Полудержавный властелин (СИ) - Соболев Николай Алексеевич (книги без сокращений .txt, .fb2) 📗
Так что обошлись травяными взварами, медом и прочими не слишком радикальными средствами, на третий день жар спал. Но Юрка все равно капризничал, да так, что Маша сорвалась на меня за то, что я ей не даю срываться на окружающих и выперла из терема — типа если сам не можешь сына успокоить, так не мотайся под ногами. И я отправился на Яузу, реализовать одну идейку насчет успокоения сына, да и тише там, несмотря на бумканье молотов.
Ехать от загородного двора до Яузы — минут десять неспешным шагом, все рядом, все мастера под рукой, потому я с помощью Збынека сыскал резчика. Збынек нынче большой начальник, отвечает за весь пушечный двор: смотрел я на него, смотрел, кое-чему подучил, дал в помощь парня, закончившего Спас-Андрониковскую школу, да и назначил директором. К жуткой обиде Кассиодора, кстати — ровно до тех пор, как не объяснил ему, что он становится «директором по науке» и никакие новые эксперименты без его визы делать нельзя. Тут уже насупился Збынек, пришлось растолковать, что, по сути, ничего не меняется, просто теперь над ними нет надзирателей, кроме меня.
— Так это ж, — подергал себя за бороду, в которой уже появились седые волосы, Кассиодор, — диархия, двуначалие. Сложно будет.
— Несовладаем, — поддержал своего коллегу-оппонента Збынек.
— Чего это? Мы вот вдвоем с братом Дмитрием княжеством управляем, так и вы, небось, не глупее.
Гении мои поджали губы и промолчали, зуб даю, подумали, что они-то уж всяко умнее — князья да короли горазды лишь народ обдирать да воевать, а Збынек с Кассиодором технику вперед двигают. Отчасти они правы, но общество на нынешней стадии требует жесткого управления, до того идеала, когда ученых будут ценить больше, чем политиков, еще не одна сотня лет.
В эдаком безнадзорном состоянии механики уже выдали на-гора несколько полезных вещей: прообраз карабина или езжей пищали, как ее величал Кассиодор. Збынек же, всегда имевший свое мнение, называл ее пищалью завесной. У этого легкого мушкета, помимо ранее придуманного замка, еще и ствол сваривали из навитой на оправку ленты, полнейший хай-тек по нынешним временам, правда, пока неприлично дорогой. Предполагалось, что этой стрелядлой вооружат конных воинов и для перевозки к ложу присобачили ремень, на котором ее можно закидывать за спину.
— Всадникам дали попробовать? Что говорят, удобно ли?
Оба изобретателя помрачнели.
— При скачке колотит по спине, как не утягивай.
— И достать сзаду негодне.
— Тогда так, — вспомнил я вестерны, где ковбои таскали свои винчестеры в седельных кобурах, — сделайте под нее какой тул или колчан, чтобы к седлу крепился. И снова спытайте.
— Да этим криворуким только дай, — проворчал Кассиодор, — не потеряют, так сломают.
— Ано, ано, — в кои-то веки согласился с ним чех.
— Так саму пищаль не давайте.
— Это как???
— Вырежьте из дерева ее подобие в размер, вот с ним пусть и пробуют.
— Так деревяшка легче пищали! — возразил грек.
— А вы грузики навесьте или свинца внутрь залейте.
Механики переглянулись, и я воочию увидел, как у них в головах побежала мысль. Даст бог, доделают, лишь бы не в ущерб другим проектам. Впрочем, не столь давно они получили от меня предметный урок на этот счет: после трехмесячных мучений по разработке самопрялки с приводным колесом, я малость озверел (что там придумывать-то?) и выдернул на Пушечный двор в качестве консультанта золотошвейку Анну из Вожиц, отпросив ее у Маши. И Анна довольно быстро разобъяснила Винтику и Шпунтику, как там все устроено — в Чехии такие прялки давно в ходу. Ну и наградил я за разработку Анну, а не этих двоих. И еще добавил, что от прялки нам пользы выйдет больше, чем от пищали. Вот ныне они и старались в первую очередь над механизацией обработки шерсти: мойки, трепания, чесания, прядения, снования, валяния и так далее. Задача-то эта вполне стратегическая, если мы сумеем обрабатывать большие объемы шерсти, то привяжем к себе кочевников получше иного аркана. У них овцы, у нас обработка, у Европы рынок, который мы тупо возьмем демпингом — по всем прикидкам наша цена выйдет в два, а то и в три раза ниже. Ну да, качество тоже поначалу предполагается не ахти, но ничто ведь не мешает одновременно учиться, повышать класс и давить конкурентов. Англия же поднялась на шерсти, что мешает нам подняться на сукне? Не говоря уж о том, чтобы своих одеть — в однорядки, кафтаны, бушлаты или что там еще.
А как разберутся с шерстяным делом, у меня для них новая задача есть — канатные мастерские. Так-то мы веревки да бечеву смоленую поставляем и мореплаватели балтийские не нахвалятся, но мануфактурное производство во-первых, удешевит товар, во-вторых, позволит отказаться от экспорта сырой пеньки, а в-третьих, даст возможность стать полными монополистами.
Если еще и с пиломатериалами все выгорит, то Великое княжество Московское получит шанс взять Европу на короткий торговый поводок — доски, сукно, поташ, деготь… Тут ведь русский газ на американский сжиженный не заменишь, нет еще никакой Америки, а даже когда и откроют — ну лет за сто вырастят конкурента по мехам, так за это время, если мы правильно фундамент заложим, в стране еще чего придумают. Как там у Пушкина, «и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет»? Вот-вот, глядишь, и перетянем изрядную долю золота из Нового Света на себя.
На Пушечном дворе, где гулко бухал водяной молот и звенели молоточки поменьше, резко пахло окалиной и дымом. Только что закончили отливать колокол для новопостроенного Благовещенского собора в Кремле и мастера ждали, пока отливка остынет. Этим-то я и воспользовался.
— Размером полпяди, со щитом и мечом, в шлеме, сможешь образ воина вырезать? — я кривенько набросал на песке желаемое.
— Чего ж не смочь, княже, сможем, — улыбнулся главный резчик, — и посложнее резали.
— Сделаешь с образа опоку, — обратился я уже к старшему литейщику, — отольешь из олова десяток.
— Дык эта, — попытался возразить умелец, твердо зная, что за пустой расход олова с него спросят.
— Знаю, олово отпишу на свой обиход, тебе вины не будет, — успокоил я его. — А как остынет, хорошо бы покрасить.
— Ну, это в иконописную надо…
— Вот в Спас-Андроник и снесите, скажите, я приказал. И чтоб быстро! Одна нога здесь, другая там!
Из царства меди, олова и железа я добрался туда, где пахло свежим деревом, на высоких, в полтора роста человека козлах лежали бревна и их терли пятью пилами на доски. Самая настоящая лесопилка, только пока не механическая и всего лишь однорядная — один терщик наверху, второй внизу, посередине пила «Дружба-2». Нижний, знамо дело, весь в опилках и все время косил глазом туда, где помощники Збынека и Кассиодора в который раз пытались запустить лесопилку от водяного привода. Терщиками распускать бревно по-любому дешевле, но это если одно полотно. А если поставить несколько, то терщикам и не угнаться — такие здоровые мужики, чтобы могли дергать сразу пять-шесть пил, попросту не родятся. Поэтому медленно, постепенно, с пробами и ошибками, сломав уже четыре полотна, дошли до синхронизации подачи с ходом пилы. Раньше-то мужики бревно толкали и пилу клинило, а нынче уже седьмой или восьмой пуск с механическим транспортером. И пока двадцать раз без сучка и задоринки (порой и в буквальном смысле) не отработают, установку второго полотна я запретил. Потом еще двадцать — и третье можно добавить. И все до мелочей записывать — как работало, что пилили, где затык, почему сломалось и ты ды.
Ну вот, теперь по мостику через Яузу и в монастырь, есть там одна очень важная встреча.
В задних кельях Спас-Андрониковой обители ждал меня худой и перекошенный на левый бок монашек в простой домотканой рясе, перебирая разложенные на столе свитки и листы. У него за спиной сидел молчаливый помощник.
— Княже, — при моем появлении он попытался подняться, но сел обратно, стоило мне замахать руками.
Монашек подождал, пока я устроюсь за столом, подумал, и все-таки спросил:
