Неожиданность (СИ) - Попов Борис (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Меня они по любому не тронут, но не желаю я гибели Земли и человечества. Потому и зарезала. Были бы мы возле Переславля, можно было бы мерзавку эту митрополиту отдать, так ей и там долго прожить бы не удалось. Ефрем ведьм махом изводит.
— Пожалуй ты права, — согласился с ней Богуслав, — хватит нам из себя тут белых ангелов корчить. Слишком многое на кону стоит, не до глупых приличий. Василиса и Невзор убивали бы нас направо и налево, в плен бы не брали. Давай арабского джинна вместе искать. Не найдешь ты, может мне повезет.
— Давай на пару поищем, — согласилась ведьма. — Одна голова хорошо, а две лучше. Ребятишки, железо с ног тоже снимайте.
Ребятишки навалились, и через пару минут Пелагея уже искала невесть что. Она внимательнейшим образом переглядела доспехи, встряхнула каждую железячку по нескольку раз. Ничего не найдя, стала теребить одежду, особо внимательно ощупывая швы.
Я, чтобы не терять времени, стал искать в Интернете данные по кличу «Ахура Мазда». В отличии от ведьмы, ответ нашел быстро. Ахура Мазда — это единственный Бог зороастрийцев, создатель вселенной и человека. Его тоже единственный пророк — это Заратустра. В нашем мире постоянно бьются между собой Злой Дух и Добрый Дух. Дело истинного верующего встать на правильную сторону — к Доброму под крыло, и беспощадно биться с приспешниками Злого.
А чего? Очень правильная религия, жаль, что малораспространенная, и как нельзя лучше соответствующая моим жизненным установкам. Конечно, я был и буду православным. Чудеса моей веры, начинающиеся со снисхождения благодатного огня и кончая православными целителями и целительницами, не могут оставить равнодушным мыслящего человека.
И не вот что меня приучили к этой вере с детства родители, и я бреду по привычной и накатанной колее. Отнюдь! Мама и папа у меня атеисты, никто из нас никогда не носил нательного крестика, в доме отродясь не было ни одной иконы. Никто из нас никогда не боялся смерти и не бегал в церковь, чтобы выслужиться перед Богом в канун страшного суда. Ада мы не страшились, в рай не пристраивались.
Как читаются молитвы я видел в кино и читал об этом в книгах. Окрестили меня случайно налетевшие мамины закадычные подружки. Никогда мои бабушки и дедушки не вели со мной бесед на религиозные темы.
Я много раз посещал церкви в разных местах, но все это было из-за того, что мы жили в Костроме, городе «Золотого Кольца» России, и частенько бывали на экскурсиях в других таких же городах. И вставали перед моим детским и юношеским взором величественные храмы Суздали, Владимира, Ярославля и Плеса.
Но набожности мне это отнюдь не добавляло. К осознанию того, что Бог все-таки есть, я пришел только к тридцати годам. И до сих пор кое-какие христианские постулаты вызывают во мне неприятие.
В основном это изложенная коротко идея: молись, молись, и только не дерись.
В зороастризме есть четкое осознание: драться надо! Не перевелись у нас еще злые враги — люди, осознанно вставшие на сторону Злого Духа и биться с ними надо беспощадно! Здесь и сейчас это черные волхвы, завтра будет кто-то другой, но битва эта будет длиться до скончания веков.
И сегодня мы, идущие под знаменами Доброго Духа, получили неожиданную и так нам необходимую помощь от зороастрийца Фарида. Вот это была спасительная неожиданность! Кстати, куда это он запропал?
И скорее всего эту помощь полузабытого бога предоставила нам в ответ на мою молитву Семистрельная Богоматерь — на то, чтобы подтянуть на помощь кого-нибудь из православных святых, времени просто не хватало, пришлось действовать тем, что было под рукой. За мечом бежать некогда, так треснем ворога близко стоящим самоваром! Бац, и выскочил из горячей молитвы Фарида пророк Заратустра, у божественного Ахура Мазды, судя по картинкам, бородища помощней.
В это время разочарованная неудачей Пелагея отошла, и искал контейнер с джинном теперь Богуслав. Двигался он вдоль тела пошустрей и уже вышел к голове колдуна. Шевелюра у Невзора была поразительной величины и красоты. Сейчас белый волхв взялся ворошить очень черные и стоящие великолепной волной густые волосы злого кудесника.
Вдруг Слава ойкнул и отдернул руку. Посмотрел на кончики пальцев.
— Будто иголкой кольнуло! Заколку он что ли бабскую себе в волосищи пристроил?
Взялся разгребать двумя руками — бесполезно, ничего не отыскал.
— Может я не вижу? Слабнет с годами зрение, мелочь какую-нибудь с каждым годом все труднее делается рассмотреть.
Я понимал, о чем он толкует. У меня в прежней жизни было то же самое, мелкие тексты делались совершенно не читаемы. Углядеть в супермаркете без очков для чтения каких там ушей и хвостов производитель наложил в консервы высшего сорта, было решительно невозможно.
Внимательные старушки вынимали откуда-то толстенные лупы и подолгу изучали тексты, напечатанные для легкости прочтения серыми буковками на темно-синем фоне, а я, повертев банку в мозолистой руке, просто бросал ее в свою корзинку — дома жена все вычитает!
Здесь я был молод, здоров и старческая пресбиопия была мне неведома. Тут же об этой моей особенности вспомнил и докучливый старик Богуслав.
— Володь, у тебя глазки молодые, иди-ка ты взгляни чего тут колется.
Что-то не было у меня никакого желания возиться в чужих волосищах сомнительной чистоты.
— Может это блоха тебя какая цапнула или вошь приголубила? — пытался отвертеться я от этой сомнительной чести.
— Не-е-т, там ощущения совсем другие, — отверг мои выдумки опытный воевода.
Эх, везде он с дружиной походил, все повидал, всех насекомых переловил — его не обманешь. Спрашивается, чем ему более молодой Ванька не подошел? Чем Пелагея с Таниными богатырскими глазищами не угодила? Нет же, привлек, понимаешь, гостя из будущего, эксперта по разной неведомой дряни! А вдруг поганец Невзор себе в прическу микрочип какой ввернул? Или нанотехнологическую штучку какую-нибудь пристроил? Вовчик враз сыщет!
С душевными подстанываниями я взялся за работу. Последней промелькнула мысль о возможной симуляции мной болезни Венцеслава с криком при падении: оборотня зовите, Олег враз унюхает! — и тоже была отвергнута, а волосяной покров черного (как зловеще звучит: черные волосы черного!) волхва подвергся новой проверке.
Я лениво перебирал волоски без всякой надежды на успех. Разумеется, ничего достойного внимания тут не отыщется. Самый максимум — это случайно застрявшая в этой вражеской чащобе стоящая стоймя щепка или остренькая веточка. Если я найду что-нибудь железное, медное или оловянное, это будет просто какая-то неожиданность. Серебряное или золотое — ювелирная неожиданность. Самоцветно-драгоценное — загадочная.
А уж если из этой из этой мелочевки вылезет джинн втрое больше меня, которому и в здоровенном кувшине было тесно, и скажет что-то вроде:
— Салам! Слушаю и повинуюсь!
— я ошалею от этого средневековья окончательно и брякну: ну это уж просто какая-то СТРАННАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ!
Дикий удар электротока (220 вольт бьют гораздо мягче! Я испытал, я знаю!) вошел в мою руку, которая теребила колдуна, прошел через все тело и оттуда метнулся в голову. Удар! Чей-то голос сказал:
— Наконец-то!
Крак! — и свет в моих глазах померк.
Очнулся я уже в сумерках, лежащим возле костра на попоне.
— Оклемался, сердешный? То есть, сын мой? — протоиерей, сидящий на снятом седле у меня в головах, ласково погладил болезного по темечку.
Голова особенно не болела, грех жаловаться, только кружилась. Больше донимал неумолкаемый шум в ушах. Но с самого детства я почему-то не мог стерпеть, когда кто-либо прикасался к коже моей головы и не позволял это делать ни горячо любимой матери, ни обожаемым женщинам. Враз зарычу, заворчу, но терпеть не стану. Я сам хоть обкасайся, а другому нельзя! Не стал исключением и священник.
— Руки убери, святой отец, не выношу, когда по голове гладят! — слабым голосом прошипел я, — ишь, повадились тут все, кому не лень, за меня хвататься! Пересядь лучше в сторонку.
