Бездна голодных глаз - Олди Генри Лайон (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗

Глупые Люди Знака, неразумные дети… Ведь не я им приказы приказываю — я лишь порядок Книжной записи передаю, добра желаю! Выпадут Знаки из Слова или, того хуже, из Фразы — а Переплет ведь не разбирает, почему ты закон нарушил… Отзовется, дрогнет — и не уйти от возмездия, ибо от судьбы в какой подпол спрячешься?! Глупые люди…

Ну и живите себе по-написанному, по Закону — и будет у вас жизнь легкая да гладкая, как Страница Книжная; будет у вас жизнь ясная да понятная.

Не хотят. Дергаются. Поступки совершают. Потом исправить пытаются — и новые Поступки плодят, больше прежнего.

И страдают оттого.

Глупые люди, глупые… И сами страдают, и Книге ни покоя, ни завершения; не дают дописать нашу жизнь, сделать ее стройной и правильной, и радостной для всех…

Не потому ли и Она себя странно вести начала? Глава, к примеру, этот новый… выходец из выползней. Или вот сами выползни — испокон веков их у нас не жаловали — за то, что тенью от Переплета отгораживаются, Закон не чтут да творят непотребное. Нет на них у Книги управы, вот и лезут в Переплет из геенн своих неведомых…

Ну а мы-то на что — Люди Знака, Хозяева Слова, Господа Фразы, Страничники?! Вот и держали мы выползней в узде, не давали порядок жизненный нарушать; да и у своих же буянов лишние мысли кольями по выползням легче выходили… Хорошо и полезно. Благодать, одно слово.

Только около года назад отыскалась в Книге новая страница. И записано в ней, что впредь не следует нам отдыхать душой на выползнях, а наоборот, следует относиться к ним с должным почтением и уважением.

Странно эта Страница шелестела… Но — что написано, то написано. Передали мы по Фразам, чего велено, хотя и боялись, как бы беды не вышло.

Обошлось, однако. Не разгулялись выползни, непотребств никаких не чинили…

Вздохнули мы, Белые Братья, с облегчением, и возблагодарили Ее за мудрость и заботу обо всех, в Переплете живущих.

А на днях — опять новость. И вроде бы теперь уже не следует Людям Знака и прочим, Закон Переплета принявшим, встречаться с теми, за кем тень волочится. Бить не обязательно, но и якшаться не стоит. Дабы последние не сеяли в души невинные зерен сомнения, не толкали на Поступки, Переплет колеблющие.

Это, конечно, правильно записано (ох, прости, Великая, не мне о том судить) — да только где ж те слова раньше были? Или, вернее, раньше-то они как раз были, и еще пожестче, чем сейчас — но только куда пропадали и почему снова объявились?! А у Главы спрашивать боязно… Во-первых, Глава он, не нам чета, а во-вторых, и сам-то он роду-племени, как бы это сказать помягче… И вообще непривычно это — то в узде выползней держать, то почет и уважение оказывать, то народ ни с того ни с сего от выползней забором отгородить, будто и нет этих выползней вовсе.

И люди меня не поняли. Объявил я им, что в Ларе Книжном узнал, а с Выселок Дальних на следующий же день пятеро мужиков на выползнев хутор собрались.

Узнал я об этом, вышел им навстречу и говорю:

— Куда собрались-то, Люди Знака, счастья вам всякого в каждую руку? Переплет своим Поступком сотрясти хотите?

А один мне — морда поганая-препоганая! — и отвечает с наглостью:

— А Переплету это дело без разницы. Били пришлых — ничего, пиво пили да рыбку удили — тоже ничего. Так что ты, Белый Свидольф, не стой на дороге попусту — обойдем, да и все.

У меня язык от такого отнялся.

А другой подошел, на дубину суковатую оперся и туда же:

— Почем ты, Свидольф, знаешь — может, мы их бить идем? Чтоб людям головы не дурили?! И не Поступок это вовсе, а благо Переплету.

Помолчал потом немного и добавляет:

— А, может, и не будем мы их бить. А, может, и будем — да не их. А кое-кого другого…

Покосился на меня со значением и отошел.

Запомнил я его, поганца. Как звать, запамятовал, но прозвище помню — Пупырем кличут. Пупырь да Пупырь, с самого детства…

Ему осенью жениться пора. Хотел напомнить — дескать, невеста дома ждет, Ульгара-пряха, и неча, мол, шастать куда не следует — и не напомнил. Не сложилось как-то…

Ох, чую, не то еще грядет!

Меняется что-то. И вряд ли к лучшему.

Надо бы мне за ними пойти… Надо. А то как бы совсем вся Страница кляксами не пошла. Отвечать-то кому? Мне отвечать. Не доглядел, проворонил…

Она мне этого не простит.

Ох, не простит…

30

Что я скажу этой женщине по имени Инга, женщине, которая смотрит на меня сухими глазами в ожидании обещанного чуда?

И главное — чего я не скажу ей?!

Я скажу:

— Привет, как дела? Прекрасно выглядишь сегодня!.. Что? Ну конечно, все в полном порядке, не волнуйся! Наши почти что в городе, у самого Переплета, так что со дня на день…

И не скажу:

— Девочка, не заставляй меня лишний раз улыбаться и говорить веселые глупости. Мне это очень трудно, а ты замкнулась в своем горе, как в склепе, и я не знаю иного пути впустить в тебя хоть искру нового дня, хоть глоток свежего воздуха. Поэтому дай мне незаметно проскочить мимо, не выходи навстречу, не надо…

Я скажу ей:

— Да, Неприкаянные не соврали. Они стоят у Переплета, они обступили его, как дети — именинный пирог, или как родственники — гроб с телом усопшего (нет, про гроб я ей говорить не буду, хватит и пирога). И невидимые события за занавесом сизо-черного тумана бегут галопом, крупицы невозможного прорастают обильными всходами, и костры Неприкаянных денно и нощно горят вокруг кокона, куда мы не можем войти, да это, в общем-то, и не нужно…

И не скажу:

— …костры Неприкаянных денно и нощно горят вокруг проклятого кокона, куда мы не можем войти, и это самое страшное. Мы привыкли быть в центре событий, мы привыкли собственной персоной присутствовать в гуще кипящей каши — а сейчас мы в силах лишь ожидать на окраине, и даже не на окраине, а за ней!.. Мы ждем, и наше присутствие незримо влияет на мир внутри Переплета, но мы-то этого не видим! Мы не видим, не слышим, не знаем ничего, кроме скудных обрывков, случайно прорывающихся наружу… мы бездельничаем, бродим по лесу, напиваемся по вечерам, затеваем случайные романы!.. Мы — Неприкаянные, боги легенд, герои мифов, чудовища сказаний; мы только присутствуем за пределами Переплета Книги, как если бы мы умерли, что невозможно. Мы только присутствуем — а действуете вы, и ты, Инга, и другие!.. а мы скоро можем и не выдержать этого присутствия, пусть и жизненно важного…

Я скажу ей:

— Готовься, женщина — уже скоро. День, от силы два — и мы подойдем к той черте, когда что-то произойдет, что-то обязательно произойдет, хорошее или плохое, но оно будет — и ожидание закончится. Готовься, копи боль и силу, спи с ножом на груди — скоро тебе выходить на сцену…

И не скажу:

— Скоро тебе выходить на сцену — но только одной, без меня, без Иоганны, без никого. Ты знаешь, я завидую тебе! Я ведь сам привык или писать книги бытия, или читать их, то замирая подолгу над выбранной страницей, то пролистывая в небрежении и спешке… а тут в лучшем случае листаю страницы для кого-то. Для тебя, например. Ты уйдешь туда, за Переплет, уйдешь живой, потому что я смогу сделать это для тебя (и не только для тебя) — но Безликое Дитя правильно выгнало тебя из избы на совете Неприкаянных. Негоже наживке слышать, что она — наживка; а это так и есть. Ты не выдержишь там, за Переплетом, и суток — но ты будешь именно тем камешком, который рождает лавину. И я, оставшийся здесь, скажу про тебя и про себя — «мы», потому что ты не была Неприкаянной, но ты станешь ею. Ты станешь возможностью невозможного…

И я скажу тебе:

— Завтра, Инга… завтра днем…

31