Третий Рим - Ходаковский Николай Иванович (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Насколько Петрарка сжился с воображаемым миром античности, видно из его манеры писать письма «античным» мертвецам. «Франческо Петрарка приветствует Марка Туллия Цицерона. Долго разыскивал я твои письма и наконец нашел их там, где меньше всего ожидал. Я читал их с жадностью. Я слышал твои слова, твой плач, узнал твою переменчивость, Марк. До сих пор я знал, каким ты был учителем для других, теперь знаю, каким ты был для самого себя… В горном краю, на правом берегу Адидже, в городе Вероне, шестнадцатого июня, года от Рождества Христова, которого ты не знал, 1345».
Несколько сочинений Цицерона Петрарка получил от юриста Дало ди Кастильонкьо, страстного коллекционера и собирателя античных авторов. От того же Дало ди Кастильонкьо восторженный Петрарка получил и фрагменты из произведений Квинтилиана, в частности «О воспитании оратора». Петрарка был абсолютно уверен в подлинности этой рукописи. Рукопись была небрежной, истрепанной, в ней не хватало нескольких книг, а в тех, которые уцелели, было множество пробелов; в общем — рукопись очень походила на древнюю, а большего Петрарка и не требовал; он тотчас же написал восторженное письмо, обращаясь к духу Квинтилиана. Петрарка был прирожденным филологом. Он первым стал изучать произведения древнеримских поэтов, сопоставляя различные списки и привлекая данные смежных исторических наук. Именно Петрарка-филолог разрушил средневековую легенду о Вергилии — маге и волшебнике, уличил автора «Энеиды» в ряде анахронизмов, отнял у Сенеки несколько произведений, приписанных ему в средние века, и доказал апокрифичность писем Цезаря и Нерона, что в середине XIV в. имело немаловажное политическое значение.
Обращение Петрарки к античности являлось, по мнению Постникова, следствием идеологического конфликта поэта с окружающей его средой, и он создает себе легендарный мир древности, резко противопоставляя «античную цивилизованность» феодальному «варварству». В письме к Титу Ливию (опять письмо в прошлое) он патетически восклицает: «О, зачем не дано мне судьбою жить в твое время… Пока начитаю тебя, мне кажется, будто я нахожусь рядом с Корнелием, Сципионом Африканским, Лелием, Фабием Максимом, Метеллом, Брутом, Децием, Катаном, Регулом, Торкватом… В сладостных мечтах я мыслю себя живущим среди этих великих людей, а не среди воров и бандитов, которые на самом деле меня окружают… С наибольшим рвением предавался я, среди многого другого, изучению древности, ибо время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что, если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках».
Петрарка написал серию биографий «О знаменитых людях», почти все герои которой — деятели республиканского Рима. В частности, в этом труде содержатся биографии Юлия Брута, Горация Коклеса, Камилла, Маилия Торквата, Фабриция, Фабия Максима, Катона Старшего, Сципиона Африканского. Предполагается, что источниками служили для него произведения Тита Ливия, Светония, Юстина, Флора, Цезаря. Но насколько это обоснованно? В действительности мы не знаем, отмечал Морозов, какими источниками пользовался Петрарка, да и пользовался ли. Ведь он писал романы. «В моем сочинении содержится только то, что имеет отношение к добродетелям или порокам, ибо, если я не ошибаюсь, истинная задача историка состоит в том, чтобы показать, чему читатели должны следовать или чего им надобно избегать». Не его вина, что потом сочинения эти стали рассматриваться как бесспорные исторические первоисточники.
Следует обратить особое внимание на деятельность Петрарки вокруг собственного эпистолярного наследия. Он оставил три сборника писем, которые были им самим отредактированы, причем многие письма уничтожены как нежелательные свидетели. В своей латинской корреспонденции он затушевывал действительность, вводил древние прозвища и имена — Сократ, Лелий, Олимпий, Симонид и т. д. и латинизировал свои письма так, что они приобретали яркий характер древности, как ее понимали в то время. Даже рассказывая о событиях современности, он маскировал их под античными одеждами. Эти письма расходились по всей Европе — в Лондон, Париж, Прагу, не говоря об Италии, и создавали античный колорит.
Анализируя деятельность Петрарки, М. М. Постников делает определенные выводы. Не подвергая сомнению личную добросовестность Петрарки, он отмечает его болезненную увлеченность, явно не допускающую критической оценки «образованных и достойных доверия людей», доставляющих ему (за деньги) «древние» сочинения.
Не нужно пренебрегать также реальной возможностью, что некоторые сочинения Петрарки, написанные им в подражание классикам, могли быть впоследствии приняты за копии истинно «древних» сочинений. Естественно, нельзя утверждать, что все гуманисты эпохи Возрождения были мошенниками и фальсификаторами. В массе они были лишь увлеченные люди, недостаточно критично относившиеся к попадавшим в их руки манускриптам.
Фальсификаций, в соответствии с требованиями рынка, было очень много, но большинство из них было сделано столь неумело, что подделка разоблачалась первым же покупателем рукописи. Лишь подделки более искусные разоблачались не сразу и успевали получить известность. Наиболее же искусные подделки признавались подлинными произведениями древности.
С чего же началась вся эта деятельность? Пока не было гуманистов типа Петрарки, древние римляне были никому не нужны и не было никакой выгоды их подделывать. Коллекционеры же рукописей, вокруг которых уже начали виться фальсификаторы, не могли возникнуть, пока не было рукописей. Значит ли это, что какой-то запас истинно древних рукописей должен был существовать изначально?
Может быть, да, а может быть, и нет. Не надо забывать, что громадное большинство дошедших до нас рукописей Средневековья анонимно.
БРАЧЧОЛИНИ ДЕЛАЕТ ДЕНЬГИ
Как использовали Петрарку окружавшие его люди, видно на примере деятельности его ученика Поджо Браччолини. Как мы сказали, Петрарка выявил много «древних» имен, его последователям осталось только найти их произведения.
Эти «поиски» успешно осуществил Поджо Браччолини. Вот что пишет о нем Морозов. Он родился в 1380 г. в Терра Нуова, маленьком городке близ Флоренции, и уже в раннем возрасте прослыл юношею незаурядно образованным и острого ума. Служебную карьеру свою он начал при кардинале Бари, но вскоре мы видим его при дворе Папы Бонифация IX в звании копииста…
Понемногу он возвысился до звания секретаря одного из чиновников-редакторов, на обязанности которого лежало выправлять официальные документы (корреспонденцию, грамоты, резолюции), исходящие от имени Папы.
XV век в Италии богат образованными умами, но Браччолини среди них — один из самых ярких и замечательных. Он великолепно знал латинский, греческий и еврейский языки. Древности он изучал с пылким пристрастием. Его почти невозможно было застать иначе как за латинскою или греческою книгою или за отметками из нее. Это был настоящий глотатель библиотек. Список изученных им античных писателей, языческих и христианских, поистине грандиозен. Он — антикварий, нумизмат, разбирает и толкует надписи и медали; он собрал прекрасный музей древностей, приобретенных лично им или по его поручению в Италии, Греции и на Востоке. Он — писатель первоклассного дарования, блещущий не только почти невероятною эрудицией, но и такою же гибкостью таланта. О богословских вопросах и христианских добродетелях он умеет говорить языком, который без подписи Браччолини всякий принял бы за язык кого-либо из отцов церкви.
В погоне за Плинием, от которого он в восторге, Браччолини пишет книгу «О нравах индийцев». Составляет любопытнейшее археологическое руководство к изучению римских памятников (De varietate fortunae). Рассказывает о путешествии по Персии венецианца Никколи де Конти. Переводит на итальянский язык Astronomicon Манилия. Угодно сатиру в духе Петрония? Поджо предлагает свою язвительнейшую «Historia convivales» (Застольная история), в которой бичует шарлатанов — юристов и медиков, сделавшихся господами своего века, наживающих через глупость человеческую и огромную власть, и огромные капиталы. Угодно исторический труд типа Тацитовой Летописи? Такова Historia Florentina (История Флоренции): рассказ замечательного ясного и точного тона, твердого рисунка, яркого колорита, полный художественных образов и характеров и глубоко проницательный в суждениях и предвидениях. Наконец, великую славу Поджо Браччолини непрерывно укрепляли и поддерживали остроумные и глубокомысленные письма, которыми он обменивался с великими мира сего (Николаем, Лаврентием и Козьмою Медичи, с герцогами Сфорца, Висконти, Леонелло д'Эсте, королем Альфонсом Арагонским), с большинством современных кардиналов и почти со всеми замечательными деятелями эпохи. Великолепные письма Поджо Браччолини ходили по рукам, перечитывались, переписывались, заменяя итальянской интеллигенции XV в. газеты и журналы. Словом, этот блистательный подражатель был в полном смысле слова властителем дум своего века. Критика ставила его на один уровень с величайшими авторами Возрождения. Как высоко его ценили, доказывают его гонорары: за посвящение «Кироподии» Альфонсу Арагонскому Поджо получил 600 золотых — 7200 франков. По тогдашней цене денег это огромный капитал.
