Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
Я – когда узнал подробности взятия Торна – сразу захотел наградить орденами железнодорожников: ведь всего один взвод – это уже три восьмитонных машины, в роте машин уже десять (считая командирскую), в батальоне – сорок пять. В полку – сто девяносто – не считая, конечно, заправщиков, машин снабжения, техничек и санитарных машин, так что получается минимум пять тяжелых эшелонов!
– Восемь – прокомментировал мой порыв Иосиф Виссарионович. – Учитывая расчетную пропускную способность дороги на Варшаву в сорок восемь пар поездов, они сработали не очень хорошо, вероятно растерялись, за первые сутки смогли провести только тридцать два эшелона. Господин Валь ведет расследование, но я все же склоняюсь к тому, что это случилось более из-за растерянности… Мне они тогда уже пообещали, что более такие казусы не повторятся, и, думаю, обещание они сдержат: сейчас дорога пропускает уже более чем по шестьдесят пар в сутки, да и то основной причиной тому является медленная разгрузка и погрузка.
Да, поспешишь – людей насмешишь…
После обеда к развлечению присоединилась авиация – не тряпочные бипланчики из аэроклуба, в прилетевшие из Азии истребители и бомбардировщики. До заката солнца у немцев не осталось ни одного летающего аппарата – все, что не сбили в воздухе, пожгли на аэродромах. Если учесть, что только "Ос" собралось более тысячи штук… У нынешнего самолета самым сложным в изготовлении элементом являлось крыло – если, конечно, мотор не считать. А когда крылья на конвейере делает Оренбургский завод лопастей для ветряков, то объем производства ограничивается только моторами – так что с "Осами" и "Шмелями" у армии проблем не было.
– Понятно… Дальше что?
– Сейчас территория восточнее Вислы занята почти полностью, Кенигсберг только находится в осаде – отказываются сдаться. Германские войска начали сдаваться сразу после того, как вертолетная бригада приступила к уничтожению их с воздуха. В плену около четырехсот тысяч солдат, пока размещены во временных лагерях. Население, согласно плану, депортируется – на германскую территорию отправляются по мостам у Диршау и Торна.
– А как германские власти к этому относятся?
– Принимают, ведь мы объявили, что в противном случае расстреляем всех солдат. Еще объявили – и рассыпали на немецкой территории листовки – что любые транспортные средства, направляющиеся на Восток, кроме одиночных телег, а так же группы людей более пяти человек восточнее Бреслау, Позена и… там карта нарисована – мы будем уничтожать с воздуха.
– И как?
– Сожгли пару паровозов, теперь по просьбе германцев допускаем пассажирские поезда до Иновроцлава и до Диршау с направления Данцига: им нужно людей депортированных вывозить.
– Хорошо… А что южнее?
– Иванов обещает, что Лемберг возьмет до конца недели, Перемышль в полном окружении осажден. Мунхач и Унгвар заняты нашей армией, мы продвинулись уже до Чопа. В целом – всё.
– А что с румынами?
– Им вообще не до нас. Они решили сначала от Болгарии откусить, так Вазов отобрал у них все территории восточнее Дуная, отрезав от моря. Зато теперь у нас с Болгарией есть общая граница – Джугашвили усмехнулся. – Что очень сильно не радует уже османов, так как из России болгарам уже пошли большие поставки воинского снаряжения. Кстати, Коларов предложил заключить и официальный пакт о создании оборонительного союза. Я переговорил по тому же поводу и с господином Хоном – он тоже согласен к подобному союзу присоединиться.
– Мысль интересная… но, наверное, стоит создать союз более тесный. Военно-экономический… я постараюсь обсудить это с Болгарией и Кореей завтра. Струмилло-Петрашкевич у себя? Если можно, пригласите его на… на четыре.
– Он здесь, в четыре будет у вас. И можно вопрос?
– Конечно.
– Почему вы категорически запретили использовать в боях войска второго эшелона? Ведь мы теряем наиболее подготовленных…
– Мы теряем их немного, как раз потому что они подготовлены. А не подготовленных можем тем временем подготовить и не терять уже их понапрасну. Это же просто мужики, которые немного научились стрелять – им еще детей растить! Кстати, Юрьеву и Сабинину нужно звания Героев присвоить. А для начала – призвать в армию, присвоить звание полковников инженерных войск…
Когда я пригласил Борю Юрьева "немножко поконструировать военные вертолеты" в Тюратаме, он настоятельно посоветовал взять на ту же работу и Гришу Сабинина – с которым он, собственно, первый свой вертолет и построил. Григорий Харлампиевич оказался более "теоретиком" – благодаря чему винты вертолета стали как-то хитро закрученными, а потому гораздо более эффективными и надежными, нежели сделанные когда-то мной. И не только вертолетов, пропеллеры самолетов тоже претерпели существенные (и очень полезные) изменения. Я уже не говорю о том, что даже пропеллеры водяных насосов на "северных реках" теперь потихоньку менялись на "сабининские"… Но собственно вертолетами занимался все же Боря, а Гриша уже год как вернулся в Москву и возглавил собственное конструкторское бюро.
Впрочем, недавно и Юрьев вернулся: по предложению Николая Егоровича был организован Центральный аэрогидродинамический институт. Где находится… находился город Жуковский – я знал, еще на МАКС ездил… в конце-то концов я пока тут сатрап и тиран – так что и сейчас там возник город с таким же названием. С тремя КБ при институте, и одно как раз Борис Юрьев и возглавил – вертолетное. Сейчас он – уже вторую неделю – занимался проектированием не столько вертолетов, сколько вертолетостроительного завода: в Тюратаме было построено всего двенадцать машин, а "наколенное" производство сделало их практически "золотыми".
Завод он наверняка построит: время есть. Армия воевала пока довольно успешно, в стране – если не считать мобилизационного режима работы почти всех заводов и фабрик – жизнь протекала по мирному сценарию… Практически никто не сомневался, что войну мы выиграем. Но главным было все же выиграть мир…
Глава 65
Пауль на вопрос Эриха ответил не сразу. И за эти несколько секунд молчания Эрих почувствовал себя… Да, Пауль и смотрел на него как учитель на недалекого школьника:
– Я много раз слышал, что он всегда выполняет свои обещания. И раз он сказал, что пробомбит…
– В этом-то я и не сомневаюсь. Как ты знаешь, я изучал русский, а солдаты их много о чем между собой говорят. Я о другом: эта их помощь… Ведь за нее придется платить – а чем?
– Он сказал чем, и даже прейскурант оставил. Так что – только деньгами. По крайней мере я надеюсь, что только деньгами: Вильгельм пока еще… то есть раньше он ко мне прислушивался.
– Я опять не об этом. Ты уверен, что он исполнит только то, что обещал?
– Уверен. Почти уверен. И не потому, что он мне показался каким-то особо честным. Он вообще сумасшедший, и в правительстве своем собрал таких же психов. Я точно так же уверен, что если бы Германия отказалась принимать гражданских, он – точнее, его войска – действительно бы расстреляли всех пленных. При том, что даже здесь, в крепости, они старались перебить как можно меньше народу. Но не потому что ему жалко наших солдат: ему жалко своих и он просто не хочет давать нашим повода мстить за погибших товарищей.
– При чем здесь это?
– Выполнив обещанное, он лишит повода для ненависти и мести население Пруссии. И получит благодарность баварцев и эльзасцев. А его потери будут минимальными, да и то… Ты уже слышал, что наши интенданты каждый день подписывают накладные на поставку продуктов? Нам придется заплатить на все, за каждый сухарь… но заплатить все же деньгами. Его, в общем-то, только деньги и интересуют. А война… с нами ему воевать уже просто неинтересно, он – да и мы сами – понимаем, что он уже победил. А сможет ли он победить других… это мы ему и покажем. Победив этих других. Проиграв ему но победив всех остальных. И только для этого он и сделал свое предложение. Но поэтому мы его и примем!
