сказано же заня…
Парочка повернулась в мою сторону и замерла в изумлении. Надо было видеть у них лица. Ясно, пока мое тело находилось в коме, эти двое, похоже, нашли общие позиции в одном и том же вопросе. Я нагло взял Серегину полную чашку чая, демонстративно сделал глоток, поморщился.
– М – да -а. Ну, и, гадость же этот ваш чай в пакетиках. Нет бы, по человечески заварить, классически, в фарфоровом чайнике. Добавить для аромата липового цвета, настоять потом на самоваре. Да -а. Продолжаем разговор. Не ожидали? Думали, я худой, бледный и немощный продолжаю валяться в больнице? Занял очередь в холодильную камеру морга? Записался на стол к патологоанатому? Стыдно, товарищи. За спиной еще не погребенного тела заниматься шалостями, от которых могут быть и дети.
– Ы-ы, у-у, э -э, мэ – э, – минуту мямлили мои пунцовые визави, не зная, что ответить.
– Изумительно. Зачет по первичному знанию алфавита вы сдали успешно. Переходим к изучению слогов и простейших предложений.
– Но, ты, же был в коме? – Наконец произнесли они хором.
– Мы этого не отрицаем. Был. – я опять отхлебнул из чашечки и поморщился, – И все же опомнитесь. Куда вы катитесь? Большая часть жизни прожита! Что вас ждет без семьи и детей? Думаете самое главное в этом мире секс? Опомнитесь. Вот вам мой совет. – А все же здорово, когда в памяти намертво закрепились кадры из любимых фильмов. Похоже, парочка до сих пор не въезжает в мой варварский юмор начинающего идиота.
– Мы, это, пожениться решили, – выдавил Сергей, не смотря мне в глаза.
– Да, у нас все серьезно…- пискнула Ленка.
– Так и женись, хороняка. Только на свадьбу старого коматозника не забудьте пригласить. Мы не против.
Серега и Ленка улыбнулись, облегченно вздохнули. Теперь наш разговор пошел в легкой непринужденной обстановке. Признались, что впервые встретились у больнице на смотринах моей туши. Как они меня заверили, полюбили друг друга сразу и до первой семейной ссоры. Я только рад союзу влюбленных сердец, и прощаю им все мои долги. Как говорится, согласно суровому законы матери природы размножайтесь, почкуйтесь, клонируйтесь и делитесь. Пусть кому – то в этом мире будет лучше, чем мне. Я простился с парочкой и опять начал бродить по вечернему городу. Честно говоря, я был рад, что этот груз с моей души упал сам собой. Проходя мимо сквера, услышал возмущенный женский голос, возню. Похоже, сегодня меня ждут приключения. У дороги стояла машина и два типа перегородили дорогу молодой женщине. Похоже, что она отказывалась с ними ехать. Разумеется, ни одна уважающая себя дама вечером не будет кататься с неандертальцами. Придется вмешаться в частную жизнь этих особей.
– По моему, фройлен с вами ехать не желает.
– Хади отсюда, да? Это мой невест, понял, да?
– Я не невеста! Отпустите меня! – возмутилась девушка.
– Ага, все признаки лишения свободы гражданки Российской Федерации. За это деяние наказание до восьми лет. Милости просим к нам на Колыму! Чистый здоровый воздух, неиспорченная экология, дружный коллектив единомышленников.
– Ты рюсский язык понимаешь? Иди отсюда.
– Уверен, что русский я знаю лучше тебя…
Дальше все было просто. Даже примитивно. Против выпускницы, то есть выпускника особой школы НКВД у палеоантропов не было никаких шансов. Еще двое сидело в машине. Даже попытка применить травматическое оружие им не помогла. Все четверо остались отдыхать у колес своего огромного внедорожника. ОСНАЗ все таки – сила!
Я схватил девчонку за руку и потащил за собой.
– А теперь быстро покидаем место боя. Не хочу сидеть в тюрьме, как экстремист по статье два восемь два. А постарайтесь впредь быть осторожнее.
– Это все Махмуд. Он давно мне проходу не дает, – затараторила девушка, – мы на одном факультете учимся.
У нас больше половины студентов на коммерческой основе. У него родители очень богатые и влиятельные.
– Я так понимаю, он вас хотел пригласить в ночной клуб, а вы отказались?
– Да, так и было. А, вы, откуда знаете?
– Догадался. Интуиция. Огромный жизненный опыт.
Я проводил девушку до автобусной остановки, посоветовал одной на улице в ночное время не ходить. Когда дверь в салон захлопнулась, запоздало подумал, что даже имя не узнал. А, впрочем, какое это имеет значение. Не до этого мне теперь. Через десять минут я уже забыл об этом небольшом приключении, и опять погрузился в пучину своих воспоминаний. На войну попасть легко, а, вот только уйти сложно. Не отпускает проклятая. Снова я уносился в сорок первый год к Лельке. А ведь вначале мечтал до Берлина дойти и оставить на Рейхстаге нашу с ней подпись – «Развалинами удовлетворены. Мы».
Теоретически я был настоящим ветераном Великой Отечественной войны. Правда, удалось провоевать всего четыре месяца. Не так много. Но это были самые страшные дни войны. Ведь умом понимаю, что мы победили. А на душе было погано. Да, если признаться, это не я воевал, а Лелька, молоденькая девчонка. А я кто? Подселенец. Удивительно, меня тянуло в то страшное военное время. Я прикипел к нему. К людям той поры. Мне казалось, что они были лучше нас потомков. Светлее. Чище. Искреннее. Понимаю, что и подонков хватало.
Сколько раз на войне с ними встречался. Но даже они своей мерзостью только больше подчеркивали величие честных людей. Тогда я ощущал, чуть ли не физически, объединяющее начало. Негодяи просто боялись открыто демонстрировать свою скотскую сущность. А сегодня этим уже гордятся. По всем телевизионным каналам мерзость напоказ. Ни стыда, ни страха, ни совести. Поэтому у меня появилось особое чувство благодарности к ветеранам, которые доживали последние дни. Я старательно вглядывался в их лица, прислушивался к разговорам, надеясь встретить знакомых из той эпохи. Но, увы. Поколение гламура вообще на них внимания не обращало. Только что передо мной две старушки выходили из магазина, а свора молодых людей пронеслась мимо них, чуть ли не сбив с ног. Я открыл им дверь, старушки вышли. Я уже сделал несколько шагов, как услышал тихий голос.
– Спасибо, товарищ сержантиха!
– Лелька!!!
Я держал в своих ладонях морщинистую Лелькину руку, нежно целовал пальцы и плакал. Вот уже целый час мы сидели в Лелькиной квартире и молчали. Лишь слезы лились ручьем. Все было понятно нам и без слов. Если бы я проходил по улице, ее бы ни за что не узнал. Но чем больше я приглядывался к сморщенному лицу, тем четче проступали прежние черты молоденькой девчонки. По крайней мере, такой или таким, я запомнил себя в зеркале.
– Ты на меня не смотри. Я стала страшной, противной и беззубой старухой. Предупреждаю сразу, и характер за многие годы лучше не стал, – наконец смогла сказать она, – и обращайся ко мне, как прежде, безо всяких скидок на возраст. А то прибью.
– Кто бы сомневался. Ты нисколько не изменилась. Подумаешь, пару морщин добавилось. Волосы чуть побелели. А самое главное, я не вижу перед собой старушки.
