Девятьсот восемьдесят восьмой (СИ) - Казимирский Роман (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

— А ничего, — махнул рукой Курьян. — Пусть боятся, меньше приставать будут.

— А они не решат нас Нию вернуть? Так, на всякий случай.

— Нет, здесь народ миролюбивый.

— То-то я смотрю, у них камни такие мягкие да ласковые, — усмехнулся историк.

В этот момент в дверь постучали, и Марсель, повернувшись, увидел Меланью, которая кивнула Курьяну и молча поманила ученого за собой. Удивившись такой таинственности, он вышел на крыльцо и вопросительно взглянул на знахарку. Та замялась на несколько секунд, а потом выдала:

— Ты это хорошо сделал, низкий тебе поклон. Муса мне все рассказал.

— Нужно было сделать это давно.

— Тогда мы бы с ним не встретились, так что всему свое время. Возможно, он должен был служить тебе так долго, чтобы дойти до меня.

Марселю понравилась эта мысль, и он подумал, что, возможно, Кирилл в жизни мавра играл роль этакого фатума, который вел его к конечной цели, пусть даже против желания.

— Что ж, я рад, что смог сделать тебя счастливой, — кивнул он. — Но Муса, если ты не знаешь, решил сопровождать меня в Киев. Я не просил его об этом.

— Да, он говорил. Но теперь Муса пойдет с тобой не как слуга, а как вольный человек, у которого есть право принимать решения. Это важно. Постарайся, чтобы он вернулся, а я уж дождусь его.

— Ты мудрая женщина, — уважительно наклонил голову ученый. — Я сделаю все, что от меня зависит.

Глядя на то, как Меланья идет по направлению к избе, в которой лежал ее жених, историк снова попытался увидеть ее глазами мавра и опять был вынужден признаться себе, что у любви не может быть общих критериев, по которым можно было бы установить ее истинность. Ему вдруг стало грустно. Дожив до сорока, он не только до сих пор оставался холостяком, но и вообще не имел никого на примете. Впрочем, он никогда и не стремился создать семью, во что бы то ни стало, но все же иногда по ночам ученому было одиноко. В такие моменты Марсель задумывался о прожитой жизни и о том, имела ли она смысл — как правило, он приходил к неутешительному для себя выводу о том, что все его профессиональные достижения не имели никакого значения ни для него самого, ни для кого бы то ни было. А теперь, без своих студентов, чем он мог вообще похвастаться?

— Чего грустишь, Баламошка? — услышав за спиной голос Курьяна, историк обернулся, стараясь придать своему лицу безмятежный вид.

— Грущу? Я? И не думал. Ты в курсе, что Меланья замуж собралась?

— Да? За кого же?

— А ты угадай.

— Хм… — Курьян почесал нос и, поразмыслив несколько секунд, беспомощно развел руки в стороны. — Не знаю, расскажи.

— За Мусу нашего.

— За черненького?! — поразился мужик. — Ты смотри, какой прыткий! Это как же он так быстро сумел… Постой, а может, это она его — того? А?

— Да ну тебя, — отмахнулся Марсель, стараясь не засмеяться. — Только ты пока об этом молчи. Никаких доверительных бесед с кумом, понял? А то сам будешь с Меланьей разбираться. Она, как мне кажется, шутить не любит. Мигом тебя в бараний рог скрутит.

— Да, она это может, — задумчиво пробормотал Курьян, но тут же опомнился и горделиво приосанился. — Меня в бараний рог? Не родилась еще та баба, которой по силам сделать такое.

— Ну, как знаешь. Я тебя предупредил.

— Да ладно, ладно. Молчу. А что там с Мусой? Живой?

— Да, идет на поправку. Думаю, через пару дней будет на ногах уже.

— Силен. Значит, ты решил завершить дело того грека? Зачем? Мы же о другом договаривались.

— Это ты договаривался сам с собой, а не я. К тому же на то есть причины.

— Какие?

— Я говорил уже. Больше мне добавить ничего.

— Нет, друг, так не пойдет, — не вытерпел Курьян. — Или ты мне обо всем рассказываешь, или нам с тобой не по пути. Я, знаешь, не Муса, чтобы беспрекословно тебе подчиняться. Могу ведь и уйти.

Несмотря на то, что Курьян, по большому счету, был ему уже не нужен, историк все же не хотел, чтобы тот покидал его в расстроенных чувствах. Но и объяснить мужику настоящее положение вещей он не мог. Соврать? Марсель терпеть не мог ложь, но, подумав, пришел к выводу, что без нее в данном случае не обойтись. Ну, разве что полуправда.

— Как тебе наш князь? — Марсель решил начать издалека.

— Ну, ничего. Князь как князь, — неопределенно пожал плечами мужик. — Дурит временами.

— Но спокойно в последнее время, верно?

— Это правда. Прежде, старики рассказывали, князья то и дело в походы ходили, за власть дрались между собой, народ волновался.

— Вот и я о том же. Владимир задумал объединить всех под своими знаменами, если я правильно все понимаю. Чтобы впредь на Руси был один князь. Хорошо это, как думаешь?

— Ну, не плохо, — согласился Курьян, не понимая, куда клонит его друг.

— Так вот, Кирилл ехал в Киев, чтобы обсудить как раз этот вопрос. Если у Владимира все получится, внутренние распри закончатся. Брат больше не будет биться с братом, понимаешь?

— А при чем здесь грек?

— Ну, князь же пытался уже свой пантеон сотворить, и, если мне не изменяет память, ты сам говорил, что у него не шибко дела идут в этом направлении.

— Да уж, ни шатко, ни валко, — довольно усмехнулся здоровяк.

— Так вот, с помощью Кирилла князь хочет всех под одну веру подвести.

Получилось не совсем так, как Марсель планировал, и он с беспокойством ждал, какой будет реакцию мужика. Но тот, подумав немного, неожиданно кивнул:

— А пущай попытается. Нам-то что? Пережили его истуканов, и это переживем. Я не возражаю.

Глядя на то, как Курьян с самодовольным видом рассуждает о том, о чем понятия не имеет, ученый вдруг пожалел, что вообще ввязался в это предприятие. Местный народ успел стать ему родным, как и свод простых и ясных правил, по которым жили древние славяне. Они были гораздо более свободными, чем люди из двадцать первого века, и ему было неприятно участвовать в порабощении, пусть и в переносном смысле этого слова. С другой стороны, он помнил о роли, которую Владимир сыграл в истории Руси, и понимал, что без него, возможно, его страны вообще бы не существовало. Вольные, но разобщенные охотники и земледельцы мало что могли противопоставить врагам, объединенным одной идеей. Оставалось смириться со своей миссией и двигаться дальше, не оглядываясь по сторонам. Поэтому Марсель с теплотой посмотрел на Курьяна, который что-то продолжал рассуждать о вере отцов и дедов, и улыбнулся:

— Вот и хорошо. Значит, едешь со мной?

— Да уж присмотрю за тобой еще какое-то время, — усмехнулся мужик. — Пропадешь ведь без меня.

— Благодарю тебя, брат!

Остаток дня прошел спокойно и без каких-либо приключений, если не считать любопытных, которые всюду сопровождали Марселя, однако стоило ему попытаться заговорить с преследователями, как те тут же исчезали из поля зрения. В конце концов, такое повышенное внимание ученому надоело, и он с сожалением надел маску — она в какой-то мере защищала его от окружающих. И действительно, стоило ему скрыться за ней, как количество его поклонников тут же сократилось в несколько раз. Удивившись этому факту, историк снял ее — и через некоторое время снова стал замечать, что за ним буквально по пятам следуют местные жители от мала до велика.

— Что? — резко повернулся он и буквально нос к носу столкнулся со стариком, который едва не врезался в него.

— Ты прости меня, — отозвался тот. — Но у меня внучок болеет, уже много лет ноги не держат его.

— И чем же я могу помочь? — смягчился Марсель.

— Наши говорят, что ты божий человек, — старик с надеждой посмотрел на него. — Может, помолишься своему богу за Илюшу моего?

— Помолюсь, — кивнул ученый. — Ильей, значит, зовут?

— Да.

— И давно он не ходит?

— Да уж десятый год.

— Ох, дед. Не думаю, что здесь молитва поможет.

— А вдруг? Никто ничего сделать не смог. Может, и ты не справишься. Но другого выхода у меня нет. Посмотри на него, а? Небось, не чудище какое.

— Посмотреть можно, — согласился Марсель. — Пойдем, покажешь дорогу.