Красные камни - Савин Владислав (полные книги .TXT) 📗
Что ж, ответ ясен и так. Что там писал Маркс, или кто-то другой, про капитал, почуявший прибыль? Не секрет, что США всеми правдами и неправдами пытается влезть в колонии европейских держав, потеснив а то и вышвырнув прежних хозяев. И выгода своих дельцов для тех, кто сидит в Вашингтоне — даже больше, чем классовая капиталистическая солидарность. Покупаете нас, решив из Камбоджи, а возможно, и из всего Индокитая, свою "банановую республику" сделать? Что ж, вы забыли, что "услуга оказанная — не стоит ничего".
— Последний вопрос, месье — сказал американец — ваш оперативный псевдоним. Под которым вас будут знать в Бангкоке наши люди. Согласитесь, что нашу связь лучше не афишировать, чтоб не нанести вред истинно коммунистической идее.
— Девизом нашей марксистской группы было, "политика возможного" — ответил азиат — по-французски, "политик потенциале". Пусть будет — Пол Пот.
— Окей — сказал американец — тогда позвольте раскланяться.
Такси удалось поймать быстро — едва Салот Сар, выйдя на улицу, взмахнул рукой, как рядом остановилась машина. В Шестой округ, быстрее! В общежитии товарищи ждут — можно было кого-то с собой взять, но американец настоял, чтобы наедине. А то Париж за последнее время стал и в самом деле, не слишком безопасным городом.
Он по прежнему блистал, особенно в центральных округах — пытаясь сохранить за собой славу культурной столицы Европы. "Стук немецких сапог по бульварам Монмартра" был забыт, как кошмарный сон, оставив лишь завершение, славную страницу освобождения героическими союзниками. Хотя наверное, профессора истории в будущем станут спорить, как сегодня газетчики, имел ли генерал фон Колвиц приказ лично от фюрера, в последний час взорвать Париж, не оставив от города камня на камне? Но ярко горели огни театров, кинематографов, ресторанов, модных магазинов — если у тебя есть деньги, то нет проблемы найти себе любое удовольствие, какое захочешь, дело лишь в цене. Несмотря на грозовые тучи над Францией, и даже им вопреки — если дела в торговле, промышленности и финансах не блестящи, и к тебе завтра может прийти бедность, если твоего отца, мужа, брата, сына завтра убьют во Вьетнаме, и даже если завтра начнется атомная война (и что во Франции будет первой целью для русских Бомб, ну конечно же Париж) — то жить стоит так, чтобы завтра было о чем вспомнить. Эй, а куда мы едем — я же сказал, в Шестой округ!
— Не проедем по проспекту Итали — ответил шофер, молодой человек в низко надвинутой кепке — там час назад опять правые с левыми сцепились, полицией все перекрыто. Чуть по кругу — зато спокойнее.
Не будет во Франции революции — подумал Салот Сар — лишь бурлит и пенится, как брага. Социал-демократия Маркса обуржуазилась, и ее знамя подхватили коммунисты. Но теперь и они так же разложились, вместо борьбы думая о благосостоянии — и пришло время нам принять эстафету. Есть единомышленники и деньги — будет пропаганда. Есть пропаганда — будут массы. Есть массы — будет Партия. Есть массы и оружие (если американцы не обманут) — будет армия. С массами, Партией и армией — мы легко возьмем страну. А после начнем покорение мира — идеями, а тех, кто не станет слушать, то и силой.
Ленин говорил, что сила Партии, в вере масс. В то же время русские (как и прочие европейцы) считают, что сила в знании. Но если Вождь знает истинный путь — то какая разница, понимают ли смысл тем, кто идет следом? Напротив, попытка понять может родить сомнения — путь к смуте и измене. Потому, когда мы победим, все носители иного Знания (живые или бумажные) должны быть уничтожены. Лишь Вождю дозволено мыслить, прочие же должны подчиняться не рассуждая — глупцы считают это нашей слабостью, когда в этом наша подлинная сила. Путь к подлинному народному счастью — ведь как может быть несчастлив тот, кто не желает того, что у него нет?
Эй, а куда ты меня завез? Какие-то трущобы, Тринадцатый или Четырнадцатый округ. Район, где выходцу из Индокитая опасно появляться даже днем. Хотя и не убьют… возможно! После майских попыток погромов, когда банды маргиналов, пользуясь случаем, били и грабили даже истинных парижан, и в Париж едва только войска не вводили — теперь же по слухам, между полицией и "патриотами" согласие заключено, чтобы без убийств и тяжких увечий, если хотите чтобы власти с пониманием относились к вашим патриотическим чувствам. Вот автомобиль в переулок свернул, и остановился. И тут же появляется банда, крайне уголовного вида, настоящие парижские апаши!
— Вьетконговец, а на такси — мерзко ухмыльнулся шофер — значит, богатый. Или прячет что-то.
— Я не вьетнамец, я из Камбоджи!
Чего верещишь, покажи карманы! О, да ты богач — у кого из честных французов украл эти деньги? На, получи! Еще, еще!
А затем вся банда погрузилась в то же самое такси и уехала. Зато сбежалась толпа, что тут случилось — да узкоглазого поймали. Не надо меня бить, мне и так уже досталось, и грабить нечего, отобрали все! Ну а найти здесь постового полицейского, и обратиться к нему с жалобой — будь Солат Сар парижанином, могло бы помочь, а выходцу из Индокитая сейчас, да не смешите.
Полиция позже сочтет хулиганской выходкой — не избиение какого-то азиата (пусть даже студента Сорбонны), а угнанный автомобиль, найденный после у кладбища Жантийи. Виновных не найдут — да и не будут особенно стараться, по делу, не принесшему большого ущерба. Деньги исчезнут без следа — ну, если не считать цифру в строке "непредвиденные доходы" в отчете, заполненном в далекой Москве.
На следующий день вся компания Солат Сара в аэропорту Орли погрузится в "констеллейшин" рейс компании "Америка Эрлайнс" из Лондона в Сингапур, с промежуточными посадками, среди прочих, в Париже и Бангкоке. Ибо деньги, полученные от американца в первый раз, никто не отнимал — просто, на общем совете было решено, учитывая криминогенную обстановку в Париже и явную заинтересованность "товарища Мануэля" в их миссии, попробовать получить еще. Так что на билеты и текущие расходы хватило.
А кто тогда поставил своему товарищу такой роскошный бланш на физиономии? Товарищ Иенг Сари — ведь чего не сделаешь ради высоких партийных интересов.
Еще одним следствием инцидента была отныне лютая ненависть Пол Пота к французам, на том же уровне, что покойного фюрера германской нации к евреям. На всю оставшуюся жизнь.
Валентин Кунцевич. Львов, 19 августа.
Товарищи из местного ГБ копают — а мы кино снимаем, в ударном темпе.
В бесконечно далекой жизни двадцать первого века, случилось мне поговорить с мужиком, снимавшимся у Сергея Бодрова, название забыл, там про медвежонка было и девушку из цирка [13]. В массовке он там одним из охотников был, что по лесу бежали в самом начале фильма, убивая медведицу. Короткая сцена, меньше минуты — а тот человек рассказывал, снимали ее целый день, с кучей дублей, подбирая ракурс, мизансцены, освещение, выехали из Питера по Приозерскому шоссе в лес на какой-то километр с раннего утра, назад их привезли в третьем часу ночи [14]. У нас с временем и бюджетом похуже — так что приходится спешить.
У Пономаренко задания, с двойным или тройным дном, как у некоего персонажа Бушкова. Не имитация съемок кино, ради выявления университетской крамолы, а подлинные съемки. И не просто фильм про древнюю историю, казаков и панов, а еще и какая-то деза нашим западным "друзьям". Оттого и посланцы из будущего — двое, как у Кира Булычева, чтоб сильно сценарий не менять. И про изменения истории — дается прямой намек, что наша временная линия единственная, что в прошлом изменишь, в будущем отразится, коль уж Чародея надо вытянуть в светлое будущее в последний момент перед гибелью, и никак иначе, ведь отчего у нас в истории нет ничего ни про осаду Дрогобыча поляками, ни про смерть Чародея? А не доехал он до города, погоня его настигла, но живым взять не смогла. И решено было, из политических соображений, дело не раздувать, просто исчез бывший профессор Кракова и ректор Болоньи в этих лесах, как не было его. Хотя наш феномен обсуждая, пришли здешние научные светила к выводу, что время наше "параллельное", расщепилось мироздание на линию ту, от года 2012 (значит, сейчас там год 2023?), и эту, которую мы сейчас по своей воле гнем, и будущее ее не определено никак. Пытались мне подробнее объяснить, только не понял я ничего, не учили меня "гнусной теории Эйнштейна" и всему что еще дальше за ней. И ладно — профессионалам науки я на слово верю.
