"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир (бесплатные версии книг .TXT, .FB2) 📗
Разумеется, я бы предпочел иметь французские Renault FT-17, да еще и собственной российской сборки, но до этого было еще очень далеко. Впрочем, насколько я знал, мсье Луи Рено уже сошел на берег в Романове-на-Мурмане, так что в ближайшие дни я планировал устроить аудиенцию и ему. Тем более что перспективы у фирмы «Рено» во Франции достаточно туманны, как, впрочем, и у самой Франции. Согласно имеющимся сведениям, мсье Рено сейчас подыскивает страну, куда он перенесет головной офис и основное производство. На рассмотрении США, Британия, Италия, Испания и Россия. В первых двух слишком велика конкуренция, хотя и больше перспективы. Да и объем рынка существенно больше, чем в России. Но мы поговорим. Быть может, и найдем точки соприкосновения. Как минимум я хочу получить на Сормовском заводе линию по производству «Рено-Эф-Тэ-17» с производительностью хотя бы полсотни танков в месяц. Нам две-три сотни танков к летней кампании 1918 года были бы очень кстати.
Помимо броневездеходов «Джеффери-Поплавко», Ижорский завод наконец-то довел до плановых объемов выпуск броневиков «Фиат-Ижорский». Теперь из цехов завода выпускалось по пять легких пулеметных бронеавтомобилей в неделю с определенной перспективой увеличения объемов производства. Визит синьора Аньелли внушал оптимизм и в этом вопросе, поскольку были подписаны дополнительные контракты не только на поставку шасси из Италии и с одного из заводов фирмы «Фиат» в США, но и закладывал определенные перспективы на налаживание такого лицензионного производства непосредственно в России.
Вообще же отчет Министерства вооружений радовал. Наконец-то появилось ощущение того, что к делу подошли всерьез и мы к следующему лету сможем насытить армию современным вооружением.
Путиловский завод запустил в серию упомянутый полугусеничный бронеавтомобиль «Остин-Кегресс», созданный на базе броневика «Остин-Путиловец». Обуховский завод также спешно перестраивал производство, адаптируя прекрасно зарекомендовавший себя пушечно-пулемётный бронеавтомобиль Былинского под шасси «Фиат», поскольку оригинальные шасси фирмы «Мерседес» были нам, по понятным причинам, недоступны.
Так что армия потихоньку насыщалась техникой, причем, что важно, техникой подвижной, дающей возможность проводить серьезные операции за счет огня и маневра. Да, до уровня блицкрига нам еще далеко, уровень технического развития пока не позволяет танковым клиньям «взрезать Европу», но если до стратегов этого времени только-только начало доходить ощущение необходимости разработки концепции такого образа ведения военных действий, на основе боевого опыта, то у меня с этим уже все было в порядке, и ждать два десятка лет мне совершенно нет необходимости.
К тому же я сейчас попал в уникальную ситуацию, поскольку уже имею понимание и опыт маневренной войны моторов и концепцию глубоких операций, а уровень технического развития нынешней эпохи позволяет использовать кавалерию в сочетании с бронетехникой. И если через двадцать лет атака польских улан на германские танки будет восприниматься с иронией, то в этом времени взаимодействие бронетехники и кавалерии выглядит весьма многообещающим. Там, где нужна мощь и броня – помогут машины, а там, где не хватит дальности их действия, в дело вступит кавалерия.
И где-то там, в степях Малороссии, гарцевал сейчас генерал империи Брусилов, создавая Первую конную армию, которая должна сказать свое весомое слово в этой войне. И готовились к боям тачанки – новое слово в тактике боя, с которым здесь еще не знакомы.
Вообще, технически и организационно Русская императорская армия уже вполне могла воевать. Техническое оснащение более-менее подтянули, снарядов и патронов накопили, пулеметов все еще остро не хватает, но поставки от союзников идут. Так в этом году из США и Британии поступило двенадцать тысяч пулеметов «Льюис», десять тысяч американских пулеметов «Кольт-Браунинг», да еще и из Франции успели поставить пять тысяч пулеметов системы Шоша и две тысячи системы Гочкиса. Плюс имелись пулеметы системы Максима производства Тульского оружейного завода. Плюс в этом месяце наконец-то заработало производство пулеметов «Мадсен» на заводе Первого русского акционерного общества ружейных и пулемётных заводов в Коврове, и теперь наша армия должна получать по пятнадцать тысяч таких пулеметов в год. И именно их я собирался устанавливать на мотоциклы с колясками, поскольку применение там значительно более габаритного и тяжелого пулемета системы Максима для меня, со всей очевидностью, было баловством. Кроме того, ручные пулеметы требовала кавалерия.
Разумеется, износ пулеметов большой, они имеют свойство ломаться, и войскам постоянно требуются все новые и новые партии оружия даже в мирное время, что уж говорить про войну. Благо в этом году особых боевых действий не велось и в дивизиях, и на складах, успели поднакопить какое-то количество этих смертоносных машинок. В целом армия сейчас имеет около тридцати пяти тысяч пулеметов, причем большая часть из них были именно ручными. Этого, конечно, мало, поскольку войска требуют сто тысяч единиц этого оружия. Но, как говорится, мы работаем над этим. Но в любом случае это лучше, чем было в начале войны, когда русская армия имела пулеметов на порядок меньше.
Более того, Маниковский с Вановским не подвели, и армия все же получит на вооружение автомат Федорова, производство которого таки наладили на Сестрорецком оружейном заводе. Много-мало, но по десять тысяч единиц в месяц с 1 июня начали отгружаться в войска. Думается, что Первой конной армии он окажется не лишним.
Армия перевооружалась, армия менялась, армия становилась реальной грозной силой. Осталось мелочь – чтобы эта армия вообще захотела воевать.
США. НЬЮ-ЙОРК.
24 июня (7 июля) 1917 года
Инженер Маршин, сменивший военную форму на очень приличный цивильный костюм, всматривался в туман, застилавший нью-йоркскую бухту. Вот проплыла мимо громада статуи Свободы, вот проступили сквозь мглу громады небоскребов, причудливо громоздящихся вдоль недалекого уже берега. Судно медленно подходило к причалу, то и дело обмениваясь гудками с невидимыми коллегами.
Плавание прошло нервно. И команда, и пассажиры опасались германских подводных лодок, слухи о которых были главными темами разговоров и в порту, и, естественно, на самом судне. И пусть корабль был американским, но кто мог быть уверенным в том, что это остановит немцев? Да и банальных ошибок нельзя было исключать, все же плавание проходило в зоне активной морской войны и Германия делала все для того, чтобы прервать снабжение Великобритании, для чего топила все суда, какие только могла. Нередко под это дело попадали и транспорты нейтральных стран. Случались даже атаки и на нейтральные суда.
Вот и причал. Лайнер пришвартовался, и пассажиры направились к трапам. Делегацию из России встречал сам посол империи в США гофмейстер Бахметев.
– Рад приветствовать вас в Америке, господа! Вы прямо, как говорится, с корабля на бал!
Руководитель прибывшей делегации насторожился.
– Что-то случилось, Георгий Петрович?
Бахметев кивнул.
– Случилось, Силуан Фемистоклович, случилось. Только что Конгресс, в ответ на запрос президента Вильсона, проголосовал за вступление США в войну на стороне Антанты.
Балдин снял шляпу и перекрестился.
– Слава тебе, Господи!
Глава XV
Император мира
МОСКВА. 25 июня (8 июля) 1917 года
Представительский «Руссо-Балт» в сопровождении автомобиля охраны выехал из ворот Министерства информации и покатил по Тверской. В который раз Борис Алексеевич поймал себя на том, что в нахождении учреждения в таком респектабельном месте, каким было пересечение Тверской и Бульварного кольца, есть и свои минусы. В частности, ввиду постоянной необходимости продираться сквозь переполненные транспортом улицы, а в этом не было и не могло быть ничего хорошего. Не перекрывать же движение всякий раз, когда едет какой-нибудь министр? Тем более что даже сам государь император старается не злоупотреблять этим, избегая появляться в Кремле без особой на то необходимости. Но, с другой стороны, с минусами нужно было мириться хотя бы по той причине, что не было более короткого пути к Петровскому путевому дворцу, располагавшемуся как раз на выезде из столицы, на Петроградском шоссе, прямо вытекавшем за Камер-Коллежским валом из Тверской-Ямской. Так что ничего тут не попишешь…
