Para bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Реформа прошла.
И теперь настал следующий этап трансформации — избрание генерального секретаря. И получалось, что волей-неволей Фрунзе пришел к тому, от чего хотел избавиться. Ведь в 1930-е годы Иосиф Сталин сумел фактически утвердить в Союзе выборную абсолютную монархию, при которой генеральный секретарь партии обладал, по сути, неограниченной властью. Что и сохранялось до последнего вздоха СССР. Теперь же, в ходе реформ, укрепляющих государство, Фрунзе умудрился сделать тоже самое. Да, удалось избавиться от теократической природы этой фактической монархии. Но не от нее самой[2]. Из-за чего Михаил Васильевич невольно и не раз вспоминал шутку Черномырдина о том, что какую бы партию мы не строили — всегда получали вариант КПСС…
Фрунзе нервно хмыкнул.
Никогда бы там, в прошлой жизни, он не подумал о том, куда заведет его судьба…
Наконец Молотов закончился.
Выслушал аплодисменты. И вернулся на свое место.
Настал через Михаилу Васильевичу идти к трибуне. Последним. Очень не хотелось, потому как его текущее положение вполне устраивало. Неформальный лидер, держащий основной массив власти в духе этакого сёгуна. Но чем он в этом плане лучше Сталина, придумавшего для себя модель, при которой фактически руководил он, а отвечали его решения другие?..
Вышел.
Немного помолчал, наблюдая за залом.
Три сотни депутатов и еще столько же иных — наблюдателей, гостей и журналистов. Все ждали. Все смотрели на него. Щелкали фотоаппараты. Трещали кинокамеры, снимающее происходящее действо…
— Товарищи… — начал Фрунзе. — Вы знаете, что я до последнего сопротивлялся, не желая выставлять свою кандидатуру. И без меня хватает достойных. Куда более достойных, чем я. Но раз уж так сложилось, что попробую.
Зачем нужно правительство? Любое.
Целей и задач у него обычно — вагон и маленькая тележка. Но главное — это люди. Их безопасность и благополучие. Вот альфа и омега труда любого правительства. Вот вокруг всего все крутится. Ибо те правительства, что увлекаются иным — падают. Пусть и не сразу. Ввергая народы, доверившиеся им, тяжелой разрухе и великим страданиям.
Я за это стоял и стоять буду.
И смею надеяться, что именно этот подход позволил в минувшем году, наконец-то, поднять уровень жизни рабочих выше по сравнению с тем, который был до 1913 года. Трагедия Мировой войны, преступно начатой финансовым интернационалом, перетекла в нашей стране в три революции и катастрофу Гражданской войны, что не оставила камня на камне в России. Огромные людские потери. Разрушенная инфраструктура. Утрата массы наиболее квалифицированных специалистов. Наша страна оказалась у разбитого корыта, отброшенная на многие десятилетия назад в хозяйственном отношении. Но в прошлом году — чудо — мы смогли вывести уровень жизни простых граждан более высокий или сопоставимый, чем при царе. Сократив таким образом откат до каких пятнадцать лет. И чтобы компенсировать его потребуется много тяжелого, напряженного труда.
Многие отрасли производства до сих пор не восстановлены.
Утрачены некоторые важные территории.
Упущено время, в этой конкурентной гонке с другими державами.
Но мы справляемся. Мы идем верной дорогой. И несмотря ни на что справляемся благодаря более гибкой и находчивой мысли, поиска нестандартных решений, личной самоотверженности и учебы, учебы и еще раз учебы. Мы учимся сейчас с отчаянием обреченных. Так жадно рвемся к знаниям, как только Петр Великий рвался. И это стало приносить свои плоды.
Уровень жизни начал динамично расти, а народное хозяйство развиваться.
Более того — к нам потянулась иммиграция. И не из слабо развитых регионов планеты, а наоборот — из самых передовых. Из Германии, из США, из прочих держав Запада. Причем, помимо наших старых эмигрантов, что бежали еще со времен царя из наших земель или сразу после революций, к нам потянулись и иностранцы. И не просто пожить, а службу служить и дела делать. Как во времена Петра Великого и его славного родителя Алексея Михайловича, на плечах которого первый Император и проводил свои реформы. Свою первую индустриализацию России. Вдумайтесь — за 1926, 1927 и 1928 годы к нам приехало более миллиона инженеров, технологов и рабочих высокой и средней квалификации. Это вдохнуло новую жизнь в наши производства! Позволив не только реанимировать старые, но и запустить новые заводы. Это позволило создать по каждому ключевому направлению свою научно-исследовательское предприятие, открывая доступ к новым технологиям и технике…
Наша армия сумела впервые со времен Суворова и Ушакова побеждать не числом, но умением. А ее вооружение оказалось не компромиссом между жадность, глупостью и необходимостью, а действительно современным, передовым.
И я, имею наглость считать, что в какой-то мере ко всему этому причастен.
Я не буду давать никаких громких предвыборных обещаний. Просто обещаю, что продолжу делать то, что и делал. В меру своих сил и возможностей. То есть, улучшать жизнь простых граждан, а для тех, кто хочет большего — создавать возможности для самореализации. Что невозможно без укрепления обороны страны, ее промышленности и науки. Ну и культуры. Ведь у того, кто хорошо потрудился должен быть достойный досуг.
Спасибо за внимание.
На этом он закончил. И, переждав аплодисменты, вернулся на свое место. Были ли они сильнее прочих — он оценить не мог. Все-таки самостоятельное публичное выступление и наблюдение за ним со стороны давало разные оценки.
Михаил Васильевич прекрасно понимал — это все фикция. Имитация. Формальность. Это были самые что ни на есть «выборы генерального секретаря Фрунзе». Но все одно — нервничал. Да и, в глубине души надеялся, что его не выберут. Что кто-то другой станет фигурой отвечающей и формально, и фактически за все в стране, а он останется на позиции технического сёгуна…
Голосование шло достаточно просто.
Каждый из трехсот депутатов Верховного совета подходил с бюллетенью, сложенное вдвое, и опускал ее на глазах комиссии в урну. После на глазах всего парламента урну вскрывали и подсчитывали результаты.
Открыто.
На глазах журналистов и наблюдателей.
Фрунзе же, чтобы не нервничать, все это время старался отвлечься, заняв себя иным…
Тот старый спор о том, как делать танки для народной милиции закончились достаточно неожиданно. Он сам вспомнил о том, что на УЗТМ во время Великой Отечественной войны башни для Т-34 производились методом штамповки. Да — поначалу несколько дороже литых башен. Но по качеству даже лучше, чем сварные, так как не имели ослабленных мест — сварных швов. И неплохо так штамповали. Закрывая не только свои производственные потребности, но и передавая заготовки башен другим предприятиям.
Вот он и рассказал о технологии.
Все покривились.
Ведь такого рода штамповка требовала прессов совершенно чудовищных в 15–20 тысяч тонн. Да и других проблем хватало. Но прессы нашлись. Более того, немцы пообещали поставить их столько, сколько надо. Подобные мощности широко применялись в судостроении и не являлись чем-то из ряда вон выходящим. А основные судостроительные и связанные с ними мощности как раз и находились в Германии, оставшейся к востоку от Эльбы.
Еще немного поругались и решили провести изыскание, проверив — что да как. Ведь только практика может служить единственным критерием истины. Поэтом Царицынский тракторный завод ставил у себя мощный пресс и делал пуансоны. На Обуховском заводе пытались освоить литье крупных деталей под давлением в подогреваемый кокиль. А на Мотовилихинском механическом заводе пробовали развернуть у себя «германскую» технологию конвейерной раскройки и сварки броневых корпусов.
Так что теперь, пока шло голосование, Фрунзе открыл свою папочку с текущими документами на ознакомление. И с немалым интересом вчитывался в текущие отчеты по этим делам, которые ему еженедельно пересылали. Это и отвлекало, и было по большому счету намного интереснее…
