Великий поход за освобождение Индии - Залотуха Валерий Александрович (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Сэн ким сэн? [28] — спрашивал, падая, один.
— Иск ду овесс? [29] — падая, спрашивал другой.
Они упали в снег и, сцепившись, стали кататься по нему и бить один другого по лицу и невидящим глазам, пока не раздался выстрел и один перестал бить другого.
И в других местах раздались выстрелы.
Шведов сидел не двигаясь, слушал незнакомые крики, чужие слова проклятий. Стрельба разгоралась. Слепые стреляли в слепых не очень метко, но часто — до последнего патрона. Пули свистели рядом, и одна, пролетая, коснулась щеки Шведова. Он не испугался, даже не вздрогнул, а зачерпнул пригоршню снега и приложил к окровавленной щеке.
— Дзмебо, модит чемтан, ме тхвэн гихснит! [30] — кричал высокий красивый красноармеец с непокрытой головой, и те, кто понимал его язык, шли к нему.
Взявшись за руки, они образовали цепочку и пошли за ним. Он не обманывал их, просто ему, наверное, казалось, что он видит, он верил в это. Но он был слеп, как все, он повел их к глубокой, голубеющей льдом пропасти и первым беззвучно полетел в нее, увлекая за собой остальных...
Стрельба затихала, слышались только крики раненых и стоны умирающих.
Шведов в задумчивости откусывал и жевал напитанный собственной кровью снег.
Не ослеп только китаец Сунь. Он щурил узенькие глазки, смотрел на сияющую вершину Нандадеви и исступленно повторял:
— Высэ! Высэ! Высэ!
Высота 6111 метров.
На ровном белом склоне алел огромный красный прямоугольник знамени. С неба сыпала снежная крупа, и потому он на глазах бледнел, становился розовым и скоро слился с окружающей белизной.
В огромной пещере горел один большой костер, и около него сидели хетти женского пола, а также дети и смотрели на ритуальное действо.
Брускин стоял у ритуальной стены, залитой старой кровью. На уровне головы комиссара на камне засохли остатки почерневшего мозга с прилипшими волосами.
Страшные и агрессивные хетти-мужчины наступали на Брускина. У передних в руках были копья с каменными наконечниками, у остальных — просто остроугольные камни.
— Хга! — скомандовал вождь, самый крупный и самый сильный, и дикари приблизились еще на один шаг.
Брускин был измучен и возбужден. Щеки его горели лихорадочным румянцем. Он был без буденовки, без очков, без штанов, но не терял надежды. И он выбросил вперед руку и заговорил скороговорно, как на митинге:
— “У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно!” [31]
— Хга!
Еще на шаг Брускин приблизил себя к мученической смерти.
— “Агностик говорит: не знаю, есть ли объективная реальность, отраженная, отображенная нашими ощущениями, объявляю невозможным знать это” [32].
— Хга!
Кремневые наконечники на копьях нетерпеливо подрагивали у его груди. Румянец исчез с растерянного лица Брускина, и из глаз побежали слезы. Дикари ждали последнего его слова.
— Эйнцике либе бобэн, хэлф мир... [33] — прошептал он вдруг и улыбнулся, и надежда, но иная надежда возникла в его глазах.
Вождь не давал свою страшную команду, и Брускин вдруг запел тоненько, тихо, нежно:
НЕМАЛО СЛАВНЫХ СТРАНИЦ БЫЛО ВПИСАНО НАШИМИ КАВАЛЕРИСТАМИ В СЕКРЕТНУЮ КНИГУ ВЕЛИКОГО ПОХОДА, НО В РЯДУ ПОБЕД БОЛЬШИХ И МАЛЫХ БИТВА БЛИЗ КУРУКШЕТРА ВСЕ ЖЕ СТОИТ ОСОБНЯКОМ.
Штат Раджастхан. Близ Курукшетра.
1 апреля 1929 года.
Бывшая Иванова дивизия, уменьшившаяся за годы непрерывных боев и походов до размеров сотни, томилась в ожидании командирского слова.
Были сумерки, и Новик то опускал бинокль, то вновь прикладывал его к глазам не в состоянии определить — кто же находится на другом краю огромного поля, на котором пять тысяч лет назад сражались между собой боги и люди?
Дивизия — сотня Новикова — скрывалась в кустарнике, и противник, тоже примерно сотня, их не замечая, двигался неторопливым шагом.
— Да англичанка это, Иван Васильевич! — подсказывал нетерпеливо ординарец Государев-внук.
Новик оскалился в улыбке:
— Сперва врежем, потом разберемся. — И, привстав в стременах, повернулся к своим, закричал: — Шашки наголо! Пики к бою! За мной в атаку! Марш-марш!
И, как всегда, поскакал первым, а его дивизия-сотня рассыпалась на просторе лавой.
Противник их наконец заметил, занервничал, кто-то там, кажется, пытался отступить, кто-то спешиться и залечь, чтобы встретить огнем. И все-таки те решили принять бой и тоже рассыпались лавой и понеслись навстречу.
Иван обернулся к своим и крикнул весело:
— Руби до седла, остальное само развалится!
Вечерний густой воздух ответил эхом, и с той стороны донеслось:
— Руби до седла, остальное само развалится!
Лавы катились навстречу друг другу — лоб в лоб. Иван выбрал скачущего у противника первым и, направив на него коня, перекинул трофейную ханскую саблю из правой руки в левую.
Лавы смешались, зазвенела сталь о сталь, Новик привстал в стременах и вдруг услышал испуганное и радостное:
— Иван!
И по всей линии боя звон металла стал стихать, а вместо него послышались удивленные восклицания:
— Федька, ты, что ль? Тю!
— Николай! Чертяка!
— Дедушка! — Это кричал Государев-внук.
Перед Новиком сидел в седле Колобок и улыбался.
И Иван плюнул от досады — он уже настроил себя на бой.
Вокруг огромного костра, на котором зажаривалась целая лесная свинья, лежали кольцом кавалеристы, гомонили, смеялись. То и дело хлопал по плечу смущенного внука Государев-дед.
Командиры лежали чуть в отдаленье и даже на отдыхе выглядели озабоченными.
— Применяем партизанскую тактику... — рассказывал Новик.
— И мы применяем... — кивнул Колобок.
— Поэтому у нас теперь не дивизия, не эскадрон, а партизанский отряд...
— И у нас партизанский...
Иван взглянул на Колобка исподлобья и продолжал со значением:
— У нас... отряд... имени... Афанасия... Никитина...
— И у нас то же самое! — воскликнул Колобок.
Новик смотрел на бывшего соратника изучающе-внимательно. Тот улыбнулся.
— Честное партийное, Иван!
Иван усмехнулся, мотнул головой, поднял кружку.
— Раз так — давай выпьем для продолжения разговора.
Они чокнулись, выпили, поморщились.
— Оно даже лучше, — подытожил Иван. — Спору будет меньше при объединении.
— При каком объединении? — осторожно спросил Колобок.
— Как при каком? — удивился Новик. — Неужто мы встретились — и разъедемся?.. У нас вместе, считай, эскадрон будет...
— А командовать им кто станет? — испытующе глядя, спросил Колобок.
— Да уж выбрали б командира... — ушел от ответа Новик.
— Уж не тебя ли?
— А хоть бы и меня... — ответил Иван, глядя в сторону.
— Во-он оно что... — протянул Колобок. — Между прочим, когда я дивизией командовал, тебя с эскадрона гнали как сраного кота! Ишь чего захотел — объединяться!
Иван напрягся, но сумел подавить в себе приступ ярости.
28
Ты кто? (Азерб.)
29
А ты кто? (Арм.)
30
Братья, идите ко мне, я вас спасу! (Груз.)
31
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 23, стр. 21.
32
Ленин В. И. Полное собрание сочинений, т. 18, стр. 129.
33
Единственная любимая моя бабушка, помоги мне... (Идиш.)
34
Я вспоминаю вечер в пятницу.
Ах, как мы пели,
Отец и нас восемь детей, молитвенные песнопения!
Отец стучал ложечкой и щелкал в такт пальчиком,
А бабушка улыбалась и покачивала головкой.
Ах, какое это было счастье! (Идиш.)