Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (читать книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
– Угм… Кхм… Э-э-э, – протянул немного обескураженно Рябов. – Ну, если там действительно всё так запущено, то, конечно, поддержим… Кстати, а почему насчёт зарплаты не спрашиваете? Или это вас не слишком интересует?
Я не обратил внимания на лёгкий сарказм в его голосе.
– Почему же, интересует. Но я и так знаю, сколько примерно буду получать.
– Да-а? – чуть подавшись вперёд, протянул Рябов. – И сколько же вы себе насчитали?
– В пределах 150 рублей. Возможны разного рода надбавки, в случае карьерного роста оклад опять же увеличится.
Возникла неловкая пауза. Рябов кряхтел, морщился, и всё же выдавил из себя:
– Экий вы, молодой человек, прозорливый… Но в целом правы, где-то так оно и есть. И что, устраивает вас такое?
Я пожал плечами:
– Почему бы и нет? Чем я лучше других?
– Это правильные слова, – покивал Рябов. – Значит, тут мы пришли к компромиссу. И вроде бы как всё обсудили?
Он многозначительно посмотрел на часы.
– У меня совещание через 10 минут… Давайте я сейчас завхоза вызову, он вам покажет ваше рабочее место.
Рябов поднял трубку, и вскоре уже общался с невидимым завхозом, предлагая тому с ключами от нового отдела подойти к его кабинету.
Ишь ты, вон как вокруг брежневского протеже суетится, усмехнулся я про себя. Пару минут спустя появился и завхоз – плотный, невысокий мужик с абсолютно лысой и блестящей, как бильярдный шар, головой. На нём был не новый, но аккуратный костюм, поверх которого красовался синий халат нараспашку.
– Знакомьтесь, – сказал мне Рябов, – Василий Николаевич Панкратов, царь и бог всего нашего обкомовского хозяйства. А это знаменитый боксёр Евгений Покровский, он теперь будет возглавлять новый отдел, о котором я тебе говорил.
Рукопожатие у Василия Николаевича было крепким, впрочем, я ещё не встречал ни в той, ни в этой жизни вялых завхозов. Среди мужиков уж точно. Это обычно такие живчики – мастера на все руки, могут и проводку починить, и гвоздь куда надо забить, в общем, везде всё успевают при своей видимой неторопливости. Василий Николаевич мне сразу показался одним из таких.
– Василий Николаевич, проводи потом человека в отдел кадров, пусть напишет заявление о приёме на работу. Я им сейчас сообщу, чтобы ждали. Паспорт и трудовую не забыли? Вот и отлично! Кстати, в 9.00 по понедельникам у нас планёрка в моём кабинете.
Мы пожали друг другу руки, и я в сопровождении завхоза отправился этажом выше, на четвёртый, и вскоре остановились у ничем неприметной двери. Таблички на ней не было.
– Завтра же табличку прикреплю, – сказал Василий Николаевич. – «Отдел молодёжной политики», верно?
Он отпер дверь, и мы прошли внутрь. Да-а, не очень большая комнатушка. Но окно выходило на площадь перед зданием обкома, и сторона была солнечной в дневное время. В помещении уместились три стола со стульями и один сейф, по виду явно изготовленный в бог весть какие лохматые годы. В замочной скважине торчала связка из двух ключей. На сейфе – печатная машинка под чехлом. Интересно, что за модель… Приподняв чехол, обнаружил машинку «Rheinmetall». Причём не такую уж и древнюю, и с кириллической клавиатурой.
– Мало ли, вдруг какой доку́мент напечатать придётся, – пояснил Василий Николаевич, в слове «документ» сделав ударение на букву «у». – Машинка рабочая, сам проверял. Лента в машинке новая вроде, а бумага в столе лежит.
Я выдвинул верхний ящик, и действительно обнаружил там стопку писчей бумаги сероватого оттенка.
– Шариковые ручки есть или обеспечить?
– Да уж принесу, – хмыкнул я.
На моём столе помимо настольной лампы стоит телефон с дисковым набором, под оргстеклом – отпечатанный на машинке список коротких номеров обкома, начинавшийся, естественно, с номера приёмной Рябова. На соседних столах только по настольной лампе, все одинаковые и, уверен, на донышке каждой стоит инвентарный номер.
Словно прочитав мои мысли, завхоз заявил, что инвентаризация проводится раз в полгода, и каждый сотрудник несёт материальную ответственность за закреплённое за ним имущество.
– И часто у вас что-нибудь пропадает? – не удержался я от вопроса.
– Не без этого, – мрачно вздохнул Василий Николаевич. – Но надеюсь, с вами подобного не случится. Вы, я слышал, и так неплохо зарабатываете на песнях. Да и за бой с этим негром небось что-то заплатили.
– Пока ещё нет, – уклончиво ответил я.
– Все ключи находятся на вахте, при входе, – сменил тему завхоз. – Пришли утром, взяли под роспись, вечером пошли домой – сдали, опять же под роспись. Составьте список, кто ещё кроме вас сможет брать ключи, этот список будет лежать на вахте.
– А где моё место, за каким столом? – спросил я.
– Да за любым! Вы тут хозяин – вам и решать.
– Тогда сяду у окна.
– Я бы тоже это место выбрал. И сейф прямо за спиной.
– Кстати, а зачем он мне?
Тот пожал плечами:
– Мало ли… Документы там какие… секретные. Он тут испокон веку стоял. Ну и подумали, чего его с места на место таскать? Тяжеленный, зараза!
– А что здесь раньше было, в этом помещении?
– Архив был. Потом доку́ментов много стало, архив перевели в другое помещение на нулевом этаже. А сейф не стали тащить, им туда несгораемые ящики привезли. Так что, оставить или…
– Оставляйте, – махнул я обречённо рукой.
Невольно вспомнился фильм «Зелёный фургон», где герой Харатьяна, открыв сейф, обнаружил в нём сапоги. Оказалось – взятка новому начальнику милиции от местных сельчан. Я не удержался, тоже открыл сейф, но внутри было пусто.
– Нет там ничего, – подтвердил завхоз. – Ну что, осмотрелись? Тогда пойдёмте провожу в отдел кадров.
Полчаса спустя я выходил из стен обкома. Двигался на своих двоих, как и сюда пришёл, размышляя о том, что ждёт меня в будущем. В случае карьерного роста на руководящем посту я могу сделать больше, нежели просто боксёр, пусть и олимпийский чемпион, или композитор, который на самом деле ноты-то не так давно выучил. Хотя проект «Альфа» выглядит достаточно перспективно. Кто знает, каких вершин мне суждено достичь в костюме при галстуке… Кстати, костюм у меня имеется, неплохой костюм, но только один, тот, который сейчас на мне. Был у меня когда-то ещё костюм от «Большевички», купленный в Москве проездом пару лет назад, но он сильно поизносился, и я отвёз его домой, в Асбест. Бате он оказался впору, ему и оставил, а то его единственный костюм пребывал в ещё более плачевном состоянии. Хотя деньгами я родителей снабжал, но отец считал, что тратить их на одежду такого рода ему, простому работяге – непозволительная роскошь. А вот мне на работу придётся ходить пять дней в неделю, и менять костюмы нужно будет регулярно. А то свой единственный заношу до дыр, а это, согласитесь, не дело.
По пути из обкома заглянул в сберкассу. Раньше не заходил, опять же, из-за разноцветной морды, а сегодня решил: гулять так гулять! И к первому секретарю наведался, и вот в сберкассу. Со времени моего последнего визита сюда прошло почти два месяца, и за это время набежало ни много ни мало почти 6 тысяч. Неплохо, но всё же хотелось бы знать, когда мне наконец перечислят гонорар за бой с Али и проданные в Штатах пластинки. Не то что жить не на что… Просто человек должен за свой труд получать соответствующее вознаграждение. Тем более бо́льшую часть с боя забирает государство.
В СССР независимо от выпущенного тиража каждый музыкант получал за вышедшую пластинку 112 рублей. 448 рублей мне перечислили, равно как и всем членам моего коллектива, но я на такие суммы даже не обращал внимания. Всё равно свою часть с доходов от продажи пластинок – а это 50 % от общего гонорара – пущу на благотворительность, и сотней больше, сотней меньше – роли не играет.
А вот 100 тысяч долларов за бой, которые после конвертации должны превратиться в 83 тысячи рублей, моё сердце неплохо бы так согрели. Их я собирался потратить только на себя и своих близких. Впрочем, скорее даже не потратить, а опять же положить на срочный вклад, дающий 3 % ежегодного дохода вместо 2 % на обычном вкладе до востребования. Мелочь вроде, но тем не менее… Вот и сейчас по традиции я 5 из «накапавших» почти 6 тысяч перевёл на срочный вклад.
